тился я неслабо за почти год, что прошел с того момента, как мы покинули родное Васильевское село.
- А ты, значит, лекарка, Лена? - спросил я.
- Да, - кивнула девушка.
- И не местная? - я принялся перекладывать флаконы и баночки обратно в сумы.
- Из Бирючей я родом. Там же и училась с детства самого, а потом наставница сказала, что пора в дорогу отправляться, - она шмыгнула носом. - Вот и и сюда пришла.
- А тут своих лекарей не было? - продолжил я спрашивать об отвлеченных вещах.
- Не было, - мотнула Лена головой. - Старосте помогла, у него сына на охоте лось копытом сбил. Пару коров обиходила, им как раз телиться время пришло. Ну, Артемий и сказал, мол, оставайся. Мужики дом поставили, на отшибе, так и поселилась.
- Что ж, знакомо, - вздохнул я и сгреб в охапку флакон с настойкой календулы, пару кусочков вываренного полотна и два горшочка с плотно притертыми крышками, в которых была мазь на гусином жиру. Как раз против синяков хорошо будет. Подумал секунду, забрал ковш, протянул их лекарства. - Вот, держи. Если и правда лекарка, то для чего это нужно знать должна.
- А ты-то откуда знаешь? - совсем другим тоном спросила девушка. Похоже, успокоилась. - Ты же наемничий атаман, а не лекарь, откуда у тебя лекарства эти? И в лечебном деле где понабрался?
- А я, Лен, не атаман наемников, - я улыбнулся. - И не ватага они мне, а дружина верная, смею надеяться.
- Так ты что же, боярин? - девушка щедро смочила настойкой ноготков одну из тряпиц и принялась протирать лицо, как раз там, где были ссадины.
- Нет, - я поднялся на ноги, отошел в противоположный конец комнаты и встал, прислонившись спиной к стене. - Я, Лена, князь Орловский.
- Так князь Кирилл умер давно, да и старше тебя был в два раза, - девушка даже позволила себе усмехнуться. - Ты что же, за дуру деревенскую меня держишь?
- А я и не Кирилл, а Олег, - я снова улыбнулся. - И Кирилл отец мой.
Девушка замолчала и пристально посмотрела мне в глаза, будто пыталась увидеть какие-то знакомые черты. Я даже почувствовал себя неуютно: уж слишком многие в последнее время рассматривали меня, пытаясь обнаружить схожесть с отцом. Но это ведь ерунда, не могла деревенская лекарка знать моего отца, тем более, что сама едва ли старше меня.
Но девушка сама разрешила мои сомнения, и все оказалось гораздо проще, чем я думал.
- Не врешь ведь, - наконец сказала она. - Я вижу, когда врут, а ты не врешь.
- Не вру, - кивнул я. - А теперь и ты мне расскажи, случилось что. Почему тебя вдруг вешать потащили. Да еще и на колоде. Так ведь только во вражеских селениях думают. Не долечила кого-то?
- Не знаю я, - ответила девушка. - Я кукушкин цвет всю ночь собирала, а с утра только проснулась, оделась, да кашу вчерашнюю разогрела, как они во двор вломились.
- Кукушкин цвет? - не поверил своим ушам я. - Так это же…
- Да, это чтобы плод вытравить средство, - закончила она за меня. - Мне таким заниматься не приходилось пока. А ты, вижу, хорошо выучился, и где только?
- Мать научила, - ответил я. - Но мы сейчас не об этом говорим. То есть сразу вломились, не спрашивали ни о чем, к больным не звали?
- Нет, - девчонка помогала головой и вдруг всхлипнула. - Сразу вломились и потащили к колодцу.
- То есть, местные тебя тут видеть не больно и хотели?
- Бабы в основном, - она нахмурилась. - Но, ты, если сын лекарки, сам должен знать, как к нам относятся. Тоже на отшибе жили небось?
- Староста думает, что бабы толпу накрутили. Но больные и правда появились, я их потом осмотрю. Что с ними случилось?
- Мне-то откуда знать? Мало ли чем они отравиться могли?
- И, если я в твоем доме среди снадобий пошарюсь, то не найду ничего такого, чем людей потравить можно? - спросил я.
- Найдешь, конечно. Красавку найдешь, болиголов, вороний глаз, мухоморы. Только ты сам-то представляешь, сколько настоя нужно, чтобы колодец отравить? Котел целый сварить разве что, из всего, что под руку попадется, - она, кажется, заметила, как изменилось мое выражение лица, поэтому тут же воскликнула. - Не травила я колодца, не волнуйся. Вот сучек тех, Галку и Лерку отравила бы с удовольствием, но не стала и не стану.
- Как скажешь, - я кивнул и принялся одеваться.
Натянул поддоспешник, короткую кольчугу, сверху надел клепаный доспех, без которого чувствовал себя почти голым. Подумав, надел еще и воинскую куртку: защита лишней не бывает, да и выгляжу я в ней представительнее. Подпоясался, пристегнул к поясу ножны, вдел в них отцовский меч.
Девушка тем временем продолжала заниматься своими ранами и синяками, не обращая на меня внимания. Она намазала свои ушибы толстым слоем мази, после чего распустила косы и отвязала от пояса гребень и принялась причесываться, будто забыв о том, что перед чужим мужчиной с распущенными волосами ходить нельзя.
Я посмотрел на эту картину и покачал головой. Провоцирует ведь, как пить дать провоцирует. Странная девчонка: только что ревела, а теперь...
