Все, кончились враги. Я вдруг почувствовал себя так, будто из меня вытащили какой-то внутренний стержень, будто все кости растворились, и тело мое удерживается вместе только тонкой пленкой кожи, будто вода в бычьем пузыре. Боевая горячка сошла на нет, как будто ее и не было, строй распался.
- Командуй, княжич, - прошептал Игнат. - Тебе голову нельзя терять.
Командовать? А что командовать-то? Раньше после боя мы принимались врагов обыскивать, да добычу делить, а тут вообще неясно что делать. Хотя, враги-то вон, валяются, надо с ними еще разобраться. Да и своих бы проверить, нет ли никого раненых.
- Раненые есть? - как можно громче спросил я.
Мало ли, не заметил кто в горячке боя, а у него стрела в пузе… Но нет, молчат все, никто ничего не говорит, значит, без потерь сработали. Это хорошо, что татары нападения не ожидали, да нам их с двух сторон расстрелять удалось. Ну и то, что командиров первыми выбили, конечно. Да и не воины это, разбойники, не ожидали они здесь на дружину наткнуться…
- Врагов проверить, если есть кто живой, вяжите и тащите сюда, к колодцу! - принялся я приказывать. - Добычу, которую они с деревни взяли, не дербанить, все возвернем. Все, что на трупах найдем, наше. Боярин Лука, ты со своими людьми дозоры расставь, на случай, если это не вся шайка, а еще кто-то придет. Чтобы они нас не расстреляли, так же как мы их. И лошадей поймайте, пока не разбежались. Хорошие лошадки, нам пригодятся.
- Надо остальных сюда позвать, - шепотом подсказал старик. - Тех, что с лошадьми и повозкой остались.
- Ефим, съезди к нашим, пусть лошадей и повозку сюда везут, - приказал я одному из новиков. - Тут колодец есть, хотя бы напоим лошадей.
Дружина разошлась исполнять приказы, оставив нас с Игнатом вдвоем. Старик принялся сноровисто связывать того из татар, которого он оглушил ударом по голове. Ну, хоть один пленный есть, допросить бы его… Только как его допросишь, если он нашего языка не знает?
- Игнат, ты татарский знаешь? - спросил я у старого воина.
- Нет, не знаю, княжич, откуда, - помотал головой тот. - Стар я уже языки учить, да и не разговаривали мы с ними, бились больше.
Из ближайшего дома, того самого с белеными стенами, вышел мужчина с повязкой на голове и, пошатываясь, двинулся к нам. Похоже, что спрятал в доме семью, а потом пошел разбираться с тем, кого надо благодарить за помощь. Когда он подошел поближе, я смог разглядеть, как крепко ему досталось: помимо повязки на голове, один глаз заплыл настолько, что даже не открывался.
- Благодарствую тебе за помощь, боярин, - обратился он ко мне.
- Князь, - поправил его Игнат, который как раз закончил связывать пленного и выпрямился, отряхивая руки. - Князь, селянин, князь. Не боярин.
- Прощения прошу, - пожал тот плечами. - Вовремя вы на татар поганых налетели, они нас уже вязать и в степь тащить собирались. И за себя спасибо говорю, и за семью свою, и за остальных из села.
- За остальных из села, это ты правильно подошел, - сказал я. - Вижу досталось тебе, но времени отлеживаться сейчас нет. Пройдись по домам, или куда там остальные укрылись, и скажи, чтобы скарб свой, которые татары повытаскивали, забирали. Ни к чему он нам.
- Благодарствуем, - снова повторил селянин и низко поклонился. Чуть не упал, видимо, голова закружилась, но все же смог удержаться, выпрямился и повторил. - Благодарствуем, князь, что деревню разорять не стал. Все, чего ценного было, вынесли поганые.
Ну да, мы по праву сильного забрать все себе могли, тем более, что селяне и так получили самый большой подарок, который только можно придумать - освобождение из татарского плена.
- Иди, иди, - отпустил я мужика. - Только аккуратнее, не свались там, не расшибись.
Селянин, мелко кивая, двинулся прочь, воины мои уже крутили пленных татар, которых оказалось неожиданно много: кого доспех спас, а кого задело вскользь. Как ни крути, но с самострельным болтом, засевшим в руке или ноге воевать уже несподручно.
- Уж больно ты добр к селянам, - сказал Игнат. - Все имущество им оставил.
- Так у них и так жизнь тяжелая, дядька, - ответил я. - Живут здесь, на окраине, торговых путей нет, князя над ними нет, чтобы от разбойников защитил, так еще и татары сюда наведываются, оказывается.
- Так-то оно так, - согласился старый воин. - Но селян в строгости держать надо. Чтобы знали, что их дело - воинов кормить, а те их уже защищать будут.
- Вот, вернем отцовский престол, я с этих селян сторицей все возьму, - ответил я. - Присоединим земли Воронежские к своим, хотя бы окраинные. И села местные данью обложим, а то пока ее кто попало собирает: то человек-медведь заведется, то татары придут.
- Побегут тогда селяне, - ответил Игнат. - Дальше в сторону ордынских земель побегут. Тут и так живут те, кто под княжьей рукой не хочет.
