Что за «Непокорённый»?
«Непокорённый» – ты не склонил голову перед Судьбой и, тем самым, привлёк её внимание. Награда: +2 к «Телосложению»; −1 к «Удаче»
Вот что за напасть? Я просил хоть что-нибудь? Теперь придётся на следующем уровне устранять нехватку «Удачи»… Я и с тремя единицам кое-как жил, а с двумя точно сдохну ненароком!
Ладно, это потом. А пока навыки…
Сорок четыре очка в «Тёмные искусства». А то, что-то сегодня, слабовато себя показала «Игла смерти». Надо ещё отработать скорость кручения пальцев в букву Зю, а то скорострельность меня тоже совсем не удовлетворяет…
Шестнадцать очков в «Некромантию». Чувствую, пригодится она мне скоро. Надо эти ребятишек поднимать как положено. Гена себя хорошо показал, пусть и вышел при этом из строя.
Десять очков в «Некроанатомию» и ещё десять в «Пляску смерти». Вот и нет больше никаких очков навыков…
– Ты идёшь? – окликнула меня Эстрид.
– Сейчас… – ответил я. – Статистику только посмотрю…
Глава двадцать первая. Умертвия Серых земель
//Серые земли, у руин хибары, 13 июня 2021 года//
Я сидел на корточках у разложенных на камнях трупов и думал.
Нужные заклинания я наложил, поэтому разложения таких ценных для меня мозгов в ближайшие пару часов не произойдёт.
Гена всё ещё «жив», но определённо не «здоров». То есть, его не упокоили, как я опасался, но зато сильно покалечили, до полного истекания нигредо.
Отдельно шить новую руку из наличных «запчастей» будет нерационально. Так как отторжения тканей не будет, можно вообще заменить весь комплект конечностей.
У меня даже ненадолго возникла амбициозная мысль просто пересадить голову, но потом я ушёл из поля фантастики и вернулся в реальность. Пересадка головы, даже трупу, ничего не даст. Нет, голова будет функционировать, как и раньше, но вот шевелить конечностями нового тела Гена не сможет. Это невозможно потому, что нервные волокна, перерождённые под действием ряда некромантских заклинаний, остаются нервными волокнами и очень чувствительны к повреждениям. А позвоночник – это вообще пристанище спинного мозга, который состоит из нервных волокон высшего уровня.
Поэтому, если у тебя нет с собой компетентного нейрохирурга с передовой операционной постиндустриальной эры и командой ассистентов, можешь даже не рассчитывать на то, что удастся срастить их как следует. Даже в моём родном мире нет таких технологий, которые способны позволить пересадку головы с человека на человека. Не сомневаюсь, что в будущем мне станут доступны ритуалы и заклинания, способные преодолеть подобную дилемму, ну или альбедо окажется способен срастить и высшие нервные волокна, но пока приходится терпеть все недостатки своей магической сирости и убогости.
По памяти вслух продекламировал последнюю часть сонета «Новый Колосс»:
– А мне отдайте ваших усталых, ваших бедных…
А мне отдайте из глубин бездонных
Своих изгоев, люд забитый свой,
Пошлите мне отверженных, бездомных,
Я им свечу у двери золотой…
– На каком это языке? – без особого любопытства спросила Эстрид.
Она сидела у костра и разогревала себе сухой паёк. Говяжья тушенка от фирмы «Гродпродпит» или «Гэпэпэ». Будь в этом мире классификация предметов по качеству, то эта жестяная банка имела бы пометку «Легендарная», с золотыми венками в обрамлении и бустом +30 к насыщению и +10 к плавучести стула. 97,5 % мяса в закладке – белорусы знают, как делать тушёнку. Только вот непонятно, как она оказалась в сухпайке ВС РФ…
– Это на русском языке, – отвлёкся я от изучения банки. – Но на самом деле перевод с английского. Это сонет «Новый Колосс», авторства Эммы Лазарус. Когда я воспитывался в детском доме…
– Что такое детский дом? – перебила меня Эстрид.
– Ну… – задумался я.
А я ведь никогда не думал, что именно это такое – детский дом. Дом для меня и мне подобных. Нет, нихрена не дом. Там было порой очень жестковато, а иногда совсем жёстко.
– Это приют для сирот, – подумав, ответил я. – В моём мире, когда ребёнок лишается родителей, его отправляют в детский дом. Там он живёт до поступления в учебное заведение, а по его окончанию отправляется в свободное плаванье. И всё у него будет хорошо. Последнее – грустная шутка. Без определённой толики удачи ничего хорошего его не ждёт.
– А кто платит за всё это? – заинтересованно спросила Эстрид. – За чей счёт такая бескорыстная доброта?
– Государство, – ответил я. – Весь банкет за его счёт.
– Это очень хорошее государство, – покивала Эстрид. – В городе Таеран сироты находятся исключительно в руках Фатума. И никто им не помогает. Они пополняют ряды преступников и в конце их ждут плаха и топор. Или меднорудная каторга, что ещё хуже.