На миг у меня появилось желание задержаться, но я ему не поддался. Во-первых, неправильно выйдет, будто я воспользовался тем, что спас ее. А во-вторых, перед Машей стыдно. Как она там, дома?
Сейчас поднять бы дружину в седло, да рвануть домой в Васильевское, вломиться к ней в дом прямо так, обнять… Спросить бы у Пашки, как он справляется, у него ведь тоже девчонка там осталась, да без сознания лежит мой друг. Вот и остается только вздыхать.
Задумался на мгновенье: стоит ли оставлять лекарку вместе со своими вещами. Потом подумал, что она все равно ничего утащить не сможет, прятать-то негде. Подошел уже к двери, но спохватился, задержался на секунду, повернулся и сказал:
- Если понадобится что-то, есть там захочешь или пить - скажи новикам, что у дверей стоят. Принесут.
- Спасибо, Олег, - ответила девушка, на секунду прекратив прихорашиваться. - И за то, что от толпы отбил спасибо, и вообще.
- Было бы за что, - ответил я и вышел наружу.
Дружина моя снова заняла весь зал харчевни, кто-то играл в кости, кто-то просто отдыхал. С улицы было слышно звон мечей: значит, люди зря времени не теряли, а тренировались.
Игнат подошёл ко мне, спросил:
- Ну что думаешь, княжич?
- Помочь надо, думаю. Похожу, посмотрю, поспрашиваю. Если люди и правда болеют, попытаюсь помочь - пожав плечами, ответил я, кивнул на улицу. - Что там? Тренируются?
- Боярич Никита холопов своих тренировать изволит, - старик криво усмехнулся. - Один против четвёртых вышел. Любо-дорого посмотреть. Наши все собрались, и для дела полезно.
- Ну и отлично, - кивнул я. - Кстати, ты тоже делом заняться можешь. Походи, поспрашиваю нет ли среди местных парней тех, горячих голов, согласных соху на рогатину сменять. Если найдутся люди, поспрашивай, кто что умеет…
- В лучшем виде излажу, княжич, не учи старика, как детей делать, - ухмыльнулся в бороду старый солдат.
- А у тебя они есть? - спросил я. - Ну, дети.
- Может и есть, - вздохнул тот. - Только я о них не знаю. Теперь на это только и надеяться.
- Да ладно тебе, успеешь ещё, - я хлопнул его по плечу. Раньше никогда бы себе этого не позволил, он все-таки учителем был, а сейчас, после того, как под моим началом рать собралась, мы совсем иначе общаться стали. - Вот вернём мои земли, подарю тебе деревеньку, дядька Игнат, так и назовём её - Игнатьевка. Найдёшь бабу себе, да заживёшь спокойной жизнью.
- Ага, как же, - поддержал он мой тон. - Знаю я вас, молодых, наделаете делов без стариковского-то пригляда.
Вместе мы вышли на улицу. Двор харчевни действительно оказался забит почти битком. Здесь собрались и местные, и часть моих дружинников и все они наблюдали за тем, как боярич в одной рубахе, отбивался от своих же холопов.
Двигался он любо дорого было поглядеть: плавно, но в нужные моменты становился резким и стремительным. Меч в руках его порхал, будто невесомый и, казалось, будто он одновременно находился в тысяче мест сразу.
- Эй, княжич! - крикнул он мне, тут же скользнул вдоль клинка одного из своих холопов и плашмя хлестнул его по предплечью. - Давай с нами веселиться!
- Позже, может быть, - ответил я и двинулся к дому стражи, где мы договорились встретиться со старостой.
Тот уже ждал меня там, но один, без стражников, сидел на лавочке и грелся на раннем солнышке. Когда я подошел, он поднялся, кивнул достаточно приветливо и спросил:
- Ну что, поговорил с Ленкой?
- Поговорил, - кивнул я. - То же самое, что и ты говорит, бабы науськали.
- Ну еще бы не науськать, - усмехнулся староста. - Если у Галки чуть муж не ушел к ней. Если бы сама от ворот поворот не дала.
- Всякое бывает, - пожал я плечами. - Лекарок, если они пришлые, да незамужние, редко любят. Хотя, казалось бы, без них попробуй проживи, во время первого же поветрия половина деревни перемрет.
- Давно не было, - Артемий сделал жест, отгоняющий зло, я повторил за ним, но без особого рвения. - Красный Телец милует пока.
- Ну и хорошо, - ответил я. - Давай так, отведешь меня к домам, где больные есть, я их осмотрю. И потом вместе подумаем, что случиться могло. Без тебя меня в дом вряд ли кто-то впустит, я человек посторонний, а ты-то староста.
- А что, ты в лекарских делах понимаешь что-то? - насторожился тот.
- Достаточно понимаю, - ответил я. - Моя мать лекаркой была. И я тоже всю жизнь лекарскому делу учился, но не срослось. Пришлось за меч браться.
- Понимаю, - староста снова кивнул.
Вместе мы двинулись куда-то вглубь села и скоро остановились у калитки забора, окружавшего с первого взгляда достаточно богатое подворье: были там и хлева, и курятник и большой огород, полный зелени. Староста спокойно открыл калитку и вошел внутрь, остановился уже у самого дома, постучал в дверь.
- Кто? - спросил изнутри женский голос.
- Это Артемий, - ответил староста. - И со мной тут парень, он лекарем назвался. Хочет осмотреть больного.