- Те, кто поглупее, побегут, - согласился я. - Но нам дураки и не нужны. А кто поумнее, останутся, если поймут, что князь - не только тот, кто мыто собирает, но и тот, кто от напастей оборонит, разбойников повыбьет, да и вообще…
- Княжич, - Степан оторвался от кучки воинов, собравшейся на площади вокруг пленных и махнул мне рукой. - Княжич, там один из татар по-русски говорит. Хочет с главным нашим поговорить.
- Ну пойдем, поговорим, - пожал я плечами, и мы вместе с Игнатом двинули через площадь.
Когда мы подошли, дружинники мои расступились и пропустили нас к сидящему на земле татарину. Узнал я его с первого взгляда - тот самый всадник, что бил женщину плетью. Он отличался от остальных татар: те были чернявые, с плоскими лицами и узкими глазами, а этот наоборот - светловолосый, высокий, с правильными чертами лица. Да и глаза у него были зеленые. Встретил бы где-нибудь в Брянске, ни за что татарина не признал бы.
Вид он пытался принять гордый и независимый, чему изрядно мешали кровящая рана на плече и испачканная в дорожной пыли одежда. Да и оружие у него понятное дело уже отобрали, а вот доспеха пока не сняли: скорее всего, потому что мешала стрела, засевшая в плече.
Дырка пустяковая, обломить болт, вытащить, промыть настоем календулы, да перевязать. И все, за месяц рука заживет, и будет командир татарской ватаги снова водить ее за добычей в мирные деревни.
- Меня зовут князь Олег, - сказал я. - Ты мой пленник.
Именно так, представиться, обозначить свое положение, а потом положение пленного. Игнат учил меня допрашивать людей долгими зимними вечерами, проведенными в монастыре. И это искусство отнюдь не всегда было связано с пытками, иногда ведь нужно сохранить шкуру пленного в целости. Например, когда собираешься получить за нее выкуп.
Я, правда, не был собирался вымогать выкуп за взятого в плен разбойника. Нет, если бы я был настоящим князем, со своими землями, то без сомнения попытался бы это сделать. Но сейчас, не таскать же мне в самом деле за собой пленного. Сбежит. А если не сбежит, то убьют.
- Меня зовут Гали, - ответил он на почти чистом русском.
- Ты не похож на татарина, - заметил я. - Я бы сказал, что ты больше похож на нас, чем на своих людей.
- Мои люди башкиры, - мрачно ответил пленный. - Моя мать русская, а мой отец - Темир-Бей, наши кочевья находятся по ту сторону реки Чулман.
- Это где? - повернулся я к Игнату.
- Понятия не имею, - пожал плечами старик. - У татар свои названия, у них ведь свой язык.
- Русские называют эту реку Камой, - ответил на незаданный вопрос пленный.
Где находится Кама я знал, но очень приблизительно, конечно же. Видел старые карты в том же монастыре, хоть в них было не так уж много смысла: городов на прежних местах уже не было, селения со старыми названиями переносили на новые места. Только реки и текли по тем же руслам, да и то не все, ну и горы Последняя Война тоже сдвинуть не сумела..
- Вы пришли издалека, - покивал я. - И все же, что мне с тобой делать, Гали?
- Мой отец даст за меня хороший выкуп, - ответил парень. - Много-много акче.
- Акче? - снова спросил я у Игната.
- Деньги по-ихнему, - ответил старый воин. - У них разные монеты в ходу, смотря где нахватают. И наши рубли бывают, и еще какие-то, со смешными закорючками такие, а то и просто нарубленные куски серебра находили.
- Ну и как ты это себе представляешь? - спросил я у пленного. - Что мне, ехать до Камы, чтобы за тебя выкуп получить?
- Если ты князь, то ты можешь отправить письмо с торговцами, - ответил он. - До наших кочевий добирались торговцы из русской земли. Редко, но добирались.
- Посмотрим, - пожал я плечами. - А теперь расскажи мне, что ты и эти твои башкиры забыли на нашей земле.
Он посмотрел на меня непонимающим взглядом. Окружавшая нас толпа дружинников зашепталась, похоже, что они тоже не понимали, зачем я устраиваю пленному допрос вместо того, чтобы снести ему голову или повесить на ближайшем дереве.
- Я не совсем понимаю вопроса, - ответил, наконец, Гали.
- Так он же совсем простой, - пожал я плечами. - Что ты со своими людьми забыли на нашей земле?
Гали замолчал. То ли пытался понять, что я от него хочу, то ли боялся навлечь на себя мой гнев. Я татарина с ответом не торопил: день длинный, а мы все равно в пусть сегодня уже не двинемся.
- Мы пришли за добычей, - ответил он, наконец.
- То есть, вы пришли грабить, так? - продолжил я спрашивать. - Грабить и разбойничать, так? Как на ваших землях поступают с ворами и разбойниками, Гали?
- Вору отрубают руку, сначала левую, - ответил он. - Если он попадается во второй раз, то ему отрубают и правую руку. Разбойников, если поймают живьем, казнят.
- Вот видишь, между нашими народами есть какое-то сходство, - пожал я плечами. - У нас с ними поступают так же. Если сказать точнее, их вешают на главных площадях. Это, если поймать удается, суд провести. А иногда проще делают, у нас тут ведь не степь, деревьев много, вот за ближайшую ветку веревку крепят, да вешают. Ну и что я с тобой должен сделать?
- Но выкуп, князь, ты получишь выкуп, - затараторил пленный татарин. - Мой отец даст за меня очень много акче.