А дальше вдруг из ничего родился вопрос:
- Как мы можем быть уверены в надлежащем качестве представляемых образцов, если они не германского происхождения?
Немцы не поняли подоплеки, а потому дали самый напрашивающийся ответ:
- Мы предоставим вам сертификат качества от изготовителя.
Это было обычной коммерческой практикой, но русский представитель проявил повышенную въедливость:
- Нас устроит такой сертификат, но лишь при условии, что он будет выдан германской стороной.
Вот это было уже куда труднее, поскольку подразумевало не только ответственность, но и проведение испытаний деталей, узлов и реактивов. И все это означало затраты, что и было сообщено советской стороне. Русские покивали и сообщили, что небольшое увеличение цены соглашения выглядит вполне разумным.
- Но при условии, что заказываемые вами партии будут состоять не из одного изделия, - уточнил русский представитель.
Немцы приняли это за шутку. Русские вовсе не шутили.
Через восемь дней переговоров соглашение было оформлено и подписано. Стоит упомянуть: делегации работали без выходных.
Следующие две недели стали тяжелыми для матрикатора. И не по причине огромного объема материала, который предстояло копировать. Скорее трудности заключались в количестве сопроводительной документации и, что еще хуже, в необходимости обеспечить оригинальную советскую тару для всей поставляемой номенклатуры товаров. Можно перелить секретную американскую присадку для моторного масла в советскую канистру - так ведь для нее надо еще напечатать этикетку. Именно так: устроить цветную печать непосредственно на канистре оказалось технически очень трудным и неприемлемо дорогим делом.
Одновременно на далекий Север были посланы курьеры с тремя тяжеленными чемоданами документации. Советским инженерам-судоремонтникам предстояло прикинуть возможность перевооружения 'карманного линкора'. Вопрос стоял уже не в форме: 'Нам бы хотелось три штуки того, пяток этакого, а еще вон тех с десяток.' Дело обстояло куда серьезнее. Предстояло решить: а что возможно вообще втиснуть на отнюдь не пустую палубу и в настройки.
Микоян и его сотрудники поработали хорошо. Точнее, они сделали все правильно в пределах своего разумения. Сам Анастас Иванович обнаружил в себе (раньше, чем это случилось в другом мире) некоторую слабость к настоящей пищевой промышленности, а потому его наркомат заказал у немцев заводик по производству холодильного и другого оборудования для той же отрасли. Разумеется, вместе с документацией.
По предложению Странника внешторговцы закинули удочки на предмет строительства небольших заводов по производству уж совершенно экзотических пластических масс - полиуретанов, политерефталата, поликарбоната. Сам факт начала переговоров на эту тему произвел заметное впечатление: большинство названий германские партнеры не знали. Но их ответ оказался вполне логичным:
- Господа, коль скоро эти вещества еще не столь широко распространены, то почему бы нам не организовать совместные исследования? Но прежде потребуются переговоры с участием как химиков, так и инженеров-технологов.
К этой мысли советские представители и подталкивали. Тут же началось обсуждение на темы: что, кто, где, когда. На поиск ответов, устраивающих обе стороны, требовалось время. Но ведь правильно сформулировали классики: 'Согласие есть продукт при полном непротивлении сторон.'
Все четверо командиров подлодок серии 'Н' получили приказ выйти в море и держать курс на точку с координатами такими-то. Именно в этой точке надлежало вскрыть конверты, полученные заранее.
С содержавшимися внутри приказами надлежало ознакомить весь старший командный состав. Это и было сделано. В крошечных кают-компаниях - площадь таковых едва ли составляла шесть квадратных метров - собрались все командиры БЧ, кроме вахтенных. Прежде всего товарищи командиры подлодок прочитали эти листы сами. Но до подчиненных они доводили боевой приказ по-разному.
Капитан третьего ранга Магомед Гаджиев еще раз перечитал сухие строки, жестко глянул на собравшихся и начал:
- Товарищи, нам в задачу поставлен перехват и утопление крупных британских кораблей...
Капитан-лейтенант Федор Видяев начал чуть издалека:
- Товарищи, все помнят, что недавно англичане попытались бомбить Баку. Нападение отбили. Теперь нам предстоит дать сдачи хорошим пролетарским ударом...
Капитан второго ранга Иван Колышкин вынул из кармана пустую и холодную трубку и тут же положил ее обратно: курить на лодке в погруженном состоянии, разумеется, было абсолютно немыслимо. За этим движением последовало:
- Не так давно английский крейсер потопил гражданское судно под советским флагом. Британский Королевский флот привык к безнаказанности, так пусть отвыкает...
Капитан-лейтенант Израиль Фисанович, вопреки обыкновению, совершенно не был настроен на шутки:
- Товарищи, раньше мы вели разведку. Теперь предстоит поход с торпедной стрельбой по реальному противнику. Мы долго учились, пора сдавать экзамен. Флот Великобритании ответит и за действия своего крейсера 'Бервик', и за налет их бомбардировщиков на Баку.
На всех четырех подлодках каждый член экипажа полагал себя готовым. Но проверка еще только предстояла.
