- Он не княжич, - мотнул головой боярин. - У князя Кирилла не осталось потомков… Лука, он ведь не похож даже на Кирилла совсем. Почему ты-то с ним?
- Он Никиту из Орловских застенков спас, - ответил Лука. - Да и вообще, люди за ним идти готовы. Даже селюки его поддерживают, сам знаешь.
- Верю, - Сергей кивнул. - Всегда уверен был, что кем бы его отец не был бы, кровь у него в венах добрая. И об истории этой слышал, что он именем моим прикрылся… Ты хоть думал, чем это для меня обернуться может?
- Что, лучше было бы, если б боярича в темнице сгноили? - спросил я. - Он до казни не дожил б, от болезни бы умер.
- Подумай, боярин, - вступил в разговор и Игнат. - Князь Кирилл объединил пять княжеств под своей властью. Мы вместе бились за это, вместе проливали свою и чужую кровь. Мы построили все это, а наместники планируют разорить, сделать из наместничеств свои вотчины. Неужели тебя, одного из ближников Великого Князя и великого человека, устраивает то, что происходит?
- Я понимаю тебя, Игнат, - вздохнул боярин Сергей. - Но устраивать усобицу сейчас, когда литовцы только этого и ждут, нельзя. Если бы Олег сразу пришёл ко мне, сразу рассказал обо всем… Я, может быть, помог бы. Но теперь уже поздно.
- Значит, будем биться? - спросил я.
- Значит, будем биться, - ответил боярин Сергей и опустил на лицо личину.
- Чего так мало народа-то привёл? - спросил я. - Сорок человек всего. Неужели не знали, что нас тут почти полусотня?
- Смерды, которым велено было за дорогой следить, напутали, - ответил он, кажется слегка усмехнувшись. - Считать не умеют, сказали, много, больше десятка, но меньше сотни. Но тебя всегда видели с мелкими отрядами, никто ж не думал, что ты целую дружину себе сколотил. Уж больно ловок ты, парень, я это ещё прошлой осенью заметил.
- Дружину, ты прав, - снова вступил в разговор Лука. - Именно дружину, которая идёт за ним, как за князем. Ты, я вижу, хоть и не под своим знаменем, но, судя по тому, что Егор с тобой, со своей дружиной. Зачем их губить зазря, давай поединком наши разногласия решим?
- Я готов, - тут же сказал я, хоть и понимал, что скорее всего боярин в качестве поединщика имел в виду себя.
Да, боярин Сергей - опытный воин, за плечами которого множество схваток. Но и я за этот год, как поединщик подрос, так что был уверен, что при определенной доле везения у меня все может получиться.
- Я приехал сюда как человек наместника, - ответил Сергей. - И дружину привел не чтобы решать разногласия, а чтобы схватить преступника и сопроводить его в Брянск на суд. Так что о поединке не может идти и речи. Последний раз спрашиваю, поедешь ли ты со мной добровольно, Олег?
- Нет, - ответил я. - И судить нужно не меня, а тех, кто предал и убил моего отца.
- Значит, на этом наши переговоры заканчиваются, - княжий мытарь пожал плечами. - Дальше будет говорить железо.
И больше ничего не сказав, он развернул коня и двинулся обратно, к выстроившимся в шеренгу ратникам. Спутники его последовали за ним. Нам не оставалось ничего другого, кроме как поехать обратно, туда, где выстроились наши воины.
- Упертый он, - сказал Лука. - Всегда упертый был, а сейчас вообще ничего слушать не захотел.
- Может он и прав по-своему, что усобицу устраивать нельзя, - пожал я плечами. - Но куда денешься-то. Добровольно-то наместники стола не отдадут. Придется воевать.
Неспокойно мне было. Вроде бы понимал, что воевать рано или поздно жизнь заставит, так же, как придется и осаждать города, но это все было там, в далеком и туманном будущем. Все бои, что я прошел раньше, и войной было назвать нельзя, так, мелкие стычки. Что с разбойниками, что с татарами.
Сейчас же мы должны были схватиться с совсем другим противником - не бандитами, которые тиранили селян, а с такими же честными воинами. Может быть даже более честными, чем мы.
И когда мы доехали до своих и влились в наш строй, я обернулся и увидел, как ряд воинов двинулся вперед на наши позиции. Страх, от которого в груди только что что-то тревожно сжималось, внезапно ушел, будто его и не было. Наоборот, я ощутил облегчение: наконец-то началось.
- Рать, за мной! - заорал я и пришпорил своего коня, погнав его навстречу надвигающемуся врагу.
- За князя! - ревом луженых глоток ответила мне дружина.
И в этот миг я почувствовал, будто невидимые крылья несут меня вперед. Я ощущал себя, будто могу абсолютно все, будто нет в мире дела, которое окажется мне не по плечу. Вскинув копье правой рукой, я прикрылся щитом, который держал в левой, прицелился в одного из вражеских воинов.
Две конные лавины столкнулись, на землю упали первые трупы, над поляной разнеслось жалобное лошадиное ржание, людские крики и звон железа. Я принял копье совсем молодого паренька, одетого в стеганый поддоспешник, на щит, а сам ударил его в грудь. Лезвие рогатины вошло на всю длину в его грудь и увязло среди ребер. Изо рта паренька полилась кровь, он стал медленно заваливаться на бок.
