— Уф! Натопили-то! – Объявила моя спутница и принялась снимать с себя одежду. Ну, и я, глядя на нее, принялся разоблачаться.
Машка раздеться успела первой, повиливая крепким задком продефилировала к поставленной у стены скамейке, села, откинувшись на стену и бесстыдно раскинув ноги, и во все глаза уставилась на меня.
— Ого! А ничего у тебя петушок от настойки то голосует! Подойди ко мне.
С готовностью подошел. Женщина обхватила мой агрегат рукой и лизнула его, словно это леденец какой был.
— Надо торопиться, — сказала она, как следует мне его обслюнявив, — сейчас и другие сюда набегут. Ну-ка, вставь мне его. – И она соскочила со скамейки, и, опершись руками о стену, бесстыдно выклянчила мне свой зад.
«Ну, вот, и в этой жизни я причастился!! – Скользнула мысль, в тот момент, как мой член полностью погрузился в нежную женскую плоть.
А дальше все как обычно: ритмичные движения тел, пот стекающий по лицу и спине, накатывающие волны сладости. К чести своей могу утверждать, что я не разрядился на первых же аккордах, как это бывает частенько у молодых, а вполне достойно отыграл мелодию целиком.
Мы уже окатывались теплой водичкой, смывая с себя любовный пот, когда в баню завалила следующая пара.
— Ого! Быстро вы тут! – Возгласил Василий Усков, тот самый парень, который чуть больше часа назад позвал нас на посвящение. Девица, пришедшая с ним, только жеманно хихикала, искоса поглядывая в моем направлении. «А ничего так, девица»! – Скользнула мысль, и я, заметив, что вновь начинаю возбуждаться, выплеснул на себя ковшик холодной воды.
Идти в избу после свершившегося в бане было лениво, и мы, аки два голубка простояли, обнявшись, во дворе.
Домой с гулянки я вернулся относительно рано, на небе даже звезды еще не успели толком высыпать. А просто какая-то внезапная тоска подступила. Впрочем, возможно, что тут просто чистая физиология постаралась. Еще старики римляне заметили: «после совокупления каждый зверь печален». Не знаю, как это на классической латыни звучит, но по-русски и в самом деле как-то печально выходит.
Наутро, сразу после завтрака, ко мне Семен Ширяев прискакал.
— Сашка, ты чего вчера так рано ушел? – Громко, с пылающим в глазах энтузиазмом, задал он вопрос, едва мы одни, без посторонних ушей, остались. – После твоего ухода еще столько интересного было. Девки срамные частушки пели, потом сестры Шабалины голышом перед парнями танцевали.
— Что, совсем голышом? – Не то, чтобы так уж интересно мне было, с Маланьей и Антониной Шабалиными я и знаком толком не был, так, встречными курсами проходили по деревне, просто как-то дико про то слышать было. Как они тут дальше жить будут, если всем парням разом показались.
— Ну, не совсем, в нижних юбках остались. – Смутился от уточнений мой товарищ.
— А-а, ну, так можно, – степенно и рассудительно заключил я.
— А еще старшие всех молодых парней, которых в этом году впервые на посиделки позвали, коровками объявили и молодых девок на скорость их доить заставили.
— Это как это? – Недопонял я.
— Ну, штаны ниже колен спустили и на четвереньки поставили. Я так по комнате, на коленках, ходил, а Анютка Тюпина с Малашкой на пару меня за елду теребили, чтобы типа молочко получить. Малашка то еще ничего, а Тюпина своими когтями так вцепилась.... Из-за ее когтей наша команда на последнем третьем месте оказалась. Зато исхохотались все.
— Кхе-кхе, — даже закашлялся я на такой бесхитростный рассказ. — Ну, я думаю, что на бабий взгляд, такой твой проигрыш — это совсем даже не плохо.
М-да уж! В самом деле, весело у них было. Даже пожалел немного, что с этого праздника жизни так рано удалился. Вот умели же предки веселиться! Хотя,… какие к черту предки! Я же теперь один из них!
Глава 9
Наверное, в эти дни в небесных чертогах что-то основательно так испортилось, или, как еще в каком-то детском фильме-сказке из прошлой жизни о таком погодном явлении говорилось: у матушки Метелицы, при взбивании, снежная перина прохудилась. Причем, сильно прохудилась, чуть ли не пополам и вдребезги порвалась. Снег в течение недели валил, не переставая. Я не то, что на тренировки и охоту выйти не мог, я двор огребал по три раза за день, только чтобы проход к скотине ненадолго наладить. Только почти без видимого эффекта: снегом расчищенные дорожки чуть ли не на глазах снова переметало, короче, вместо зимнего отдыха от нелегкого крестьянского труда, словно еще одна внезапная страда случилась, настолько упахивался.
Но вот распогодилось, однако. Я засобирался к Степе снова наведаться, за все время разыгравшейся непогоды мы с ней и Семкой так и не собирались для нашей учебы ни разу. Только не получилось у меня задуманное. Когда я уже половину дороги, утопая в снегу едва ли не по пояс, прошагал, навстречу мне отряд конных красноармейцев вывернул.
— О! Александр Жуков! – Внезапно обратился ко мне один из передовых всадников, когда я чуть в сторону отошел, чтобы их без помех пропустить. – А мы как раз и к тебе тоже собирались заглянуть. Повезло тебя по дороге встретить.
