- Не очень высокие, конечно, - Лука Филиппович помолчал пару мгновений и добавил. - Я бы на твоем месте мечников на этих тварей вести не стал бы. Лучше рогатины взять, оно как-то вернее будет. Уверен, что, если грудь костеглоту пропороть, он подохнет так же, как и любая другая земная тварь.
- А что если нам волчьих ям здесь вырыть несколько? - спросил я. - Пришлем народ с лопатами, пусть выкопают ямы, кольев внутрь наставят, может быть кто-то из тварей и попадется?
- А зачем? - вопросом на вопрос ответил боярин Лука.
- Ну как зачем, - удивился я. - Во-первых, мы своим людям докажем, что дело ни в каком не проклятии, а что это самые обычные земные твари, и что от кола в брюхе они умирают точно так же, как и все остальные. Если бояться не будут, значит и бить будут уверенно, все-таки все уже не один раз в охоте на опасного зверя поучаствовали. Во-вторых, сами вблизи посмотрим на этих тварей, да при свете дня, сами прикинем, куда и как бить их будет сподручнее. Ну и, если хоть одна из них выживет, глянем, что с ними при свете дня происходит, почему они только по ночам выходят и от света факелов шарахаются.
- Разумно, - кивнул Лука Филиппович. - Думаю, так поступить и надлежит. А внутрь не полезем сейчас? Может, твари спят днем, они ведь всю ночь по округе куролесили.
Я невольно восхитился смелостью боярина Луки: предложить вдвоем сунуться в логовище тварей, рассчитывая только на то, что они спят днем после ночных прогулок. То ли он проверяет меня, то ли действительно настолько бесстрашный и не боится ни черта, ни Бога.
Меня самого при мысли лезть в темный провал входа в курган передергивало, и по коже начинали бегать мурашки. А у нас ведь ни факелов нет, да и ничего другого, чем посветить можно было бы.
- Нет, - покачал я головой. - Незачем нам так рисковать. Ладно, логовище мы нашли, пойдем обратно в крепость. Нужно хорошенько подготовиться прежде чем туда соваться.
Глава 12
Молдавия. Село Рубленица. Середина лета 2224-го года от Рождества Христова.
Назавтра мы отправили пятнадцать человек воинов к логовищу костеглотов. Забрали у селян, что у нас в крепости живут, лопаты, топоры, пилы, все, что пригодиться может. Одним наказали лес валить и заготавливать колья, другим - копать волчьи ямы. Надзирать над рабочим процессом я поставил боярина Яна и братьев-лесовиков, уж кто-кто, а они должны были в таких вещах разбираться.
Мы же с боярином Лукой и еще с пятью новиками из моей дружины, с помощью парома переправились через реку и поехали в сторону ближайшей деревеньки - Рубленицы. Вел нас Санду, которого тоже пришлось усадить на лошадь. Правда сам он, как выяснилось, ездить верхом не умел, однако и эту проблему мы решили, подобрав самую смирную из всех имеющихся у нас кобыл.
Парни, как узнали, что мы в деревню едем, вырядились по полной программе: надели самые богатые рубахи, штаны и сапоги, из тех, что у них имелись. Правда сам я не понимал, зачем они натянули расшитые нательные рубахи, если сверху у каждого все равно был войлочный поддоспешник, а потом еще и пластинчатые доспехи, и никакой красоты все равно видно не было.
Сам я обошелся пластинчатым доспехом, на который сверху натянул синюю воинскую куртку, которую нашел среди вещей человека-медведя. Моя-то черная сгинула где-то, после того, как ее с меня сняли в темнице брянского детинца, но и эта была ничего себе, тем более, что Игнат и почти все из старых отцовских воинов в моей дружине носили такие же.
Отцовский меч я тоже навесил, однако толком не представлял, как буду им пользоваться, если дело дойдет до драки. Я надеялся, что смогу снять лубки уже через неделю, но боялся сделать это слишком рано. Мало-ли, пальцы неправильно срастутся, и гнуться перестанут, ну какой тогда из меня боец будет? А не боец лидером-вожаком быть в нынешние времена не может, и с этим ничего не поделать.
Чтобы было чем защититься в случае чего, я подвесил под левую руку длинный нож, который чуть раньше нашел среди добычи. Если что, таким брюхо человеку вспороть, как делать нечего, а когда мы тренировались с Игнатом в Васильевском селе и Николо-Одринской обители, он учил меня бить обеими руками. Ну и, конечно же, засапожник, как обычно был за голенищем сапога, без него я себя чувствовал вообще словно голым.
Даже удивительно, как быстро привычка к оружию въелась в мою натуру. Еще год назад я ничего грознее полена или садового инвентаря в руках не держал, а теперь надо же, без меча себя человеком не ощущаю. Поскорее бы уже снять эти лубки, и снова приступить к тренировкам, пока совсем не забыл, что это такое - биться.
День был словно назло, жаркий, от нагревающейся земли вверх поднималось марево, поэтому все мы нещадно потели из-за того, что надели доспехи поверх поддоспешников. Из нас всех более-менее нормально себя чувствовал только Санду, да и то потому что молдавский охотник был одет простенькую рубаху. Лук и ножи мы ему, кстати говоря, вернули еще вчера, когда поняли, что он ведет себя спокойно, и ни на кого бросаться не собирается.
