Но тогда очень длительный период будут определённые неудобства практически со всем, к чему я привык. Даже Карину больше не… Эх…
Нет! Только после выборов!
Покидаю хранилище и поднимаюсь в свой кабинет.
Открываю ноутбук и неопределённым взглядом смотрю на бесконечные столбики цифр.
Беру трубку стационарного телефона и набираю Карину.
— Алло, — отвечает она.
— Как смотришь на то, чтобы сходить сегодня вечером в «Демократическую харчевню»? — спросил я.
— Сейчас, посмотрю в своём графике… — произнесла она. — У меня назначен неформальный ужин с Арнольдом Шварценеггером и Джейми Ли Кёртис, но, так и быть, я перенесу его на завтра.
— «Правдивая ложь»? — спросил я.
— Можем, кстати, забить на такую формальность, как ужин в ресторане, и сразу отправиться ко мне, — предложила Карина.
— Ты так говоришь, будто формальности — это что-то плохое, — произнёс я. — Нет, я хочу покормить тебя чем-нибудь.
— Я не против, — ответила Карина.
— Тогда в восемь, «Демократическая харчевня», — сказал я. — Я отправлю за тобой Катрин.
— Хорошо, до встречи.
Кладу трубку, после чего долго смотрю на неё.
— Катрин! — позвал я.
— Да, повелитель? — заглянула в кабинет телохранительница.
— В семь тридцать съезди за Кариной и привези её во дворец, — приказал я.
— Слушаюсь, повелитель, — поклонилась немёртвая.
— Всё, можешь возвращаться на пост, — отпустил я её.
Перевожу взгляд на ноутбук и прислушиваюсь к ощущениям, пытаясь найти там желание работать. Желания работать не обнаружено.
Интересно, а как же так получилось, что я, всё-таки, пересёкся с Кариной?
В той вероятности, описанной самой Смертью, где я стал патологоанатомом, я просто пересёкся с нею на курсах повышения квалификации, после чего завязалось общение и она стала моей женой.
Тут, где я беспросветно мёртв, мы тоже с нею встречаемся.
Интересно…
Встаю с кресла и иду к терминалу управления заводами.
Тут есть чат с Захаром и это самый быстрый способ с ним связаться.
Lichный президент: «Захар, крепкого здоровья твоим микросхемам!»
Захар: «Что-то хотел?»
Lichный президент: «Хотел спросить, можно ли обеспечить надёжную мобильную связь?»
Захар: «Можно. Надо было просто сказать мне».
Lichный президент: «А производство мобильных телефонов?»
Захар: «Твой лимит, после всего, что ты дал мне, практически неограничен — я умею ценить дружбу».
Lichный президент: «Тогда мне нужен также завод по производству военной электроники. Чтобы можно было производить модули корректируемых снарядов, начинку для управляемых ракет и так далее».
Захар: «Тогда следует добавить и производство самих ракет, а дальше, как я предполагаю, тебе захочется наладить производство самолётов и вертолётов».
Lichный президент: «Ну…»
Захар: «Да, всё это возможно, это мне не стоит почти ничего».
Lichный президент: «Круть!»
Захар: «Но для этого нужны дополнительные площади, а твоя республика конечна».
Lichный президент: «Скоро решим проблему с территорией».
Захар: «Тогда не вижу никаких проблем».
Lichный президент: «Мобильники нужны не сразу пиздатые, а сначала сильно попроще».
Захар: «Автоматический завод электроники может производить мобильные телефоны любой сложности».
Lichный президент: «Когда, примерно, будут поставлены вышки связи?»
Захар: «Я предполагал, что у тебя появится желание наладить адекватную для тебя связь, поэтому, прямо в этот момент, началась отгрузка станций. Карту местности с оптимальными позициями для дислокации этих станций связи уже передал на твой терминал».
Lichный президент: «Благодарю от всей своей немёртвой души! Богатырского здоровья твоим процессорам!»
Захар: «Обращайся, если ещё что-то понадобится».
Вот теперь, взбодрённый прекрасными новостями, я готов вернуться к работе.
Вновь сажусь за свой президентский стол и тормошу мышь. Но тут внезапно звонит стационарный телефон.
— Да? — поднимаю я трубку.
— Повелитель, наши наблюдатели отмечают какую-то непонятную активность в Сузиане, — сообщил Леви. — Похоже, что персидская армия стягивается к границе.
— Что говорят шпионы? — спросил я, немало удивлённый услышанным.
— Не отвечают на вызовы, — ответил Леви. — Их было всего двое, о них знал сатрап, так что…
Скорее всего, их уже устранили.
Но как, блядь?
У нас ведь пакт с Ариаменом!
— Поднимайте живую ауксилию, — приказал я. — Похоже, что придётся отложить поход на Пелопоннес и Кефаллению…
Я-то запланировал акцию возмездия, с установлением на местах демократических режимов, но, похоже, что пролить первую кровь им придётся совсем не там, где я планировал.
— Впрочем… — изрёк я, возвращая трубку на базовую станцию. — Не думаю, что у персов есть танки и штурмовые винтовки.
