Так что на восьмой день мы снова двинулись в путь, прикупив предварительно припасов. И, Чернобог их задери, где-нибудь в Брянском княжестве, в том же самом Васильевском селе, на эти деньги мы могли бы купить пару хороших подворий. Но жаловаться было нечего, никто же нас не звал в эту глушь, где цены на самые обычные продукты были совсем немилосердными.
Я даже пожалел, что отдал селянам припасы человека-медведя. С другой стороны, если б я этого не сделал, то нам, скорее всего, вообще ничего не продали бы, а ведь запасы зерна для коней уже подходили к концу. А одной травой их, как ни крути, все равно не прокормишь.
И вот уже третий день мы ехали по давно заброшенной дороге, порядком заросшей травой. Когда-то здесь был большой тракт, по которому ездили торговые караваны и ходили дружины. Сейчас давным-давно ничего такого не было, ведь ни купцам, ни воинам тут было нечего делать.
Ехать было, откровенно говоря, скучно, парни даже перестали болтать и подшучивать друг над другом, песни, как в начале, тоже почти никто не пел. Оживлялся народ только на привалах, или, когда мы устраивались на ночлег. Никогда бы не подумал, что длинная дорога с таким количеством попутчиков может оказаться скучной, а так оно и получалось.
Но на третий день произошло то, что разрушило монотонную рутину нашего пути.
- Дым, княжич, - проговорил боярин Лука показав пальцем куда-то вдаль. - И что-то много его, не похоже, будто там печку топят.
- Что, думаешь, пожар? - спросил я, слегка забеспокоившись.
- Разве что дом горит, - ответил за боярина Игнат. – Пал, когда по степи идет, или если лес горит, дым не так видно, он везде тогда бывает, как туман в холодную погоду.
- Тогда поехали, - сказал я, решительно направляя коня в сторону источника дыма. - Если пожар, то, значит, жилье человеческое близко где-то. Посмотрим, что там, может быть, поможем.
- А стоит ли? - Лука Филиппович тут же нагнал меня и поехал рядом. - Сам ведь понимаешь, княжич, что пожары просто так не начинаются.
- Посмотрим, - пожал я плечами. - Я же не говорю, что в огонь надо лезть. Посмотрим, что и почему горит. Да и не думаю я, что это разбойники, откуда им тут взяться-то?
- Все равно осторожно пойдем, - сказал Игнат, подъехавший с другой стороны. - Возьмем человек двадцать, подойдем со стороны, остальные пока с лошадьми побудут.
- Ну пусть так, - согласился я, и мы двинулись дальше.
Как бы не было мне обидно это признавать, но правы оказались боярин с Игнатом, а не я. Ясно это стало уже после того, как мы миновали небольшую рощицу, пробежались через поля и огороды, и услышали детские крики и женский плач. Спрятавшись за невысоким забором и кустами, мы принялись наблюдать.
Источник дыма действительно оказался пожаром, причем горела чья-то изба, и никто не занимался ее тушением, хотя и поздно уже было. А все потому, что группа конных воинов согнала всех жителей деревни в центр селения, пока еще несколько человек шарились по избам, забирая оттуда все, что могло представлять хоть какую-то ценность.
Одеты они были не по-нашему, на головах носили странные уборы, которые больше были похожи на свернутые полотнища. Вместо привычных кольчуг и пластинчатых доспехов на них были надеты куртки из кожи, очень плотной даже с виду. Да и оружие у них было другое: у большинства имелись луки-однодеревки, какие у нас таскают охотники, а еще кое у кого длинные изогнутые клинки. Такими, наверное, резать было удобнее, чем рубить.
А самой странной деталью оказалась их речь: разбойники активно комментировали свои действия, и я не мог разобрать ни слова из того, что они говорили. И это несмотря на то, что за время, проведенное в монастыре, я активно учил польский и литовский языки, и стал не только понимать их, но и более-менее ясно изъясняться.
- Кто это такие? - шепотом спросил я у Игната.
- Татары, - ответил старик. - Уже и сюда добрались, надо же. Грамотно работают: народ согнали, теперь добычу тащат. Сейчас порежут всех, кто идти не сможет, остальным руки повяжут, да за собой потащат в степь.
- Их десятка полтора, - сказал я. - Если ударим сейчас, пока они по избам разошлись, то перебьем всех.
- Рад, что это ты сказал, - ухмыльнулся Лука Филиппович и высвободил из ножен свой меч.
- Ну, княжич, как татар бить будем? - проигнорировал слова боярина Игнат.
Сказал таким тоном, что ясно стало - вот она, учеба продолжается. И ведь прав он, как никак, войском нужно учиться командовать, пусть это и небольшой совсем отряд, а мне до этого такого делать еще не приходилось. Одно дело - налет ночной устроить на разбойников, или на большой дороге налететь конной лавой, да на копья вздеть, кого получится, а совсем другое - вот так вот, среди домов биться. Тут с умом действовать нужно.
- С двух сторон бить надо, - сказал я, обернулся к своим дружинникам, которые продолжали смотреть на происходящее на улице через щели в заборе.
Одна из женщин громко закричала: татарин на лошади с самой дорогой сбруей наотмашь хлестнул её кнутом. Остальные разбойники расхохотались, и принялись что-то оживленно обсуждать. Похоже, можно было не бояться, что нас услышат.