Нет, если смотреть с этой стороны, то да, государство хорошее. При царе, насколько я знаю, сироты оказывались в работных домах или в преступных группировках, а там каторга или императорская армия. Социализм привнёс толику гуманизма в этот, если смотреть правде в глаза, естественный процесс. Того же Антона Семёновича Макаренко взять с его довольно-таки эффективной педагогической системой. Малолетние криминальные элементы благодаря ему выбились в люди, а не стали лагерной пылью или могильным прахом, что ждало их в любом ином случае…
Кивнув Эстрид, я вернулся к мыслям о нервных волокнах. Есть определённые закл…
– А что значили те слова на русском, что ты сказал? – вмешалась в мой мыслительный процесс некромантка.
– Эти слова любила декламировать воспитательница из детского дома, – вздохнул я, предавшись воспоминаниям. – Эти слова – воззвание, чтобы в одну страну присылали сирых и убогих, страждущих и мучимых поганой жизнью, якобы их там ждут и окажут помощь. Вообще этот сонет имеет мало отношения к моей Родине, так как выгравирован внутри Статуи Свободы, что в другой стране, на другом краю моего родного мира. В общем-то, это не особо интересно. Помоги мне раздеть вот этого…
Эстрид лучше меня разбиралась в местной экипировке, поэтому мы быстро раздели труп с разрубленной Геной головой. Разрубленная голова с робко выглядывающим наружу мозгом – это гарантия полной непригодности трупа к некромантскому поднятию.
Я вновь вернулся к размышлениям о нервных волокнах и их участии в некромантском деле.
С нервными волокнами категории попроще дело обстоит получше: есть у меня заклинание на их сращивание. Причём узнал я его недавно, в учебной литературе по некромантии. Это была первая в моей практике схема заклинания, требующая определённого уровня «Мудрости».
«Мёртвое соединение» – заклинание, позволяющее сращивать Aα, Aβ, Aγ нервные волокна. Требование: "Мудрость" >9
Так, если мне не изменяет память… Нервные волокна Aα – имеют отношение к таким вещам, как мышечные веретёна, сухожильные органы и скелетные мышцы. Нервные волокна Aβ – отвечают за тактильное чувство, а также служат коллатералями, то есть обходными путями Aα волокон к интрафузальным, то есть находящимся внутри мышечных веретён, мышечным волокнам. Сложно, но по-другому не объяснить. А вот нервные волокна Aγ – это эффертентные, то есть выносящие волокна к мышечным веретёнам.
Главное, что нужно знать об этом заклинании – спинномозговую ткань оно не восстанавливает. Поэтому, пока у меня не будет подходящего решения в виде особого тематического заклинания, повреждение позвоночника любого мертвеца будет для него смертельным. Как и повреждение головного мозга, спешу заметить.
Вообще, если я получу заклинание для восстановления спинномозговых тканей, то ими же можно будет восстанавливать некоторые участки мёртвого головного мозга, так как серое и белое вещество есть и там и там. Но это дело будущего, а пока моих мертвецов ещё можно сломать навсегда.
Всё может измениться с появлением в моём арсенале альбедо, но это не точно.
– Вот этот… – заговорил я, указав на лично убитого мною воина. – Лепетал что-то вроде «матера, матера»… Не знаешь, что это значит?
– Маму звал, – коротко ответила Эстрид.
На душе стало ещё поганее. У всех есть или были мама и папа. Но, в момент ужаса и шока, все почему-то вспоминают именно маму. Где-то в глубине души каждого даже самого закалённого воителя, прошедшего через десятки кровавых схваток, на рефлекторном уровне закреплена последняя надежда – мама. Это закладывается в детстве и остаётся с человеком на всю жизнь.
Какой была мама этого воина? Она заботилась о нём? Промывала в тёплой воде царапины, полученные в детских играх во дворе? Поддерживала добрым словом в часы провалов и неудач? Стояла рядом в час триумфов и успехов? Провожала перед тем, как он отправился сюда? Этого теперь не узнать…
– На каком это языке? – спросил я у Эстрид.
Хотелось отвлечься от тягостных мыслей. Это нормально, когда рефлексируешь после травмировавших тебя событий. Ненормально – когда рефлексии совсем нет.
– Это среднегреческий, – ответила некромантка. – Ромеи…
Как я понимаю, ромеев тут не любят. Видимо, есть за что.
– За что все недолюбливают ромеев? – спросил я у некромантки.
– А за что их любить? – устало вздохнула она. – Лезут повсюду. Их купцы буквально везде. Мне так говорили.
– И император живёт почти тысячу лет, – поддакнул я.
– Это-то как раз понятно, – покачала головой Эстрид. – Он лучше всех разбирается в управлении своей державой и только поэтому она ещё не рухнула.
– А может и рухнула уже? – предположил я.
– Может и рухнула, – пожала плечами некромантка. – Но Римская империя считается там величайшей из империй. Думаю, не зря.
У меня это в голове не укладывается. Как можно прожить тысячу лет? Насколько это дорого и вообще стоит ли того? Савол говорил, что процедура омолаживания и сохранения в вечности как бы фиксирует личность человека на том моменте, когда он был ей подвергнут. То есть тысячу лет подданные видят своего базилевса образца дня его омолаживания. Принципиально измениться он не может, поэтому остаётся точно таким же. Тысячу лет – уму непостижимо!