Глава двадцать четвертаяУ лича много
/22 декабря 2028 года, Праведная Республика, форт «Восточный»/
— Давай-давай, ты ещё не устал! — прикрикнул на Георгия младший сержант Антонио Кармона. — Копай-копай-копай!
Георгий же орудовал малой пехотной лопатой, вгрызаясь в грунт, чтобы вырыть себе стрелковую ячейку, в точности как проиллюстрировано в боевом уставе.
Вся живая ауксилия, в полном составе, погрузилась на грузовики и помчалась на границу с Сузианой, где ожидалось противостояние с персидской армией.
Прибыв на место, они сразу же начали занимать уже развёрнутые укрепления, построенные совсем недавно, а затем, когда стало ясно, что персы не подают признаков подготовки наступления, ауксилариев заняли «полезной тренировкой».
«Уже двадцать третья стрелковая ячейка…» — подсчитал Георгий, вырывая лопатой клоки дернистой земли, один за другим.
— Так, господа ауксиларии! — появился на поле истязаний Мёртвый инструктор. — Повелитель увидел то безобразие, которое вы тут учинили, был весьма доволен увиденным и разрешил дать вам отдых до завтрашнего дня! Командиры — вверенных ауксилариев почистить, помыть, накормить и в палатки!
— Вы всё слышали, — произнёс младший сержант Кармона. — Лопаты почистить от грязи, одежду привести в порядок, морды повеселее, а затем строиться в колонну по двое! Время задарма набивать желудки!
Врага Георгий не видел, хотя некоторое время находился прямо на переднем рубеже, за мешками с песком, перед которыми стояли противотанковые ежи и линии колючей проволоки.
За линиями укреплений были только травяные холмы, заросшие скалы, а также цветущие луга, через которые, с востока на запад, тянется грунтовая дорога.
Он никогда не задумывался раньше, что бывают какие-то другие дороги между городами. Впервые задумался он об этом только по дороге сюда, из кузова грузовика глядя на пролетающий внизу ровный асфальт.
Есть дороги каменные, есть бетонные, есть выложенные кирпичом, есть и щебёночные, а есть грунтовые…
Видеть в кино широкие и ровные асфальтированные дороги — это одно, но впервые проехать по ней — совершенно другое. Другое восприятие, другое ощущение, другое представление — всё другое.
Обдумывая такую вроде бы совершенно простую вещь, Георгий и сам не заметил, как машинально помылся в полевом душе, вошёл, вслед за остальными, в полевую столовую и сел за металлический стол. Железо — у праведного президента даже столы железные.
Как-то он привык за свою жизнь, что сначала идёт железо, а потом золото.
За железо можно убивать. Нет. За железо нужно убивать.
А тут…
Тут им, как в лучших фиванских домах, дают столоваться железными ложками, причём не абы какими, а с замысловатым травлением на ручках. Простой солдатне — как у стратига дома.
Это значит только одно — у лича много. Много таких ложек, много фарфоровых тарелок, много железных автоматов. И лич не считает это какой-то особенной ценностью, поэтому кормит этим, кормит с этого и вооружает этим своих второстепенных солдат.
Почему второстепенных?
Георгий не вчера родился, он знает, как было заведено в древнем легионе: настоящие солдаты в когортах, а в ауксилиях служат помощники. Вспомогательные войска, то есть второстепенные. Лич бы не назвал их ауксилариями просто потому, что ему это слово так понравилось — он однозначно указал им их место в его войске.
Автоматы…
Смертоносное оружие, за которое готовы продавать души правители и епископы, вручается людям, которые никогда ещё по-настоящему не воевали. Это тоже значит только одно — у лича лучше. Есть что-то лучше, есть что-то смертоноснее, есть что-то грознее.
Например, танки…
Танки им только показывали несколько раз, для ознакомления. Кому-то посчастливилось заглянуть внутрь, но большинство наблюдало со стороны, в том числе и Георгий.
Мёртвый инструктор сказал, что придёт время и они будут «гонять на этих бронированных колесницах Смерти, прямо навстречу Смерти», но это время придёт когда-нибудь потом.
Пока что, они перемещаются на грузовиках, приехавших из Душанбе — мощных машинах, внешне сильно похожих на те, которые Георгий видел в фильме о русском спецназе.
Даже без какой-либо брони эти машины впечатляли. Они проехали триста с лишним миль за какие-то десять часов. Георгий даже прикидывал, сколько ему пришлось бы идти это расстояние пешком. По его расчётам выходило что-то около двенадцати дней, но только при условии, что он идёт один и не тащит с собой какой-то тяжёлый груз. А ведь все эти палатки, боеприпасы, провизия, орудия — всё это ведь приехало вместе с ними.
Пешком бы этот путь занял дней двадцать и то это, новое слово в словаре Георгия, оптимизм…
Лича не победить на поле боя. Георгий окончательно понял это в тот день, когда он выпрыгнул из кузова грузовика на сырую землю.
Им преподают тактику, потому что «каждый солдат должен знать смысл манёвра», что бы это ни значило, поэтому Георгий уже улавливал кое-какие закономерности в примерах войн и конфликтов.