И та комната, что, по замыслу Елизаветы Петровны моим друзьям должна была достаться, мне понравилась. Да что там, им даже раскладывающийся диван для сна достался и стол со шкафом. Похоже, эта комната раньше в качестве личного кабинета хозяина использовалась. Семену только и придется свой керосин с керогазом, да постельное белье закупить, чтобы жить комфортно.
Словом, по итогам недолгих переговоров, друзья мои теперь уже не бездомные бомжи какие-нибудь, а вполне уважаемые квартиросъемщики. Уже после того, как оплату за первый месяц проживания получила, хозяйка призналась нам, чем была вызвана эта ее инициатива по экстренному вселению квартирантов на ее жилплощадь.
— Понимаете, молодые люди, я в последнее время, как мужа похоронила, с ужасом каждый новый день встречала. Все боялась, что вот-вот придут меня уплотнять и непременно подселят мне какого-нибудь бузотера или алкоголика. Одной-то мне двухкомнатные хоромы по нынешним временам могут быть сочтены слишком роскошными. А вы хоть молоденькие и не буйные на вид.
Ну, вроде с жильем для друзей разобрались, теперь со спокойной душой можно и отправляться в Гатчину, свое основное курьерское задание выполнять. А, вы же не в курсе? Конечная точка моего путешествия, где я должен был отправленные со мной кейсы с саквояжами передать, даже не в самом Питере оказалась, а именно в Гатчине. Вроде, насколько я из прежней жизни помню, там недалеко совсем, из Питера в Гатчину на электричке где-то с час ехать. Вот только, неизвестно, насколько тот час в этом времени растянуться может. Впрочем, до того, гатчинского поезда еще добраться надо, я же нынче только до Москвы доехал.
Поезд Москва – Петроград. Как вы думаете, сколько по времени может поезд по железной дороге между этими двумя столицами идти? Если судить по расписанию, оставшемуся еще с имперских времен, так двадцать два часа. Но то по расписанию, мы же не в Империи сейчас живем, а потому расписание оказалось не более чем благим пожеланием. Короче, выехал в обед, днем, а к цели поезд подобрался только в густых сумерках, через сутки с лишним, и соседи по вагону говорят, что это еще неплохой результат, могли бы и вообще дружно всем поездом заночевать в зале ожидания, поскольку еще немного и мосты бы уже развели. Но мне, в общем-то, на мосты фиолетово, мне с этого же вокзала на пригородный поезд билеты покупать нужно… на утро. До утра же где-то тут, на вокзале, кантоваться.
Господи, я все таким же злым донельзя на эту непредвиденную задержку оставался и тогда, когда ко мне, присевшему в темном уголке на все том же вокзале, подошли два жлоба и, пригрозив вынутым ножом, со словами:
— Никшни! Дернешься, на перо посадим, – принялись копаться в моей единственной сумке.
Оглянулся незаметно. Вокзального милиционера в обозримой близости не наблюдалось. Да, если честно, вообще никого не наблюдалось, я же сам и постарался с глаз долой всякого местного люда убраться, допекло меня такое безмерное количество окружающего народа с непривычки. Что ж, раз никто не видит, то и мне можно чуточку этих социально близких пощипать.
— Ха! Всего лишь нож! – Говорю, проявляя в руке свой револьвер. – Сумку мою на место положил, живо. А то в брюхе мигом свинцовая фасолина окажется, не переваришь.
— Что ты, что ты! – Зачастил второй, тот, что с ножом, но по глазам видно было, не очень-то и испуганный, не поверил, что я в столь многолюдной месте стрелять затею.
Ну, так-то да, шуметь тут не стоит, но вот каменный шарик в лоб – это же беззвучно. И даже, вполне возможно, что не смертельно, слишком близко мы друг к другу стояли, шарик просто разогнаться не успел. Глухой звук падения тела и звон выпавшего из руки налетчика ножа потерялись в гомоне никогда не спящего вокзала.
— Ты это… ты прекрати… — принялся причитать еще оставшийся на ногах парниша. Вот теперь его точно проняло. Сумку мою он тут же на место аккуратно пристроил и даже руки поднял открытыми ладонями перед собой.
— Это хорошо, что вы двое мне тут случайно попались. – Говорю первое, что в голову взбрело. – У меня, понимаешь, на билет до Владивостока и обратно не хватает. Живо выворачивай карманы, и моли бога, если мне твоих грошей вдруг не хватит.
Вовсе я и не хотел настолько его напугать, у него возле одной ноги вдруг мокрое пятно образовалось.
— Живо! – Прикрикнул на сыкуна. – Все деньги из карманов толкай в мою сумку.
— Но у меня и нет ничего, — растеряно залопотал горе-налетчик, — все деньги вон, у Павла.
— Ну, так у Павла доставай, не мне же его обшаривать. – Тот опрометью кинулся к товарищу, зашарил по карманам. – Вот, протянул он мне на ладони довольно большую груду смятых денежных знаков.
— Клади ко мне в сумку и забирай своего товарища. – Скомандовал я. – Да не трясись ты так, живой он, вон уже даже шевелится. – Ну, шевелится или нет про то мне, на самом деле, не ведомо, но что живой – это точно. Мое Лечение, направленное на поверженного, сработало исправно. Был бы мертвым, так бы не получилось.
