Поднять суда по склону невозможно.
На вершине росло несколько деревьев, чьи корни удерживали склон от размывания.
Гирцийцы бросили якорь в двух корпусах от берега. Волна то поднимала, то опускала корабли. Киль порой задевал гальку.
– Канаты долго не выдержат, – напомнил Телез, указывая на якоря.
– Ага. За час управимся.
Виал с несколькими офицерами, плотниками спустился по канатам за борт. Холодная вода обожгла, волна старалась сбить людей. Гирцийцы вышли на берег, направились по тропинке вверх.
– За ними пойдем? – спросил Эгрегий у Хенельги.
– Мы им не поможем.
С этим нельзя не согласиться. Навтесы и гребцы уже выгружались, сбросив мешающие работать туники. Они переносили по живой цепочке груз на берег. Суда облегчались, осадка уменьшалась. Люди стояли в воде на скользких от водорослей камнях, не замечая обжигающих объятий.
Ни холод, ни бьющие под колени волны им не мешали работать.
Теплолюбивые гирцийцы слишком упрямы, чтобы сдаться.
Припасы разместили с западной стороны у тропинки. Накрыли парусиной. С судов начали выгружать весла, рули, мачты – для крупных грузов пришлось установить краны. Отряд в десять человек тащил мачту на берег.
Части такелажа складывали на восточной стороне. Моряки соорудили из гальки стенку для защиты деревянных частей. Весла сгрузили прямо под склоном. Связки весел перевязали канатами, располагая лопасти последовательно то с одной, то с другой стороны. Получилась компактная связка.
Следом выгрузили заготовленные брусья. Сняли наконец-то краны. Начали разбирать фальшборт и палубу. С лемб снимали все, что только можно. Почти все люди уже вышли на берег. Почти четыре сотни человек на небольшом пляжике.
Припасы тащили наверх, нагружая плечи скатками тканей, неся под мышками амфоры с зерном, маслом, вином. Люди как муравьи перетаскивали груз наверх. Другие занимались кораблями.
Эгрегий с Хенельгой спустились с судна самостоятельно, когда его подтянули к берегу. Первым наверх следовало поднять командный корабль. Не потому что он самый крупный. Кроме самого факта наличия знамени навклера – корабль ничем не отличался.
На вершине уже звучали топоры, завыли пилы. Падали деревья. Моряки расчищали путь.
На узком пляже негде развернуться. Схватив несколько скаток, Эгрегий и Хенельга поднялись наверх. Мокрый склон, земля уходила из-под ног. Эгрегий несколько раз чуть не падал.
– Хорошо, не взяли амфоры, – сказал он, остановившись, чтобы отдышаться.
Они задерживали очередь, но идущие следом не торопили. Некоторые моряки пытались обойти уставших.
Наверху склон преобразился. Тут уже разбили тент для офицеров. Плотники совместно с навклером выбирали место для просеки. Перенесенные наверх краны установили на краю, закрепив растяжками и клиньями. Соседние деревья послужили как страховочные опоры.
Не прошло и часа, как первый корабль уже подняли наверх. Операция выглядела легкой, хотя для подъема корабля пришлось задействовать сотню рабочих и три крана. Малые корабельные машины едва подходили для подъема судов. Плотники справедливо возражали против их использования.
Машины выдержали лишь потому, что большую часть нагрузки брали на себя деревья.
Без повреждений не обошлось. Корабль одним бортом обтер склон, часть восковой обмазки осталась на камнях.
Над лагерем гирцийцев носились потревоженные чайки. Их крики оглушали окрестности. Данаи наверняка видели напуганных птиц, но не понимали, что происходит в той стороне. Судам там не разместиться, якорная стоянка отвратительная. Соседний мыс лишь частично защищает от ветра и волн.
Когда на следующий день солнце отразилось от бронзовых таранов, данаи поняли замысел врагов.
Друзья Виала не вмешивались в работу. Моряки работали почти без указки. Каждый знал свое дело. Просеку в лесу делали неширокой. Деревья росли неплотно, выкорчевывать приходилось не так много. Срубленные деревья использовали для обустройства лагеря.
Припасы, запасные детали решили оставить в лагере. Тащить их по суше Виал счел нецелесообразным. Раненные не пожелали оставаться в относительно безопасном лагере. Ходячие будут идти за товарищами. Остальных разместят на кораблях, закрепив, укрыв под тентами.
Виал решил оставить лагерь без защиты, полагая, что данаям будет не до него. И навклер не ошибся.
Здесь же оставили ненужные сейчас мачты, парусину, запасные весла. Канаты, весла – это потребуется в дальнейшем.
К вечеру все три корабля уже были наверху. Эгрегий с подругой помогали в организации лагеря, готовили пищу работникам. Стоять в стороне они не могли несмотря на раны.
Лембы поставили на салазки, направив на север. Распорки поддерживали их в правильном положении, небольшой наклон в сторону движения облегчит их страгивание с места. Дальше придется идти без остановки, на ходу переставляя салазки, смазывая их, скрепляя.
Просеку расчищали до заката.
По задумке Виала им следовало обойти башню данаев, выгрузиться севернее от нее. Напрямик проходить опасно. Суда – передвижные крепости, но они беззащитны против огня.
