Похвальное желание, вот только бесполезное. Не остановят они нас двумя десятками, разве что задержат немного. Но ничего хорошего из этого все равно не выйдет, мы их перебьем. Лучше бы сдались уже, да не заставляли нас зазря кровь лить. С другой стороны, если они сдадутся, то что мне потом с ними делать? На нашу сторону-то они не перейдут.
За нашими спинами щелкнули самострелы и двое из противников упали на дорогу. Следом ударили тетивы луков и упало еще трое, причем один из них получил стрелу прямо в лицо. А потом мы побежали вперед.
Драться на тесной улочке было удобнее, чем на стене, здесь мы, по крайней мере, могли воспользоваться своим численным преимуществом. А нас было в три раза больше, чем их, и пусть все не могли разместиться в ряд, это все равно добавляло уверенности.
Я принял встречный удар на щит, хлестнул мечом по низу, но дружинник, стоявший напротив меня, сумел отразить мой удар своим щитом. Лезвие вошло глубоко в дерево, я дернул правую руку в сторону, пытаясь вытащить завязший клинок, но вместе с ним в сторону отдернулся и щит. Боярин Лука тут же воспользовался этим и ударил в открывшееся пространство. Сам принял два удара на щит, ударил им противника в ответ и высвободил свое оружие.
Строй врага был прорван. Я рванулся вперед в брешь, на пути развалив бедро того из орловских дружинников, что стоял справа. А потом ударил в спину и тому, что стоял слева, и с которым дрался боярин Лука. Впрочем, его я мог бы уже не бить, потому что боярин Лука и сам мгновением ранее пробил его доспех и вогнал клинок ему в грудь.
Схватка оказалась закончена, из наших никто не был не только убит, но и ранен, а вот все враги отправились на тот свет.
Мне вспомнился штурм херсонской крепости. Да, если бы большая часть воинов орловского наместника не перешли бы на мою сторону, все закончилось бы гораздо хуже. Тут и баррикады были бы, и стрелки на крышах… И пробиться к детинцу было бы гораздо сложнее. Остается только в очередной раз похвалить себя и смоленского наместника за идею с письмами. И посокрушаться, что Ромка свои письма не доставил.
Мы побежали дальше. Горожан на улице не было, похоже, что все они попрятались в домах и ждут, чем закончится штурм. Ну или они спрятались в детинце, но я сомневался, что тогда брат Леонид смог бы выполнить свою задачу. Да и не потащили бы их в детинец, они там только запасы подъедали бы. К тому же это вполне себе в духе наместника: повесить на нас проблему со снабжением не только войска, но и горожан. Если уж я объявил себя орловским князем, значит, должен о них заботиться.
Мы миновали главную площадь с храмом красного тельца и изваянием и двинулись дальше. По пути к нам присоединился еще один отряд, но всего в три десятка человек. Им командовал Денис Иванович, смоленский наместник был цел и даже бодр, пусть и тоже с головы до ног в крови. Хорошо, что я сразу узнал его и драки не случилось.
Денис Иванович командовал атакой на стены с восходной стороны. Единственное, что мне не понравилось, это то, что с ним было так мало людей. Нет, со мной тоже было немного, потому что остальные связали боем тех, кто остался на стенах и не сбежал.
- Взяли стену? - спросил я на бегу.
- Две башни взяли, - ответил наместник. - Одну из башен нам стрелометом развалили, прямо в колесо попали, и она никуда не поехала. Остальные пытались поджечь, но не получилось.
Наши башни они тоже пытались поджечь, но не получилось. А вот на их направлении смогли разбить колесо. Интересно, кто же оказался таким умелым стрелком, что сумел так попасть? Впрочем, больше меня интересовали другие вопросы.
- Сколько людей потеряли? - задал я следующий вопрос.
- Меньше чем они, - сказал наместник. - Но боем связать всех не успели, примерно с четыре десятка сумели вырваться. Сейчас они уже у детинца должны быть.
- С нашей стороны тоже десятка два вырвалось, но мы их уже порубили, - кивнул я. - Наместник ушел?
- Я его не видел, - ответил Денис Иванович. - А вот старшего из сыновей его мои в бою убили. Он обороной командовал не стене, вот и попался под меч. Хотели живьем взять, но не получилось.
- Ничего, - махнул я рукой. - Так лучше даже, казнить не придется, в бою человек умер. А вот самого наместника надо живьем брать. Как и врача. Раненых много?
- Немало, - кивнул наместник. - Но не стрелами народ побили, а уже в бою. Идея с башнями осадными хорошо сработала, да и щиты эти осадные пригодились. А вот как сеча началась, сам ведь знаешь, тут без раненых и убитых не бывает.
- От тех, кто ворота брал, ничего не слышно?
- Внешние ворота выбили и завал растащили, это я видел. Думаю, они уже у стен детинца, нас дожидаются. Ну или рубятся.
- Так пошли, - кивнул я.
Мы снова побежали вперед, к стенам детинца. Орел - достаточно большой город, но мы прошли сквозь него, как горячий нож сквозь масло, не встретив совершенно никакого сопротивления, а скоро вышли к детинцу.