Разведка Великобритании продемонстрировала если не блистательный успех, то уж точно грамотную работу. В Адмиралтействе знали даты окончания доводки линкора 'Бисмарк'. Достижение не из великих; на такое хватило бы и агента из мелкого персонала порта. Но также англичанам оказался известен состав эскадры Кригсмарине, которой предстояло учинять дебош в Атлантике. В нее в качестве основной ударной силы входили вышеупомянутый 'Бисмарк', а также 'Принц Ойген', который английские штабисты в ходе анализа числили тяжелым крейсером. Ну и эсминцы класса 'Леберехт Маас' до кучи.
Но ради успеха флота трудилась не только разведка.
Английский судоремонт совершил невозможное. За немыслимые в мирное время сроки он подготовил пострадавшие корабли английской эскадры к выходу в море.
У авианосца 'Глориес' повреждения (вырванный громадный кусок обшивки в районе носа и деформация листов вблизи от места попадания бомбы) починили сравнительно быстро: на это ушла неделя.
С винтами крейсера 'Сассекс' дело обстояло похуже. На одном винте лопасть оказалась слегка погнутой, остальные тоже вызывали сомнения. В результате инженеры-ремонтники предложили ради экономии времени просто заменить винт целиком. Освидетельствование второго винта дало гораздо худшую картину: тот был безнадежно изуродован, досталось и гребному валу. Ремонтники предложили заменить разом сам винт, гребной вал, а заодно все подшипники и уплотнения. И на все про все у судоремонта ушло лишь три недели, если не считать затрат времени на приемку работ и на ходовые испытания.
Что же до повреждений крейсера 'Лондон' то они лишь на вид казались ужасающими. Да, пожар попортил немало оборудования; да, вышли из строя дальномеры башен главного калибра, да, кают-компания выгорела чуть не в ноль, но ни котельные отделения, ни турбины не пострадали. И все это исправили за считанные десять дней.
Чудеса на этом не закончились. Еще одним было быстрейшее восстановление численности летного состава и матчасти палубной авиации на обеих авианосцах, которые планировалось выпустить в море. Ну, не вполне чудо, а скорее умный расчет. Стоит отметить, что летчики палубных самолетов в запасных полках начали интенсивные тренировки еще до того, как потребовалось восполнение личного состава. Авиационные заводы Британии в бешеном темпе выдавали палубные торпедоносцы. Об истребителях никто не думал: те, кто принимал решения, знали, что французский авианосец в море не выйдет.
Все, как в другой истории? Нет, не совсем.
Как и 'тогда', крейсер 'Саффолк' крейсировал неподалеку от Датских проливов. Как и 'тогда', из-за нехватки топлива он, не увидев никого, был вынужден взять курс на базу. Как и 'тогда', ему на замену вышел однотипный 'Норфолк'. Как и 'тогда', германское соединение встретило шведский крейсер 'Готланд', который прилежно доложил об увиденном по команде. Как и 'тогда', через военно-морского атташе, вроде как случайно услышавшего эту информацию, сведения немедленно ушли в Лондон. Как и 'тогда', премьер-министр Черчилль пустил в ход все влияние (а оно было не из малых), чтобы убедить Адмиралтейство принять все усилия к перехвату. Сказать правду, среди английского флотского начальства противодействие этому замыслу было не из великих. Но дальше история начала отклоняться от предписанной дороги.
В эскадру никак не мог войти линейный крейсер 'Худ', потопленный ранее. Вместо него к группе охотников на немецкое соединение присоединились линкор 'Родни' и только что отремонтированный авианосец 'Глориес'. Другие участники были теми же, как и другом мире: линкор 'Принс оф Уэлс', авианосец 'Арк ройял', три легких крейсера и группа эсминцев.
Сверх того, в Скапа-Флоу стояли в полной готовности линкор 'Рэмиллиес' и эскадра легких крейсеров из пяти вымпелов.
Имелись и другие отличия. Радары были установлены лишь на крейсере 'Шеффилд' и линкоре 'Родни'. Все остальные корабли группы обходились без таковых. И в этом смысле немецкие линейные силы получили преимущество. Второе отличие заключалось в зенитной артиллерии: ее у немцев было куда больше. Штабисты Кригсмарине всерьез нацелились на серьезное противостояние палубной авиации противника. И некоторые тонкости касались действий немецкого соединения.
Адмирал Лютьенс, как и 'тогда', запланировал бункеровку во фьорде близ Бергена. Как и 'тогда', над эскадрой появился английский авиаразведчик. Летчик сделал все возможное для идентификации кораблей противника. По крайней мере, в силуэтах он был уверен, а названия с высоты более полутора километров прочитать было затруднительно. Но командующий британской эскадрой не до конца поверил донесению и устроил фальшивый авианалет на Берген. Реальной же целью было достоверное опознание каждого немецкого вымпела. Но на сей раз Гюнтер Лютьенс залил топливные танки до самого верха. А самолеты противника упустили возможность поразить линейные корабли. Именно их: те виделись, конечно, приоритетной целью.