– Потому пройдем больше, зато безопаснее, – заключил Виал на собрании.
Офицеры поддержали решение командира.
Плотный ужин – простая каша и чаша неразбавленного вина всем. На этот раз гирцийцы уснули сразу. Страх, донимавший их вчера, отступил. У каждого моряка под рукой лежало копье и щит, у некоторых нагели или топорики. Стены караулили пехотинцы, сменяясь каждые два часа.
Глава 11
Восхода гирцийцы не дожидались. После пятой стражи моряки поднялись и принялись за дело. От шума проснулись Эгрегий и Хенельга, но друга в лагере не было. Не завтракая, офицеры ушли обследовать просеку.
Навтесы разогревали котлы со вчерашней кашей. Морякам плеснули остатки вина. После непродолжительного отдыха люди принялись за работу. Корабли стояли наготове, устремив тараны на север. Словно там находился враг.
Пасмурный день задерживал свет солнечной колесницы. Сияющий бог не спешил выходить из-за горизонта, прокатываясь вдалеке. Его лучи уже били по земле, но это происходило где-то далеко на юге.
Мрачный север встречал восход тяжелыми тучами, срывающимся мокрым снегом.
На этот раз гирцийцы оставили верхнюю одежду, только сбросили ткань с одного плеча. Лишнее закрепили в узелок за спиной. Ткань небольшая, но все же защита на случай нападения.
Оружие и щиты погрузили на корабли. Закрепили узлами, которые распутывались одним движением.
Пехотинцы оставили посты в лагере, облачились в полную броню. Воины выстроили в две колонны вдоль просеки. Двое или трое из эпибатов ушли на разведку. Еще вчера Капис отправил людей наблюдать за башней данаев. Пока никакой активности не наблюдалось. Вдоль ограждающей залив цепи сновали лодки с гонцами – только.
Вернулся Виал, поманил друзей.
– Вы, двое, за мной следуете.
– Но…
– Никаких. Помогать не будете. Вы слабы. Берите оружие и за мной.
Пусть уж послужат личными телохранителями. Навклеру, как командиру операции придется находиться везде. Защитники не помешают.
Капис уступил навклеру право командования. Центурион решил, что это не его предприятие. К тому же навклер показал себя умелым организатором. Словно всю жизнь занимался подобным.
А ведь он занимался. И четыре сотни человек – не самое его большое достижение.
По приказу навклера из-под первого лемба выбили клин. Моряки, взявшие корабли на канаты, сорвали его с места. Сначала тяжело, со скрипом судно пошло на север.
– Давай, ты не черепаха! – крикнул Виал, совершая возлияние во славу Мефона.
Лемб словно услышал. Пройдя два фута, судно вспомнило, что родилось на суше. Из плоти земли оно вышло, порождено камнем, почвой.
Пять десятков моряков тянули корабль по салазкам. Оно двигалось быстро, но еще два десятка не позволяли судну ускоряться. Они же удерживали корабль от опрокидывания на борт.
Перед собой по салазкам судно катило валик масла, выдавливая его наружу. К маслу прилипала пыль, грязь, камешки. Несколько человек подливали масло, еще трое с помощью шестов убирали старую смазку из-под борта.
Салазки протирали, смазывали. Еще одно судно устремилось следом.
Под весом кораблей салазки вдавливало в землю. Комья грязи разбрасывало в стороны. Киль скреб по гальке и глине, оставляя глубокую борозду. Потому первым шел командный корабль, он прокладывал путь спутникам. Потому первое судно тянуло больше всего человек. Самые крепкие из гирцийцев.
Так все кони унеслись прочь от лагеря, скрывшись в сосновой чаще.
– Эх, мачту надо было поставить, – хмыкнул Виал.
– Да, вид плывущей мачты в лесу поразит данаев, – согласился с ним Минелен.
Капис добавил, что деморализовав врага, они могли бы его победить. Добились бы сдачи башни – уже хорошо. Виал хмыкнул, покачал головой. Пусть башня стоит. Это не тот трофей, что ему нужен.
– Там полторы сотни, – напомнил центурион.
– Я знаю.
– Пленив их, получим преимущество.
– Торговать с побежденными я не намерен.
– Выведя такой отряд из боя, мы бы приблизили победу, – осторожно напомнил Капис.
– Мы уже победили. Следуйте моему плану. В этом залог успеха.
Его друзья подумали, что так всегда получается. Сказать этого они не могли, потому что робели в окружении офицеров. С этими людьми Хенельга едва успела познакомиться. Военные моряки и тем более пехотинцы отличались от пиратов, торговцев, с которыми ей приходилось иметь дело.
Вроде те же гирцийцы, но другие.
Так из одной руды выковывают различные железные приспособления.
По мнению Хенельги военные моряки спесивы. Их холодность проистекает от сознания собственного превосходства над гражданами. Женщина не понимала только, почему военные, по сути бесправные люди, оказались такими.
Для Эгрегия это так же стало загадкой. С военными он редко имел дело. Зато наслышан об их «славе». Тем удивительнее смотреть на Виала, своего друга, который так легко вертит этими суровыми и надменными людьми. Он не просто оказался в знакомой стихии. Вот – его стихия.