Хотя надо понимать, что мне хватит одной ошибки, чтобы быть поваленным и разорванным на куски. Наверное, это неоправданный риск — вот так вот лезть в залупу, но что за нежизнь без риска?
Слегка отрезвлённый промелькнувшими мыслями, я начал, постепенно, сдавать назад, поближе к своим. Вегмы не спешат лезть на меня, они многое поняли на примере своих соратников, поэтому я беспрепятственно отступаю и сразу же врезаюсь во фланг других вегмов, занятых сейчас немёртвыми.
Эти твари не боятся смерти, не смотрят на потери, а мы нанесли их прямо-таки ощутимо, поэтому, как я полагаю, битва будет до последнего стоящего на ногах…
— Р-р-р-ах! — прыгнул на меня один из вегмовских вожаков, прорвавшийся через толпу соплеменников.
Апперкот с участием рукояти моего Зигги, а затем добивающий укол прямо в череп упавшего заражённого.
Вот тут-то я и увидел изменение мимики некоторых из вегмов. Яростные оскалы разгладились, боевой пыл поутих и они перестали рваться к нам. Неужели у них всё настолько завязано на вожаков? В предыдущей схватке было слегка не до этого, поэтому я легко мог пропустить такое…
«Приоритет на вожаков», — приказал я на языке мёртвых. — «Они теряют дух со смертью своих предводителей, почти как у живых людей».
А мои ребята потеряют дух, если я внезапно ненадолго отъеду?
Нет.
Подчинение начнёт спадать только через три-четыре месяца и окончательно спадёт где-то через полгода-год, в зависимости от прижизненной внушаемости.
Как известно, люди делятся на три категории: первая — невнушаемые, это примерно 33% от популяции, вторая — внушаемые, тоже 33% от популяции, третья — факультативно внушаемые, что тоже 33% от популяции. (1) Последние поверят во что-то только в случае, если это уже устоялось, как мнение большинства. И вот с этими 66% от популяции работают государственная пропаганда и всякие инфоцыгане с тренерами личностного роста. Поэтому из телевизора раньше старались подавать информацию как заведомо общепринятую и очевидную для всех, а потом точно так же начали подавать информацию и из интернета.
Что инфоцыгане, что госпропаганда, стараются уверить зрителей и слушателей в очевидности и общепринятости подаваемых сведений, что это не аргументы, а непреложные факты, с которыми просто глупо спорить.
Инфоцыгане любили ссылаться на какие-то там с первого раза уважаемые авторитеты, обязательно с невыдуманными историями, о которых невозможно молчать и яркими, точно не берущими корни в Воображляндии, примерами ошеломительного успеха.
Госпропаганда работает с напором на авторитеты. Ведь не может целый министр здравоохранения или главный эпидемиолог РФ нести хуйню, так же? ВИ-грипп показал, что эти ребята могут нести отборнейшую хуйню, потому что оказалось, что человечество со столь летальным и стойким говном ещё не сталкивалось и у правительства тупо не выработано ещё механизмов, чтобы справиться с ним. Кто-то верил, кто-то не верил, а кто-то начал видеть то, чего нет. Но последние — это отдельная категория сказочных долбоёбов, верящих в теории заговоров планетарных масштабов. Миллионы налогоплательщиков погибли, блядь, а некоторые долбоящеры уверяли, что это правительство избавлялось от лишних ртов, ведь еды на всех, какого-то хуя, не хватит, чёрные вертолёты распыляют порошок с заразой, маски заражены, вакцины тоже заражают и вообще, вызывают аутизм… Ох, что за безумное было время…
У личей примерно так же, но немножко иначе. Есть невнушаемые, есть внушаемые, а есть факультативно внушаемые немёртвые, но заранее определить категорию нельзя, потому что проверить можно только на практике.
Вот отъеду я в царство невечной охоты, и в течение трёх-четырёх месяцев от сплочённого дохлого коллектива отвалятся все невнушаемые, а за ними потянется некоторое количество факультативно внушаемых, но останутся те, к которым ритуал переподчинения можно больше не применять, но лучше, всё-таки, применять. Оставшиеся — абсолютно верные своему немёртвому повелителю, служащие не по воле подчиняющего ритуала, а по совести. И здесь нет никакой роли человеческого отношения или вроде того, как я ошибочно полагал при жизни, тупо психология — внушаем или невнушаем…
Хотя я, по юной глупости, не учёл того, что пересечение некромантом порога Смерти обнуляет все подчинительные связи с немёртвыми.
Я этот порог уже перешагнул, поэтому подчинительные связи сразу терять силу не будут, но начнут. Поэтому обязательно надо систематически обновлять их через ритуал.
Сразу же может прийти на ум заключить со своими немёртвыми договоры на все случаи нежизни, но есть одна МАЛЕНЬКАЯ проблема. Договор имеет силу только в случае добровольного его подписания. Прикажу подписать хоть тысячу раз, они подпишут, все подпишут, но Дар учтёт, что это было подписано недобровольно и потом я даже жопу вытереть этими договорами не смогу, потому что их не существует на бумаге.
Размышляя об актуальных проблемах, я передал управление телом, фигурально выражаясь, спинному мозгу, поэтому рубил вегмов практически на автомате, уделяя этому минимально необходимое внимание.
Леви воспринял мой приказ и лично зарубил двоих вожаков, орудовавших на острие атаки. Там, где сражались подчинённые этим двоим войска, наметилось ослабление натиска и позорное бегство вегмов. Ещё одно подтверждение того, что банды сколачиваются вокруг лидеров и только вокруг них. Чрезмерная роль личности и вот такая досадная уязвимость…
Из распоротой глотки вегма женского пола брызнула чёрная кровь и попала мне прямо в лицо. На пару долей секунды сбиваюсь и расплачиваюсь за эту заминку прямым попаданием стальной дубины в шлем. Я ожидал, что меня ошеломит, но организм стойко перенёс удар и я сразу же нанизал «счастливчика» на меч, после чего распорол от пупка до грудины. Кишки вывалились на окровавленный снег и начали парить.
«Парю где хочу, законом не запрещено, ха-ха!» — пронеслось у меня в голове.
Далее следует несколько удачных попаданий «Иглами Смерти», а затем я вышел на настоящего босса качалки, стоявшего в центре хаотического подобия строя вегмов.
Ублюдок был ростом где-то два двадцать, если мой глазомер меня не обманывает, шириной он был в метр, но туловище не жирное, а плотно утрамбованное развитыми мышцами. Чтобы подчеркнуть всю эту мощь, босс качалки носил лишь дверцу от буржуйки на груди, а также шлем из продырявленного ведра. Видно, что «форточку» делали когтями, а не инструментом. Вооружён он полутораметровой трубой, неожиданно качественно сплюснутой в подобие глефы. (2)
— Сюда иди, бройлер хуев!!! — воззвал я к нему.
Походя разрезаю лицо отважному вегму, облачённому в капусту из джинсовых рубашек с яркими принтами — чувак был на стиле. Челюсть его упала на грудь, а язык вывалился на манер «колумбийского ожерелья». (3)
Отталкиваю потерявшего желание сражаться вегма ударом ноги, после чего ввязываюсь в вооружённый клинч с боссом качалки. Заскрипел металл превосходного меча и хреновой глефы. Тварь приняла правила игры и пыталась передавить меня своей дурью, но у меня дури гораздо больше.
— Fuck you!
Выпускаю «Иглу Смерти» в грудь этого особо крупного вегма, ощущаю, что он дал слабину и использую особый финт из арсенала мертвецов. То есть, я ослабляю давление на вражескую глефу и позволяю нанести по себе хиленький, от неожиданности ослабления, удар, после чего атакую сам, аккурат в очень маленьком «окошке» в момент нанесения врагом удара.
Такая хитрость отлично работает с живыми фехтовальщиками, а обычные рубаки, владеющие лишь азами фехтования, попадаются на неё в девяти из десяти случаев.
Босс качалки стукнул мне глефой по левому плечу, после сразу лишился головы. Вот и всё.
Подхватываю падающую голову за прорезь в шлеме-ведре и поднимаю над собой.
— Р-р-а-а-а!!! — яростно реву я и ищу взглядом следующую жертву.
Почему-то, чувствую себя в этот момент жестоким варваром-поработителем.
Гибель самой большой шишки крайне негативно сказалась на вегмах, особенно на оставшихся вожаках, которые вдруг поняли, что ловить тут совершенно нечего, ведь они столкнулись с необоримой силой. Это проявилось в виде отступления сначала тыловых банд, а затем побежали и непосредственно сражающиеся банды.
Бросаюсь вдогонку и рублю всех, кого успеваю догнать. Вегмы лучше приспособлены к движению по снегу, поэтому я сумел догнать только нескольких подранков.
Забив до смерти последнего пойманного, разворачиваюсь к полю уже прошедшего сражения.
Снег залит чёрной кровью, ведь что у немёртвых, что у вегмов, кровь одинакового цвета. Тела убитых уже окоченели, что облегчит нам их транспортировку — своих мы не бросаем, а чужих… Сжечь их не получится, но можно ведь поступить иначе…
Мои воины до сих пор стоят в строю, но строй сильно прорежен.
— Сколько убитых? — спросил я у Леви.
— Восемь, повелитель, — ответил тот. — Ещё семь выведены из строя.
«Выведен из строя» — это, в контексте немёртвых воинов, означает, что этот воин самостоятельно уже никуда не пойдёт и сражаться не сможет. Надо позаботиться о более качественной защите конечностей, а то ломают ноги и руки, мать его распять.
— Складывайте тела убитых вегмов в линию у того бетонного столба, я займусь ими, — приказал я.
Очень не хочется поднимать их, потому что чутьё подсказывает мне, что этого делать не надо. Последствия могут быть какими угодно, вплоть до того, что снова придётся драться, только уже против усиленных некромантией мертвецов. На них нет времени и вообще, окоченевшие трупы поднимать — удовольствие так себе.
А вот о чёрных скелетах моё чутьё загадочно молчит. Да даже если всё пойдёт не так, раздолбаем сукиных детей в костяные щепы.
Сначала пробую «Мясное копьё» на ближайшем дохлом вегме. Целюсь в бетонный столб.
Труп рванул к столбу со скоростью пистолетной пули и взорвался на осколки из костей и обледенелого мяса. Похоже, что всё работает.
Следующего вегма я оттащил от остальных и начал юзать заклинание поднятия чёрного скелета. Это заклинание из раздела неизвестной мне дисциплины некромантии, которую я знал исключительно из пугающего мрака подсознания. Когда у меня начинает ехать крыша и сознание тонет в гневе, я интуитивно пользуюсь всякой мрачной хуйнёй, которая, порой, бывает очень эффективна. И иногда даже удаётся вспомнить некоторые заклинания.