Смельчак нашелся сразу. Не зря же он стоял на правом фланге отряда. Воин направился к стенке. Он не успел переступить через стену, Эгрегий бросил копье, которое попало в щит даная. Там оно застряло, оттянуло верхний край щита вниз.
Воин выпучил глаза, провожая защищающую его кромку щита. Выставив вперед ногу, коленом он мог поддержать щит, выправить его положение. Не успел.
Эгрегий сделал шаг вперед и вонзил короткий меч в шею врага. Ни туника, ни плащ не могли защитить от удара.
Лезвие ножа рассекло завязки шлема, но тот не свалился, сидя на плотном подшлемнике.
Кровь брызнула из раны, заливая щит, одежду и окропляя алой краской каменную стенку. Воин с хрипом повалился вперед, рухнув на стену. Эгрегий сделал шаг вперед, взобрался на стенку, топча воина. Он не пытался убить того, кто уже умирал.
В руках Эгрегий уже держал чужое копье.
Внезапная смерть предводителя ошеломила воинов. Они сгрудились напротив входа, сжимаясь в тощую линию. Перед Эгрегием возникла стена щитов, не оскалившаяся жалами копий.
Сгрудившись, данаи только мешали себе. Они помышляли о защите, а не о нападении. Эгрегий наступал на них, отвлекая все внимание на себя.
Соскользнувшая вниз Хенельга, нанесла копьем удар вбок правофланговому данаю. Воин захрипел, повалился на бок, стараясь унять поток темной крови. Товарищ, стоявший рядом, пытался удержать его за щит, не понимая, что произошло.
Вся линия развалилась, данаи сломали строй. Их тела теперь открыты для копий. Рука, грудь, бедро, а затем и спина. Последнего воина Эгрегий поразил, бросив ему в спину тяжелое копье.
Сторожившие тылы милиты, поняли, откуда на самом деле идет угроза. За мгновение боя, отсчитанное галопирующим ритмом сердца, два отряда недосчитались пятерых бойцов.
Численное превосходство внезапно перестало быть таким уж ободряющим фактором.
Данаи отступали, закрывшись за стеной из щитов. Эгрегий посылал вслед уходящим тяжелые камни, хлестко ударяя пращой по воздуху. Погонял бегущих. Хенельга приканчивала раненных, а затем оттаскивала их к столбам. Их одежда, их оружие и броня стали трофеями.
Отогнав данаев, победители восславили Мефона.
Тела повесили на краю склона. Кровь еще вытекала из мертвых тел, окрашивая коричневый склон. Ни снег, ни дожди не в силах смыть бурые пятна с холма позора, со столбов гнева.
Легенда из героической стала печальной. Соль пропитала землю, написав имя Хозяина на завоеванной земле.
Ненужные доспехи, помятые шлема закрепили на столбах.
Отступившие враги расположились двумя лагерями в ста футах. От стрел и снарядов пращи их защищали камни. Данаи разжигали огонь так, чтобы было меньше дыма. Они выманивали чужаков, пытались их обмануть, что ушли. Никакого шума. Нет разговоров.
Эгрегий и Хенельга не поддались, решили остаться на месте.
– Теперь не будет так просто, – сказал Эгрегий вечером.
– Ага.
Врасплох врагов уже не застать. Они будут действовать осторожно, проявят осмотрительность.
Утром, не дождавшись нападения, в лагере данаев заработали топоры и пилы. Звук шел с двух сторон. В лесу свалили несколько деревьев.
– Они строят хижину? – удивилась Хенельга.
Со своего поста она немногое могла увидеть. Ветер теперь мешал, пылью скрывая приготовления данаев. Эгрегий знал, что там происходит. Долговременные укрытия враги строить не будут.
– Щиты.
– Какие щиты?
– Переносные, – Эгрегий пожал плечами.
Сам он такие осадные устройства не видел, но представлял, как они работают. То ли от Виала, то ли от Дуилла узнал. Теперь это уже не важно.
– Спускайся, решим, что делать.
Эгрегий помог Хенельге спуститься, рассказал, что надо делать. Он сомневался, что все получится. Попытаться стоит.
Стрелы и камни оставили, вооружились копьями и заняли проходы между столбами: Хенельга с одной стороны, где стенка повыше, а Эгрегий на другой. Здесь каждый сможет вести бой, не опасаясь вражеских стрел.
Солнце переместилось на запад, светило в глаза обороняющимся. Ветер поднимал пыль, размывая приближающиеся силуэты. Две большие тени надвигались. Сквозь шум ветра слышно скрежет и шуршание.
Данаи несли огромные щиты. Эти грубые конструкции защищали десяток воинов от снарядов. Используют их во время штурма. Ситуация сводила с ума данаев. Варвары ведут себя иначе.
Выкуривать врагов из укрытия – задача сложная. Будут убитые.
В Бездну легенды! Данаи пришли сюда, чтобы расправиться с чужаками, варварами, дикарями. Любые средства можно использовать.
Из-за размера щиты приходилось передвигать на простых колесиках. Их окружность едва ли идеальна. Лишь усилиями пяти человек удалось сдвинуть конструкцию. С брусьев кору не срезали, щиты сохранили свой странный зеленовато-коричневый цвет. Все из-за лишайника, покрывающего окрестные деревья.
Эгрегий покачал головой. Он думал, что иметь дело придется с пятью противниками – небольшой шанс на выживание.
