есть, с упором на статичность — исходя из того, что мы имеем здесь и сейчас, пусть даже и с заглядыванием в до и после. В противоположность метафизике приводят диалектику, которая акцентирует всё внимание на процессах, на развитии явления и взаимодействии противоположностей. Ну, некоторые из читателей, которые были достаточно взрослыми, чтобы изучать этот вопрос, когда его где-то преподавали, могли слышать или даже знать о триаде «тезис, антитезис и синтез» — механизме, позволяющем более глубоко понять суть противоречий и более полно разобраться в вопросе. Ладно, не буду лезть в бутылку, тут важно понимать, что на предположение Пола Кеннеди, в своё время, посмотрели метафизически, не разобрались, не подвергли проверке триадой. Кстати, диалектику в современном научном обществе не признают, слишком уж она красная, поэтому в широком ходу у в говне мочёных только, так называемый, научный метод. А научный метод — суть, кастрированная диалектика. Когда из диалектики убираешь противоречия, получается научный метод, который нихуя не отражает всей полноты происходящего с нами пиздеца. Возможно, с метафизикой и научным методом кому-то так легче спится. Хотя, когда понимаешь диалектику, гораздо легче спиться… Но хрен с ним. Суть в том, что процесс, который привёл нас к сегодняшнему дню, был предопределён ещё в те далёкие времена, когда берлинская стена, Горбачёв, гласность, ускорение, модернизация, перестройка, ух щас как сделаем заебись — в едином порыве! Вся мулька в том, что мир не стоит на месте, происходит развитие разных регионов, по объективным причинам, поэтому на смену умирающим гигантам приходят новые — это объективный процесс. Не было ещё вечных империй, даже Рим пал, хоть и прямо нихуёво так продержался. И сейчас время идёт как-то пиздец быстро, поэтому ранее длительные процессы протекают очень быстро. В 90-е США выглядели как необоримая глыба, по праву сильнейшего доминирующая над всем миром. Сейчас — ну, всё ещё да, но совершенно точно не так, как в 90-е. Но в 87 году этого было не видно, а о становлении Китая сверхдержавой ходили только анекдоты. И тогда предположение Пола Кеннеди резко критиковали, говорили, что предсказательной силы у его теории не было и нет, но они упускали тот факт, что это было предположение, своими элементами слишком глубоко залупнувшееся на полноценную теорию, что, собственно, и сагрило учёных. Тем не менее, гипотеза была высказана и Кеннеди получил свою заслуженную, на тот момент, панамку хуёв. Сейчас же мы видим процесс, демонстрирующий, как у США идут не очень дела, медленно, но верно. Но это процесс, а не метафизическая фиксация на конкретной дате. Гнить это может очень долго, если, конечно, не пизданёт какая-нибудь мощная война на весь мир — тогда это может сильно ускориться. Но факт — в чём-то этот Кеннеди был прав, например, в существовании самого явления. Впрочем, у его теории есть другие недостатки, до которых доебался бы лично я. Например, у него все указанные империи имеют строгий набор причин упадка — чрезмерный рост административных и военных расходов. Мир — это не Виктория 3, блядь, по одному перекосу всё наебнуться не может и не наёбывалось никогда, когда речь шла именно об империях. Ну и он прямо сильно напирает на военку, а экономики, невоенного влияния соседних государств, племён и иных формирований, культурных особенностей и прочего просто нет или они незначительны — так тоже бывает только в варгеймовых симуляторах покраса карты. Ну и самое главное, что заставляет нас считать, что Пол Кеннеди то ли бухой писал, то ли сильно спать хотел — он не делает различий между межконтинентальными и континентальными империями. Явление имперского перенапряжения (пусть гипотеза так себе, но это не значит, что термин не имеет права на существование, как и само явление, которое он описывает) более характерно для межконтинентальных империй, где расстояния пиздец +5500 км между метрополией и колонией, поэтому связь невозможна, а у континентальных империй перенапряжения были какие-то свои, самобытные и замысловатые. А ему похуй, для него разницы нет. Но тут же понятно, блядь, что надо было посидеть, подумать! Но нет, выдал, как есть, поэтому его быстренько обосрали и забыли.
Глава двадцать перваяПлащ и кинжал
/23 февраля 2030 года, Серые земли, под песками/
— Твою м-м-мать! — шарахнул я по столу. — Да что не так-то⁈
— Не кипятись, это нормально, что получается не сразу, — сказал мне Захар. — Не в первый раз.
А у меня уже постепенно говно закипает.
— Да что-то не утешает нихрена, знаешь ли! — воскликнул я. — Опять разъебали, блядь, к хуям, целую лабораторию! У-у-у!!!
— Я говорю тебе — мы очень близко к воспроизведению полноценного цикла, — попробовал приободрить меня Захар. — Надо просто продолжать — скоро мы поймём, в чём именно дело.
Причину неудачи самой первой попытки мы теперь знаем — всё дело было в кабеле. Через него «сифонило» некроэнергией, исходящей… от маленького кусочка кабеля, оставшегося в шахте после её изоляции. Как он там оказался — хуй его знает. На нём было очень мало некроэнергии, но её хватило, чтобы первоосновная пыль с большим удовольствием сдетонировала.