- Долго еще? - спросил боярин Лука у молдаванина.
- Нет, - ответил Санду. - Совсем немного осталось, скоро уже доберемся. Рубленицу вот-вот видно станет.
- А харчевня у вас там есть? - подал голос из второго ряда Степан.
- Харчевня? - не понял молдавский охотник.
- Ну место, где сесть можно, выпить там, закусить. Чтобы пиво холодное подавали и крендельки горячие. Ну или другую закуску какую, чечевичная похлебка тоже пойдет.
- А, кришма, - наконец, догадался Санду. - Нет, нету. Откуда ей у нас быть, если гости торговые три раза в год приходят? Не считая, конечно, вас, наемников. Но и ваши обычно в деревне ничего не едят и не пьют, только вино покупают, да обратно в крепость свою уходят. Боятся костеглотов, наверное.
- Ты же только недавно ел, - повернулся я к Степану. - Что, уже опять захотел?
- То я кашу пшенную с сушеным мясом ел, - ответил новик. - Самое то, чтобы пузо набить, но удовольствия от нее никакого. А в харчевне еда для души, как и пиво. Да и кто ж в харчевню ходит, чтобы пузо набивать? Туда поговорить ходят, в кости перекинуться, кулаками помахать.
- Вы же больше недели на постоялом дворе провели, - заметил боярин Лука. - Неужели не насытились?
- А тут, знаешь, боярин, чем больше имеешь, тем больше хочется. К тому же потом две недели-то мы в дороге провели, по лесам и полям ночевали. Снова тянет к домашнему теплу и уюту.
- Вот, значит, в крепости и будешь домашнее тепло и уют наводить, - резко прервал его я и повернулся к Санду. - Ты мне лучше про деревню расскажи. Много у вас народа живет? Ну, домов в деревне много?
- С полтора десятка домов у нас, - ответил молдавский охотник. - А народа немногим меньше сотни. Полей вокруг засеяли много, сады посадили, виноградники, хорошо живем, я бы сказал.
- Сады? - заинтересовался я. - То есть вы давно тут живете, раз у вас еще и сады вырасти успели?
- Давно, - кивнул Санду. - Мой дед еще тут жил, он как раз сады и сажал.
- А, - я помедлил мгновение, думая, стоит ли спрашивать о таком, но все-таки решился. - Тут ведь война была не так давно, лет двадцать назад, ну ты сам знаешь ведь. Когда князь Кирилл приходил, чтобы Драгоша вашего за набег на Одессу покарать. Как не сожгли сады, поля не вытоптали?
- Кое-что сожгли и вытоптали, конечно, - пожал плечами молдавский охотник. - Но не все, тут ведь в окрестностях земли много. Да и не разорял князь тот просто так деревни, только Курешницу и сжег, за то, что людей его отравили. Нет, конечно, грабил, серебро выметал дочиста, товар, какой подороже, тоже брал, но ничего особо не портили.
Вот как, отцовские воины ничего особо не портили, а трупы его людей все равно в итоге из кургана повытаскивали, да в Днестр побросали. А такое можно сделать только из-за лютейшей ненависти, иначе никто захоронение ворошить не станет. Так что все-таки отцовы дружинники тут натворили?
Хотя… Курешница, как ее назвал Санду, близко была, как и еще несколько заброшенных деревень на той стороне. А если деревни близко расположены, значит кое-каким родством люди уже успели между собой повязаться. Так что это за родственников мстили люди, за тех, кого отцовы дружинники перебили.
Нет, никому нельзя знать здесь, что я - сын князя Кирилла. Вспыхнет старая ненависть так же быстро, как тряпица, маслом пропитанная, когда ее в костер засовываешь. А никак соберутся люди со всей округи, да на заставу нашу нападут?
- А разбойники не появляются в ваших землях? - спросил я. - Если живете вы хорошо, то, неужели, никто не пытался добро ваше у вас отобрать?
- Нечасто, но появлялись, конечно, - ответил молдавский охотник. - Но у нас почти три десятка мужиков в селе, их тех, что оружием помахать горазды. Из лука-однодеревки стрелять почти все умеют.
- Так ведь из лука-однодеревки доспех не возьмешь, - вступил в разговор боярин Лука. - Или у вас тут граненые наконечники делают?
- Да откуда у бандитов доспех? - удивился Санду. - Они сами в рубахах ходят, да с дубинами. Это вы привыкли, что у вас там, в Киеве, бандиты одеты едва ли не лучше, чем отряды наемников, а у нас тут все не так. Бедновато мы здесь живем все равно, мастеров-то нет. Всех, кто был, люди этого твоего князя Кирилла в рабство увели. Остались только те, кто на земле работал, кого в рабство тащить все равно смысла нет.
Значит, отец еще и холопов немало из этого похода привез, если всех мастеров с собой забрал? История об этом походе начинала обрастать подробностями, и я все чаще начинал думать о том, что надо бы потрясти боярина Луку. Вроде бы я его и расспрашивал, но ничего толком не услышал, только про сожженную деревню и курган он мне рассказал. А этого мало.
- Староста-то у вас есть? - задал я следующий вопрос и решил на всякий случай уточнить, а то мало ли, вдруг у них и для деревенского головы какое-то собственное прозвание нашлось. - Ну, главный кто-то, кто решает все, за порядком следит.