Оба отряда шли на них.
Оставив свой пост, Эгрегий переместился к краю склона. Казалось, что лагерь внизу опустел. Ветер скрывал, что творится внизу. Наверняка данаи устроили ловушки – набросали шипов, установили колья. Кто-нибудь наверняка караулит внизу. Заметив спускающихся врагов, наблюдатель тут же поднимет крик. И он не один внизу.
Перемолвившись с Хенельгой, Эгрегий скорректировал их план действий. Прощаться не хотелось, но все говорило о том, что это последний бой. Хенельга отказалась от благородного, но бесполезного предложения друга. Она не покинет его, чтобы искать спасения в чужих землях.
Уж лучше лечь здесь, где земля впитает их кровь.
– После себя мы оставим воспоминания, – сказала она.
– Вот не думаю, что данаи будут о нас петь.
– Не будут. Они запомнят ужас, что мы внушаем.
– Ужас глубин?
Хенельга кивнула.
Что ж, и холм трупов станет напоминанием данаям.
Данаи приближались, прикрывшись щитами. Они никак не проявили удивления, что враги не обстреливают их.
Вид поверженных сограждан не смутил данаев. Ни ярости, ни страха, все так же медленно милиты наступают. Такая выдержка от народа, славящегося своей горячностью – удивительно! Это гирцийцы, подумал Эгрегий, могут так спокойно заглядывать в Бездну.
Остановившись в двух футах от столбов, данаи выжидали. Ни обстрела, ни криков. Варвары давно бы выбежали на них, чтобы копьями, топорами, ножами и дубинами начать лупить по щиту. Удивительный враг. Тем важнее не только победить, необходимо выжить. Саганис должен знать, что в округе появились странные люди.
Жестокая степь приучила колонистов к осторожности. Холод лишил данаев их природной горячности. В северных колониях редко происходят внутренние разногласия. Либо данаи изменились, либо у них хватает внешних врагов.
Данаи изменили своей тактике. Из-за переносных щитов они выходили с левого фланга. Правый воин, предводительствующий в отряде, уступил свое почетное место левофланговому.
Враги не раскрывались. Они заметили спрятавшихся за укрытием чужаков. Опять же – никакой реакции. Защищенные со всех сторон, приближающиеся к столбам словно башни.
Выйдя из-за укрытия, данаи опустили копья. Их строй был слишком плотным, чтобы свободно пользоваться древковым оружием. Они пытались только отогнать чужаков. Варвары все не выходили. Простой угрозой их не выковырять из укрытия.
И данаи, и варвары проявили уважение друг к другу.
Эгрегий, сам неожиданно для себя, вышел наружу, отсалютовал копьем данаям. Правофланговые покинули фалангу и отсалютовали варвару. Они даже позволили тому вернуться под прикрытие каменных стен, не попытались метнуть в него копье или проявить иную хитрость.
Как только враг вернулся на позицию, данаи атаковали.
Меж столбов они не могли полностью использовать преимущество плотного строя. Правофланговые милиты атаковали отдельно от шеренги. И Хенельга, и Эгрегий теперь были заняты боем.
Сражением казалось непривычным. Оно не походило на те безумные, веселые стычки, что случались раньше. Теперешний бой отличался монотонностью. Обе стороны прикрывались щитами, не имели возможности маневрировать. На открытой местности один на один враги кружили бы вокруг центра боя, словно священнодействуя. Проливая кровь во славу древних богов.
В проходе между столбами не было возможности для маневра. Воины ударяли и жалили, каждый раз жадное копье натыкалось на деревянную стену. Варвары не успели стереть с трофейных щитов чужие символы и обереги. Тем чуднее казался бой. Словно сошлись братья.
Даная не смутило даже то, что он сражался с женщиной. Он вырос на мифах о воительницах. Легенда ожила. Это сражение достойно древних героев, воспетых аэдами.
Ему доводилось видеть женщин степняков. Они не воительницы в полном смысле, но могут поразить умением стрелять из лука. Обычно, для пораженного это означает смерть. Пусть эта женщина не очень походила на фризийца, она действовала так, как от нее ожидал милит.
Сражение в периболе привычно данаям. Варвары чувствовали себя хуже. Не хватало стрелков, оккупировавших стены и обстреливающих наступающих. Данаи поняли, что им противостоят только двое. И все же, фалангиты не вмешивались в сражение. Кто-то, быть может, хотел забраться на столб. Данаи не делали этого, боясь оскорбить богов недостойным поведением.
Эгрегий держался дольше. Пусть чужое жало оставляло не его запястьях глубокие царапины, он не чувствовал усталости. Хенельга отступала. Она не могла долго сражаться с превосходящим противником.
Щит и копье – оружие воина. Они подчиняли тело воителя. Сражение с гоплитом все равно, что сражение со стеной. Хенельга вдруг поняла, что они сделали ошибку. Нельзя было запираться в каменном проходе. Они не только утратили инициативу, они лишились подвижности, что всегда выручала их в бою.
Условия боя подходили для гоплита, не для варваров.
Эгрегий отступал.
Ветер гнал пыль, что залечивала раны сражающихся. Грязь побурела, собиралась валиками над порезами. У Эгрегия на боку появилась рана. Жадное до крови копье срезало лоскут кожи. Отрез достался милиту, как трофей.