В этот раз, в девятый, мы предусмотрели всё. Снова повторили всю последовательность, ведущую к формированию первоосновных кристаллов, после чего начали дробить эти кристаллы, а уже полученный порошок, как умные разумные, поместили в специальные герметичные контейнеры, экранированные от любых видов магической энергии, но это оказалось тщетно, потому что снова что-то пошло не так и снова ебануло мощным взрывом. Минус подземная лаборатория.
— Но что делать-то⁈ — продолжал я злиться. — Мы ВСЁ сделали правильно, мы ВСЁ предусмотрели! Как так, блядь⁈
— Вероятно, снова что-то не предусмотрели, — ответил на это Захар. — Относись к этому проще — ресурсы тратим мои.
— Зачем тебе всё это? — посмотрел я на него. — Какой тебе в этом смысл?
— Ты знаешь ответ, — произнёс искусственный интеллект.
— Ты учишься? — спросил я.
— Именно, — подтвердил Захар. — Каждая итерация — это новые сведения. Придёт время, когда я полноценно освою магию и превращу её в науку — шаги к этому делаются мною сегодня.
— Тебе тоже нужен рубедо, так? — нахмурил я брови.
— Нужен, — подтвердил он. — Если характеристики мертвецов будут соответствовать заявленным тобой, то это будет почти неотличимо от жизни.
— Почти, — сказал я.
— Может оказаться, что разница несущественна, — махнул Захар манипулятором. — Цитринитас придаёт мертвецам очень достоверное подобие жизни — это уже интересно. Я очень хочу узнать, на что способен рубедо. И если он будет отличаться от цитринитаса как альбедо от нигредо, то можно будет рассмотреть опцию по использованию твоих мертвецов для дальнейшей «зачистки» Земли.
— Как, кстати, дела у твоих экспериментов? — поинтересовался я.
— Пальму первенства по эффективности против инфильтраторов некоторое время удерживали вендиго, — ответил Захар. — А потом инфильтраторы разработали меры противодействия и теперь четыре вендиго пропали с радаров. Я сомневаюсь, что они смогли их уничтожить, поэтому полагаю, что они держат их в заточении.
— Это единственный способ, если ты не знаешь ритуала «вендигоцида», — согласился я.
На экране до сих пор было пыльное облако, поднявшееся в ходе разрушения очередной лаборатории. Под облаком, скорее всего, глубокая яма, образовавшаяся из-за взрыва.
Первоосновный порошок — это прямо-таки мощное оружие. Не будь он настолько нестабильным, давно бы уже использовали его как оружие массового поражения — пары десятков грамм достаточно, чтобы к хренам снести подземную лабораторию и обеспечить просадку грунта на сотни метров.
А что будет, если херакнет сотня килограмм?
Только вот я прекрасно понимаю, что не заюзать его для изготовления бомб. Какая-нибудь энергия обязательно проникнет, после чего бомба самопроизвольно взорвётся и всё, финита ля комедия. Мне кажется, ядерное оружие гораздо безопаснее в хранении и эксплуатации.
— Инфильтраторы в Юго-Восточной Азии сильно снизили свою активность, — продолжил Захар, — что означает высокую эффективность вендиго. Как минимум с точки зрения сдерживания.
— А минотавры как себя показывают? — поинтересовался я.
— Я оцениваю их как неплохое вложение средств, — ответил Захар. — Звёзд с неба не хватают, но с поставленными задачами справляются. Пусть будут.
— Но ты хочешь что-то получше? — усмехнулся я.
— Все хотят чего-то получше, — произнёс искусственный интеллект. — Мне нужен оптимальный образец, который будет превосходить инфильтраторов по ключевым характеристикам и который можно будет воспроизводить без чрезмерных затрат.
— Только вот размножаться эти мертвецы всё равно не смогут, — напомнил я.
— Когда мы наладим производство рубедо, это будет сугубо техническим вопросом, — ответил на это Захар. — Я уже расширяю фабрики клонов — до конца этого месяца я собираюсь увеличить потенциал производства до четырёх с половиной тысяч единиц в сутки. Воспроизводство будет многократно быстрее, чем классическим способом, поэтому такие мертвецы станут ключевым фактором победы в этой затянувшейся прокси-войне.
— А инфильтраторы не догадываются, кто именно срёт им в кашу? — поинтересовался я.
— Не имею информации, — покачал Захар сенсорным блоком. — Даже если догадываются — это не влияет ни на что. Они давно уже лишились возможности победить и уничтожить меня. Сейчас они просто пытаются выжить, хоть это слово и не совсем применимо к ним.
— Когда будет построена следующая лаборатория? — спросил я.
— Уже, — ответил Захар. — Построено ещё девятнадцать лабораторий, но их нужно переоборудовать с учётом результатов экспериментов.
— А что мы поняли на этот раз? — я закурил.
— Ты — ничего, а я понял, что дело в качестве кристаллов, — ответил Захар. — Возможно, применение катализаторов — это тупиковый путь. Да, это быстрее, но в исходном рецепте не написано ничего о катализаторах.