Внезапно для самого себя я почувствовал, что кулаки мои сжались от злости. Нельзя так делать. Не по-человечески это.
- Антон, Глеб и боярич Никита с холопами обойдут деревню и спрячутся вон за тем забором, - указал я на высокую ограду, окружавшую довольно большую избу с покрытой дранкой крышей. - Дом, очевидно, богатый, даже стены беленые, его обнесли в первую очередь. Мы останемся тут. Вы, как дойдёте, сигнал подайте, и сразу же начинаем по татарам стрелять. Сколько успеем, болтами побьем.
- Они в ответ стрелять будут, - заметил боярин Лука.
- Они на открытом месте, мы в укрытии будем, нам стрелять легче, - ответил я. - Первыми стараемся сбить тех, кто верхом, иначе отъедут, потом покоя не дадут.
- Будь по-твоему, княжич, - согласился Игнат, повернулся к нашим. - Ну, вы слышали, что княжич сказал.
Парни почти бесшумно отошли и двинулись через огород. По моим прикидкам на то, чтобы обойти деревню понадобится немало времени, но все равно больше, чем на грабёж.
Сам же я продолжил смотреть на происходящее на площади, и чем дольше наблюдал за этим, тем меньше мне это нравилось. Плачущие женщины с кричащими младенцами на руках, избитые, еле держащиеся на ногах мужчины, дети постарше, жмущиеся к своим родителям. И ведь, если мы не поможем, не вступимся, то их ждёт долгая дорога в степь и большинство из них умрёт в пути.
Но этим, можно сказать, повезло, потому что остальные окажутся на татарских невольничьих рынках. А потом будут впахивать на полях, работать в садах или ублажать своих новых господ.
- Теперь понимаешь, почему Пять Княжеств должны сильными быть и под единой рукой? - спросил у меня Игнат. - Если этого не будет, рано или поздно татары и до наших доберутся. Может быть, даже и до Васильевского села.
- Понимаю, - сквозь зубы ответил я, снял со спины самострел, натянул тетиву и наложил болт.
Остальные поступили так же, как я. Теперь у нас было два десятка выстрелов, и, если повезёт, этого будет достаточно, чтобы покончить с разбойниками. Если нет, разбираться с ними придётся уже в рукопашную.
Наконец, за беленым забором мелькнула и упала зелёная тряпица. Это был тот самый сигнал, которого мы ждали.
- Пора, - выдохнул я, высунулся из-за забора и выстрелил как раз в того богатого татарина, который бил женщину плетью.
Тот успел в последний момент дернуться в сторону, но недостаточно быстро, поэтому болт угодил ему в плечо и вышиб из седла. Татарин свалился на землю да так и остался лежать.
Слитного залпа у нас, конечно, не получилось, но так было даже лучше, иначе воины наверняка принялись бы выцеливать тех татар, что были одеты побогаче, а остальные остались бы без своей доли смерти с оперением. Все-таки о добыче все поняли, а имущество убитого в бою переходило к победителю.
Я поймал себя на том, что тупо смотрю, как разбойники один за другим валятся на землю. Спохватился, зацепил тетиву за крюк на поясе, наклонился, уперся ногой в стремя самострела и резко выпрямился. Наложил второй болт из колчана, высунулся, но стрелять было уже не в кого: большинство разбойников валялись на земле, только двое или трое самых удачливых попрятались за колодцем. Дальше им бежать было некуда.
Согнанная татарами в центр деревни толпа, оставшись без пригляда, принялась разбегаться в разные стороны. Люди спешили укрыться от летящих со всех сторон самострельных болтов, хотя по селянам как раз-таки никто не стрелял. Началась суматоха, свою лепту в которую вносили крики раненых, которых топтали ногами.
Я прицелился в сторону колодца выстрелил на удачу, но не попал. Ну да, не на что было надеяться, да и далековато тут для точного выстрела, как ни крути.
- За мной! - приказал я, закинул самострел за спину, подхватил с земли валяющийся на ней щит и, схватившись рукой за верх забора, перебросил через него свое тело. Удостоверился, что остальные последовали моему призыву и скомандовал. - Рать, стройся!
Все-таки не зря Игнат и остальные старики столько времени потратили на занятия с молодежью. Посреди улицы почти моментально выросла стена щитов, укрываясь за которыми мы двинулись к спрятавшимся за колодцем разбойникам. Один из них высунулся и метнул стрелу, которая прилетела в мой щит, но не пробила его, а завязла в толстом дереве.
Тут о себе напомнили и братья-лесовики с боевыми холопами боярича Никита, снова обстреляв укрытие татар из самострелов и луков и заставив их залечь.
- Быстрее надо, - сказал Игнат. - Пока спохватиться не успели.
- Рать, бегом! - закричал я, и сам ринулся вперед.
Бежать, не ломая строя - то еще искусство, но и на это моя маленькая дружина оказалась способна. Крича на полтора десятка луженых глоток, мы преодолели расстояние до колодца и вступили с разбойниками в бой.
Игнат долбанул первого попавшегося на пути татарина щитом и тут же добавил ему по макушке навершием меча, после чего разбойник свалился на землю и затих. Второй же достался мне. Одним ударом я перерубил лук, которым татарин попытался защититься, и тут же вогнал острие клинка ему в грудь. Провернул, выдернул, стряхнул капли крови и остановился.