Драки там не было, сталь о сталь не звенела, да и вообще было на удивление тихо. Я ожидал увидеть что угодно, но только не то, что увидел. Думал, что дружинники орловского наместника уже выбивают ворота детинца каким-нибудь бревном или рубятся с тем отрядом, что пришел от ворот наружной крепости. Но ничего этого не было.
Два десятка наших дружинников, из тех, кто дрался у ворот, уже были там, они выстроились в ряд чуть в стороне от орловских. Тех действительно было с четыре десятка, но выглядели они растерянными и никаких действий для того чтобы пробиться в детинец не предпринимали.
А все потому, что на самом верху надвратной башни стоял брат Леонид, который держал перед собой паренька лет десяти, прижимая к его горлу боевой нож. Мальчишка этот был одет достаточно богато, на нем была стеганая воинская куртка, только красного цвета и украшенная золотым шитьем. На груди же, возле сердца, был вышит герб орловского наместника.
- Если кто-то дернется, прирежу вашего наследника! - прокричал брат Леонид. - Бросайте оружие!
Кричал он настолько громогласно, что слышно это было достаточно далеко. Это было странно, обычно монах говорил очень тихо.
Но то, что нам удалось не только захватить детинец, но и взять в плен единственного оставшегося в живых сына наместника, меняло дело. Теперь у нас действительно был шанс договориться без кровопролития. Хотя, не факт.
Орловских дружинников несильно меньше наших. Они имеют все шансы пробить наш строй, а потом и вырваться из города. Если бы я был на месте орловского наместника, то непременно рискнул бы. Правда я на его месте заранее позаботился бы об отходе и спрятал где-нибудь в городе нескольких лошадей. Наши-то лошади далеко, да и силы наши связаны боем, так что можем и не поспеть.
Впрочем, это я, а наместник был надежно привязан к детинцу своим сыном. И почему он раньше не отправил их прочь из города? Неужели думал, что выдержит осаду? Впрочем, у него на это были все шансы, если б не тайный ход, про который нам рассказал Борис Русланович.
Мы смешались с тем отрядом, что шел от ворот, выстроились в ряд, перекрывая дорогу орловским дружинникам. Теперь они были зажаты между нами и стеной детинца. Деться им в действительности было некуда, если они, конечно, не готовы пойти на прорыв. Потому что пытаться пробраться во внутреннюю крепость очень глупо. Они в ловушке, и этим все сказано.
Я вышел вперед из ряда воинов. Подумал о том, чтобы стащить с головы шлем, но не стал. Узнают меня в любом случае, а без шлема я буду уязвим. Мали ли, вдруг начнется схватка…
- Сдавайтесь! - прокричал я, стараясь чтобы голос мой звучал достаточно внушительно. - Тем, кто добровольно сложит оружие, гарантируем жизнь. Всем кроме орловского наместника, он должен ответить за свои преступления.
- А ты-то кто такой? - ответил кто-то из ряда воинов. - И почему ты здесь распоряжаешься?
- А я - князь Олег, - ответил я. - Князь смоленский, брянский и великий князь Пяти Княжеств. По праву рождения и по воле богов. У вас была возможность перейти на мою сторону, когда вам доставили письмо от меня. Вы в отличие от других не проявили благоразумия, и не последовали примеру своих товарищей. Но я готов дать вам второй шанс, и если вы сейчас же поклянетесь мне в верности, то останетесь при своем оружии, и никто из вас плохого слова от меня не услышит.
Сейчас даже я сам не был уверен в том, что говорю правду. Все-таки, как ни крути, они дрались на стороне наместника и убивали моих дружинников, а за такое нужно отвечать. К тому же у них ведь были какие-то причины остаться в Орле, и эти причины также могут связывать их с орловским наместником.
Впрочем, жалеть о своих словах мне не пришлось, потому что никто из них оружия не сложил, да и в верности мне клясться не пошел. Наоборот, из ряда воинов вылетела одинокая стрела, и, если бы не годы тренировок и вбитые намертво связки движений, я бы, скорее всего, был бы мертв.
А так, отреагировав на какое-то движение, я вскинул щит, прикрывшись им и стрела, пробив деревянную основу, вышла на обратной стороне. И снова на наконечнике были какие-то желобки. Взять бы кого-нибудь из стрелков живьем, да расспросить хорошенько, что за яд они используют. А то у меня, честно говоря, с противоядиями не очень, как и с самими ядами, не учила меня матушка таким вещам.
Впрочем, только я об этом подумал, как сразу трое из лучников за моей спиной выстрелили в ответ. Упал не только тот, кто стрелял меня, но и двое его соседей. Орловские дружинники с криками бросились вперед на нас, тетивы щелкнули еще раз, и двое воинов упали со стрелами в горле и груди.
- А ну стоять! - послышался из-за спин напавших на нас дружинников голос.
Это было внезапно и выглядело так, будто рвущая цепь псина, желающая впиться тебе в горло по команде внезапно успокаивается и спокойно уходит себе в будку. Но так и получилось, дружинники подчинились команде и даже отошли на несколько шагов назад к стене. А из-за ряда воинов вперед вышел немолодой мужчина в отличном пластинчатом доспехе, украшенном гербом, с воинским поясом, прошитом золотой нитью, к которому крепились ножны длинного меча.