Так мы и расстались. Этот, что на ногах, поволок второго к выходу из нашего тупичка, а я, пяток минут выждав, и свой каменный шарик, валяющийся неподалеку, подобрав, тоже на более людное место поспешил. То, что с первыми подвалившими ко мне гопниками повезло, не означает, что я внезапно сильнее всех в округе стал и вообще бессмертным вдруг заделался. Шарахнут магией или шмальнут из пистолета – и все, Сашкой звали. Держать же магическую защиту вокруг себя достаточно долго пока не получается. Слаб я как маг, очень слаб.
К счастью, на этом инцидент с грабителями так и закончился. Не то эти двое весомой поддержки не имели, работая на шару, не то их старший решил не связываться с магом непонятной силы, к тому же, по всем признакам, собирающимся в самом ближайшем времени уезжать из их города.
А денег, кстати, не только на билет до Владивостока бы хватило. По крестьянским меркам там вообще довольно крупная сумма оказалась, несколько месяцев жить, сытно и вкусно питаясь, хватит. Может мне тоже, как с этим своим курьерским поручением разберусь, в бандиты пойти? Ну, или в грабители бандитов, вроде очень даже денежно должно получиться.
Состав пригородного сообщения, следующий через Гатчину, подали под посадку ранним утром, однако, до этого момента я уже успел десяток пирожков с пылу с жару захомячить, бабки, притащившие лотки с различной выпечкой, вставали еще раньше железнодорожников.
И опять вагон третьего класса! Только в отличие от поезда дальнего следования, в нем даже печек-буржуек не предполагалось. Сейчас-то еще терпимо, а как люди зимой ездить будут? Околеют же! И снова куряки, да еще табак такой вонючий! А ничего не сделаешь, в этом времени – это норма жизни. Как же мне в прошлой жизни повезло, что цены на сигареты власти до небес задрали, и все курильщики сами собой благополучно вымерли! Хм. Ну, или как повезло потенциальным курильщикам в будущем по сравнению с моим нынешним настоящим, что власти, несмотря на собственные убытки, об их здоровье позаботились.
Доехали. А какое название у небольшого вокзала в этом городке красивое: Балтийский вокзал! А идти мне с этого вокзала и вовсе предстоит по местам без преувеличения историческим. Одни названия чего стоят: дворцовый парк, Приоратский дворец. Дорогу я еще у нашего старосты в подробностях выспросил, похоже, и он раньше курьером в ихней организации контрабандистов подрабатывал, пока со смертью отца в местные начальники не выбился. Кстати, в том Приоратском дворце, мимо которого мне идти предстоит, если верить болтовне, которую подслушал в поезде, и обосновался один мой шапочный знакомый. Это я пламенного революционера Григория Зиновьева имею в виду. Так-то он председатель Петросовета, но вот, видать, неуютно ему в Таврическом дворце среди толп народа обитать, вот при каждом удобном случае и сбегает в Гатчину. Даже собственный литерный поезд под это дело вытребовал. А посещение Ленина в Горках – это уже вторым слоем идет.
— Простите, не подскажете, как дойти до улицы Багговутовской? – Обратился я к одной из женщин, спешащей куда-то по своим делам с огромной корзиной наперевес.
— Ой, милой, тебе это вот по той дорожке через парк надо идти, потом мимо Приоратского дворца, а там уже недалече. – С готовностью просветила она меня. – Только ты это, парень, лучше бы шел в обход парка. Нехорошие дела там в последнее время творятся. Люди в том парке пропадать стали. – Она еще что-то хотела добавить, но стрельнув глазами в сторону, внезапно испуганно замолчала и, втянув голову в плечи, поспешила прочь от приближающегося патруля, наряженного в очень характерные остроконечные головные уборы.
Все же, несмотря на предостережение, решил идти через парк. Просто надоела уже эта бесконечная поездка хуже горькой редьки, даже лишнего часа на обход было жалко тратить.
Дворцовый парк был великолепен и безлюден! Жаль, в неподходящую пору сюда попал, когда с деревьев уже вся практически листва облетела, но даже в этот пасмурный день от души наслаждался прогулкой. Ведь красота же! И это я не только о временами попадающихся статуях говорю, в целом все соразмерно и удобно устроено.
А потом идиллия была жестоко нарушена.
— Стоять! Кто таков? Проход частным лицам здесь строго запрещен. – Очередной красноармейский пост. И вот беда, преграждает он путь как раз в требуемом мне направлении.
— Стою. Мне просто на ту сторону парка, на улицу Багговутовскую нужно попасть.
— Придется идти в обход, тут резиденция революционного отряда товарища Зиновьева. – Второй раз уже слышу об какой-то особой организации, не то отряде, не то, судя по зданию, которое они выбрали для резиденции, вообще ордене, под руководством этого товарища. А другие пламенные революционеры, интересно, как у них дела обстоят? Определенно стоит дополнительную информацию по этому поводу поискать, сдается мне, в этом вопросе история наших миров может расходиться очень сильно.
Зря только ту тетку не послушал, которая советовала мне с самого начала в обход идти. Парк то он парк, красиво тут, но в обход, это же не по дорожкам, отсыпанным мелкой мраморной крошкой, а по самым что ни на есть козьим тропкам, на дворе же, напоминаю, поздняя осень с ее дождями и слякотью, да еще поскользнуться умудрился. Мокрый и грязный вышел из зарослей какого-то облетевшего кустарника к местам, где люди живут. Даже милиционер поспешил подойти ко мне с вопросом: