— Мы не знаем, на что способны гарнизоны, — покачал головой Велизарий. — Я считаю, что разумнее будет покончить с ними как можно быстрее, чтобы не опасаться ударов в спину.
— Ты мыслишь так, словно у лича нет способа перебрасывать войска почти в любое место, — вздохнула Эстрид. — Единственное преимущество фортов — в них он может накапливать силы для беспокоящих ударов. Лучше держать тут блокаду, чтобы он не сумел реализовать то, что задумал. Уничтожение форта только потратит наши силы напрасно — на этом строился его расчёт, когда он только поднимал стены этих фортов. Я знаю его, я провела с ним достаточно времени, чтобы видеть подоплёку некоторых его поступков.
На самом деле, Алексей, когда-то очень давно, обсуждал с ней перспективы развития его новообретённой фемы. Он хотел поставить такие крепкие форты, имеющие постоянную связь с другими фортами и Адрианополем — его стратегия базировалась именно на затрачивании вражеских сил на осады и штурмы.
Пока будут взяты все форты, от армии вторжения останется, если очень повезёт, половина, потому что мёртвые не сдаются и не бегут. Мёртвые сражаются до последнего.
— Признаю твою правоту, — неохотно произнёс Велизарий.
— Мне нравится, когда ты неправ, — улыбнулась Эстрид.
Полководец и бывший командир отряда наёмников недовольно поморщился.
«А Алексей оценил бы шутку…» — подумала она с сожалением.
Велизарий — это не Алексей, она старалась помнить это, но получалось не очень. Она, подсознательно, хотела видеть в Велизарии своего бывшего мужчину, который навсегда изменил её жизнь. Который дал ей так много, не прося ничего взамен…
Возможно, она избрала Велизария себе в мужья, чтобы хоть как-то заполнить эту сосущую пустоту в душе, возникшую вскоре после того, как она разорвала отношения с Алексеем. Когда она бросила его. Ушла, оставив его ради высшей цели.
«Иначе было нельзя», — в который раз прочитала она свою давнюю мантру. — «Я просто не могла иначе».
Но исполнение высшей цели, мечты её деда, мечты её отца, лишь углубило пустоту в душе.
«Может…» — задумалась она, но затем резко прервала ход своих мыслей. — «Алексей мёртв. Тот, кто сейчас вместо него — это не тот Алексей, которого я знала».
— Что гнетёт тебя? — спросил Велизарий, стараясь держать маску безразличия.
— Это всё неважно, — покачала головой Эстрид. — Командуй моим войском — мы должны осадить Фивы и начинать готовить штурм.
Она, когда-то давно, взяла за правило оставлять прошлое прошлому. Надо идти вперёд, встречать угрозы и вызовы будущего с гордо поднятой головой и твёрдым взглядом.
«Но почему от этой части прошлого так тяжело отрекаться?» — спросила она себя.
Примечания:
1 — Жаба-ага в Австралии — люди, в 1935 году решившие завезти жабу-агу в Австралию, чтобы бороться с вредителями на плантациях сахарного тростника, наверное, тысячу раз пожалели об этом решении. Оказалось, что жаба-ага, на бумаге, пригодный для поедания губительного для сахарного тростника вредителя-паши, в Австралии нашёл себе для пропитания более доступного постороннего и непричастного насекомого-эфенди, которого и начал употреблять в пищу. Сам жаба-ага, как любой уважающий и ценящий себя земноводный, обзавёлся надёжной защитой — давно уже выработал ядовитые железы, поэтому был «мене, мене, текел, уфарсин», то есть, признан местной фауной несъедобным. Сейчас популяция жабы-аги в Австралии насчитывает примерно сто миллионов особей, потому что никто его не ест, а тот, кто ест, заканчивает очень плохо — узурпатор сидит на троне из штыков. И методов, как бы сместить почтенного жабу-агу с узурпаторски занятого престола в Блистательной Порте, ещё не разработано. Предполагается, что против тирании жабы-аги может помочь справиться мясной муравей-бей, теоретически способный всерьёз заняться младшими отпрысками жабы-аги, что может лишить блистательный престол будущего, но как заинтересовать его участием в столь сомнительном дворцовом перевороте — это вопрос из вопросов. Поэтому нужно тысячу раз подумать, прежде чем грязными кирзовыми сапогами лезть в естественным образом установившийся региональный статус-ква.
Глава восьмаяНеэквивалентный обмен
/1 октября 2028 года, Праведная Республика, г. Душанбе, президентский дворец/
— Ладно, хрен с ним, — я отвлёкся от ноутбука и подошёл к уже давно соблазняющему меня серванту с алкоголем.
Всё чаще и чаще, даже в ходе погружения в работу, возвращаюсь мыслями к Эстрид.
То, что было между нами — это невозможно забыть или подавить.
Это была первая моя настоящая любовь, первая женщина, которая не вызывала и тени мысли о том, что она мне не подходит, а я не подхожу ей.
Возможно, виновата стрессовая ситуация, которая не прерывалась ни на секунду с самого момента моего несчастного визита к тем гаражам, что сделало мои чувства к Эстрид ярче и глубже, возможно, это такая замысловатая мутация стокгольмского синдрома — не знаю.
Смерть не отняла у меня эмоции и я считаю, что очень зря. Это очень обидно, что я не могу забыть её, несмотря на всё, что случилось, несмотря на то, что всё уже необратимо кончено.
— М-да, блядь… — налил я в стакан примерно двести миллилитров японского виски.
Выпиваю залпом, прислушиваюсь к ощущениям, после чего наливаю ещё двести грамм и досылаю их в организм. Вот теперь можно возвращаться к работе.
Катрин стоит снаружи, у двери, бдит на страже покоя праведного президента, а я тут занимаюсь алкоголизмом, который должен как-то помочь с грустными мыслями…
Зазвонил стационарный телефон.
— Повелитель, разрешите прибыть на рапорт о положении на фронте, — раздался голос Леви.
— Приходи, — разрешил я. — Через сколько будешь?
— Двадцать минут, — ответил генерал.
— Жду, — сказал я и положил трубку. — Так, где-то тут были донесения по сложностям с производством пушек…
Вот в такие моменты начинаешь восхищаться правителями, которые сохраняли порядок в стране даже в военное время.
Вроде, кажется, что всё дело в кадрах, что достаточно просто поставить компетентных людей на правильные должности и всё как-то само заиграет, но на деле это даже близко не так.
Ладно, есть моя ситуация — никто из моих подопечных не смеет сказать и слова против, как скажу — так и будет, но в случае с людьми всё ни разу не так просто.
Когда поднятый мною немёртвый просто кивнёт и начнёт исполнять приказ, живой человек может начать качать права, может сместить приоритет приказа на пониженный. Или вообще, сперва захочет удовлетворить какие-то свои потребности — это неудобно.
Ещё есть корысть, зависть, злоба, прожектёрство, желание сделать как-то иначе в стиле «я так вижу», какие-то там идеологические взгляды — всё это усложняет и без того непростой процесс управления.
Любого землянина возьми, даже ту же Кариночку — претензий дохуя, а реальной пользы выходит в ограниченных пределах. Если бы я не связал её кабальным соглашением, не получил бы и этого.
Основная причина, почему я очень хочу, чтобы здесь установился капитализм — это нежелание самолично трахать себе мозг наладкой процессов.
Пусть новоиспечённые промышленники сами вникают в мудрость переведённых книг, сами набивают шишки, сами усложняют схемы производства, сами вкладываются в инновации и конкурируют между собой. А я буду в этом революционном процессе в качестве стороннего наблюдателя, который вмешается только в самом крайнем случае. Времени у меня дохуя и больше, практически всё время мира, поэтому торопиться я не буду.
Моя же часть работы — производство продуктов стратегической важности.
Ружья, пушки, броня, экипировка, бронетехника — всё это под моим прямым контролем. Именно поэтому я вынужден отвлекаться от поднятия мертвецов на всякую документальную волокиту.
— Повелитель, — вошёл Леви.
Перед этим его задержала Катрин, очень серьёзно относящаяся к своей работе. Впрочем, все мертвецы очень серьёзно относятся к своей работе.
— Леви, — произнёс я, не отвлекаясь от ноутбука. — Садись.
— Мне сразу следует доложить, что Орден сумел захватить форт А-5, — сообщил Леви. — Личный состав успел уничтожить орудия и сжечь арсенал, но полностью погиб.
А-5 — это наш «Стойкий», получивший личное название сразу после победы над Орденом. Эх, недолго он носил это имя…
— Ну, ожидаемо, — ответил я на это. — Это был принципиальный вопрос для святош.
Конечно, захватом форта не смыть позор поражения, но можно частично компенсировать репутационный ущерб.
— Как они это провернули? — спросил я.
— На этот раз были задействованы маги, — ответил Леви. — Они разрушили стену с помощью магов стихий, после чего бросили на штурм пролома всё своё войско. В штурме было задействовано не менее семи тысяч солдат — они понесли потери в количестве не менее полутора тысяч человек. Всё осложнило наведение непроглядного тумана на поле боя. Из-за плохой видимости артиллерия вела огонь вслепую, впрочем, как и стрелки, поэтому ущерб был существенно ниже, чем ожидалось. Когда враг был уже во внутреннем дворе, комендант форта, старший лейтенант Ричард Перез, принял решение взорвать арсенал и уничтожить пушки. Основную массу потерь противник понёс именно во внутреннем дворе. Гарнизон форта погиб в полном составе.
— Значит, вынесли урок и выработали эффективную тактику, — заключил я. — Форты брать они научились, теперь это ясно. Придуманы какие-нибудь меры, чтобы противодействовать новой тактике противника?
— Осветительные ракеты и тепловизоры, — ответил Леви. — Тепловизоров у нас мало, всего шестнадцать штук, но этого хватит для обороны.
— Я побеседую с нашим благодетелем — возможно, он предоставит мне какое-то количество тепловизоров, — произнёс я. — Что противник делает на нашей территории?
— Войска некромистресс шерстят окрестности и терпят ущерб от летучих отрядов — они проверяют каждое эвакуированное поселение, но причина их интереса мне непонятна, — ответил Леви. — Возможно, удостоверяются, что мы точно всех эвакуировали.