— Это вам повезло, не мне, — еле слышно пробурчал я, опознавая в говорившем все того же чекиста, который уже несколько раз до этого ко мне со всякими допросами подкатывал.
Пришлось возвращаться. Правда, вместе со мной только один этот чекист и отправился, остальные куда-то дальше в самый конец деревни нацелились. Заходя во двор с таким незваным гостем, с опаской кинул осторожный взгляд в сторону дровяника. Там, под поленницей дров я свой пулемет схоронил. Холщовые пулеметные ленты вообще, идиот, в дом притащил. Они, видите ли, могут отсыреть и испортиться под землей. Если чекисты внезапно обыск затеют, могут быть серьезные проблемы.
Обыск не затеяли, чекист прошел следом за мной в дом и под настороженными взглядами отца с матерью и усевшейся рядом с матерью Дашки принялся меня об обстановке в лесу расспрашивать. Это что, они, судя по вопросам, так в лес после разгрома их отряда и не наведывались, выходит? Такое ощущение, что те военные вообще скрыли все свои потери.
— Не знаю, я, как в лесу сейчас дела обстоят, я там с осени не был. – Честно ответил я на эти расспросы.
— Почему? Ведь ты же охотник, и, насколько нам известно, раньше часто там промышлял.
— Чудовищ боюсь. От тех страхолюдин, что там елки без следа растворяют, с моим ружьем точно не отбиться.
— Елки растворяют?
— Ну, да. В последний раз, когда попробовал охотиться, в густом ельнике на совершенно голую полянку набрел, которой там отродясь не было, а еще в тех же самых местах видел громадин непонятных величиной с дом, наверное, и каких-то мелких многолапых, как пауки. Эти пауканы бегают очень быстро. Я тогда из леса без оглядки удирал, пока они меня не заметили.
В процессе моего рассказа в нашу калитку постучали. Отец открывать отправился. Я думал, там красноармейцы за своим чекистом заявятся, но это Семен со Степкой в гости пожаловали.
Чекист, поняв, что больше я о нынешнем состоянии дел в лесу ничего не знаю, поднялся на ноги.
— Спасибо тебе, Александр, и за эти сведения. Все понятнее нашим разведчикам будет, чего в этом вашем лесу ожидать.
— Это вы в наш лес, на разведку сейчас направляетесь? – Рискнул задать вопрос напоследок.
— Нет, сейчас мы в Ивано-Осиповку направляемся, там вчера бандиты, пришедшие из Казахстана, лабаз ограбили и продавца убили. Вы тоже поглядывайте тут, как бы не приключилось чего.
После ухода этого дядьки с суровым взглядом, мы с товарищами в очередной раз затеяли учебой заниматься. Хм, после перерыва словно отдохнули мозги! Новые сведения на раз запоминаются. По-немецки, так на все Степкины вопросы на этом языке уже вовсе без труда ответить могу, в мозгу фразы сами собой по-немецки строятся, без перевода на русский. Так весь день до вечера и проучились. Даже обедали друзья у меня. И чего Система такая скупая, могла бы на единичку в Разум и расщедриться, я ж, считай целый новый язык выучил. Или, чтобы считалось, что язык выучил, надо и от акцента до конца избавиться?
Темнеть уже начинало, когда я отправился друзей провожать. Хоть какая-то польза от этих неугомонных чекистов, вон как дорогу своими лошадьми после закончившегося снегопада проторили.
И снова никаких известий о чудовищах в лесу в ближайшие дни не воспоследовало. Мы в своей деревушке, как на необитаемом острове почти оказались. Отрезаны снежными заносами от известий с большой земли.
Новый 1922 год встречали… да никак его, собственно говоря, не встречали. Нет у нас тут, в деревне, традиции праздновать Новый год, барской причудой этот праздник считается. Читал в прошлой жизни, что в Кремле большевики для детей тамошних работников устраивали Елку… Тут за елкой в лес идти пришлось бы, а там чудища теперь живут,… может быть, если не замерзли, конечно. И игрушек для украшения лесной красавицы тоже нет. Еще на Новый год принято праздничный стол накрывать. Традиционные оливье с шубой. Хотя, признаться, у меня новогодний стол когда-то с другим салатом ассоциировался. Для него, в качестве ингредиентов, курица копченая, грибы, чернослив и свежие огурцы нужны. Ну, где я тут зимой свежие огурцы найду? Хотя, насчет копченой курицы – идея богатая. Снег сойдет, обязательно коптильню изготовлю. Дел на чуть-чуть, а какие вкусные деликатесы можно будет готовить.
О! Внезапно вспомнилось: через пару-тройку дней после Нового года, +1 к Разуму я все-таки получил. Когда Степке об этом подарке мне от Системы рассказал, она радовалась, кажется, куда больше меня. Замечательная из нее учительница выйдет, искренне переживающая за своих учеников. А, видя такое отношение к себе своего учителя, и ученики будут стараться учиться лучше. Вон, даже я, старый черт в молодом теле, и то расчувствовался и учусь не просто потому что надо, а именно с энтузиазмом. А Степка, между прочим, новую идею для нас с Семеном выдвинула: мы должны попытаться сдать экзамены за всю семилетку экстерном. Семь лет сейчас все среднее школьное образование длится. Даже не представляю, как это можно с нашим проживанием в этакой деревенской глуши устроить, но в целом идея мне нравится.