Копье пришлось отпустить, я тут же выхватил отцовский меч и прикрылся им от удара следующего противника. Отбил его меч в сторону, рубанул его по плечу, но лезвие только бессильно проскрежетало о кольчугу. Подтягивая меч обратно, я резанул коня по загривку, и тот от резкой боли взвился на дыбы, выбрасывая всадника из седла.
А я уже резанул по ноге того из ратников, что стоял правее. Хорошо получилось, глубоко, кровь бодрой струей пролилась по моему клинку, и парень громко закричал от боли.
Но крика его я не слышал, только видел, как раскрывается рот.
И тогда я осознал, что сам все это время что-то кричу, но мне было уже не до того: откуда-то из заднего ряда вражеского войска вылетело копье и угодило точно в грудь моей лошади. Конь жалобно заржал и завалился на землю, зажимая мою ногу между своим грузным телом и землей.
Я дернулся один раз, второй, с третьего раза все же смог освободить ногу из стремени и подняться на ноги, как раз вовремя, чтобы принять второй удар копья на щит. Деревянная основа не выдержала и раскололась, руку пронзило вспышкой боли, но я, стиснув зубы, рванулся вперед.
Махнул рукой, сбрасывая остатки щита в сторону врага, а когда тот отпрянул, кончиком своего клинка прочертил кровавую полосу, поперек его живота. Дружинник схватился за живот и, скрючившись, завалился на землю, пытаясь удержать собственные кишки.
Только сейчас я смог оглядеться и понял, что бой давно превратился в свалку. Кони, люди, раненые и убитые, все смешалось и только на правом фланге, где рубились воины боярина Луки, сохранился какой-то порядок. Монолитным строем, стремя в стремя, они медленно теснили врага.
Повернув голову в другую сторону, я увидел Игната, который рубился с рослым воином, лицо которого было прикрыто личиной. Старый воин, как и я лишился щита, левая рука у него висела плетью вдоль тела, и он явно отбивался из последних сил.
Рванувшись в его сторону, я перескочил через лежавшего на земле коня, поднырнул под брюхо еще одного, резанув всадника по ноге, увернулся от ответного удара...
Но не успел буквально на долю мгновения, на одно биение сердца. Сергей опередил меня и вогнал лезвие своего меча Игнату в грудь, то ли пробив доспех, то ли умудрившись угодить между пластинами. Старый воин медленно упал на колени, потом завалился на землю и больше не шевелился.
- Убью! - заорал я, ощущаю вспышку дикой ярости, от которой весь мир окрасился в оттенки красного, а в ушах застучали кузнечные молотки.
Я сделал шаг вперед, принял меч боярина на свой и тут же пнул его левой ногой в пах, туда, где заканчивалась кольчужная юбка, а когда он согнулся, добавил навершием меча в личину шлема, прикрывавшее лицо убийцы моего наставника и друга.
- Убью! - снова закричал я. - Паскуда!
Махнул мечом, но Сергей, опытный воин, уже успел оправиться от шока и принял его на свой, отбил в сторону и ударил меня в грудь. Все, что я успел - это повернуться, пустить удар вскользь по пластинам доспеха, и рубануть в ответ, вкладывая в удар весь свой вес.
Бармица шлема не смогла сдержать мой клинок, кольчужные кольца лопнули и лезвие вошло в шею Сергея на половину толщины. Меч выпал из ослабевшей руки боярина, а сам он медленно завалился на землю.
Заметив какое-то движение слева, я резко развернулся, махнул мечом, но вовремя успел остановиться: это был Пашка. Без шлема, с лицом, покрытым брызгами крови, он махал рукой в сторону, откуда пришли воины Сергея и что-то кричал.
Я повернулся и увидел пятерых или шестерых конных, которые, торопя лошадей во всю мочь, улепетывали прочь. Непонятно откуда появившийся на поле боя боярин Ян вскинул лук, выпустил стрелу, и один из беглецов повалился на землю.
Ромка подошел справа, подхватил с земли валяющуюся на ней рогатину и вогнал лезвие в грудь лежавшего на земле дружинника. Уперся ногой в труп, выдернул и пошел к следующему. Это правильно, нечего заставлять людей мучиться зря.
Я посмотрел на свои руки. Перчатка на левой была порвана, рукава воинской куртки до самых локтей оказались покрыты кровью. Но это была не моя кровь, чужая. Кровь всех тех, кого я сегодня убил.
Но если не убил бы я, то убили бы меня?
- Мы победили! - только теперь я услышал, что кричал Пашка. - Мы победили, ты слышишь меня?
Глава 21
Брянское княжество. Лесные пущи. Лето 55-го года от Последней Войны
Добычу мы взяли богатую. Одних только пластинчатых доспехов полтора десятка, самых разных: от клепаных, вроде тех, который носил я, до кожаных курток с грубо нашитыми пластинами. Да еще десяток кольчуг, длинных и коротких. И тридцать с лишним коротких мечей и несколько длинных.
Стеганые поддоспешники, пропитанные кровью бывших хозяев даже брать не стали, оставили на трупах. Не отстирать если сразу, то загниют, а нам постирушки устраивать было некогда. Остальное навьючили на лошадей, потому что в единственной повозке не было места - там лежали раненые.