Доктор посмотрел на «камрада» — в свете китайской лампы лицо Ивана выглядело совершенно безжизненным… Впрочем, подумал Доктор, мы тоже выглядим не лучше.
На исходе ночи Ворон и Братишка вновь отправились на встречу с исчезнувшей двойкой. На точку вышли в заданное время. Около получаса дрейфовали неподалеку от берега. А потом глазастый Братишка обратил внимание на ворон, которые кружатся над лесом. Подошли. На разведку пошел Ворон. Спустя час вернулся, принес страшную весть: оба — Сайгон и Носик — убиты.
Иван бредил. В бреду разговаривал с отцом, с Лизой, Германом Петровичем… Он видел Жильца. И Терминатора. И Борю-в-Авторитете. Видел трехлепестковый наконечник стрелы, пробивший рюкзак… И черную, с пеной, воду, бегущую вдоль борта катера — воду, в которой его топили… Много чего видел он в горячечном своем бреду.
Рядом с Иваном почти постоянно кто-то находился — Братишка либо Плохиш, часто заходил Доктор. Двое суток Иван балансировал между жизнью и смертью, на третьи произошел перелом. Иван открыл глаза и увидел над собой серый бетонный потолок. Он смотрел на потолок и узнавал все пятна и трещинки на нем. Он не понимал, откуда это узнавание. Такое, подумал он, бывает во сне. Когда, например, тебе снится, что ты идешь по незнакомому городу, но все узнаёшь и всегда точно знаешь, что увидишь за следующим поворотом… Иван повернул голову налево. На ржавеньком крюке, торчавшем из стены, висел аккумуляторный фонарь с матовой лампой. Больше не было ничего. Он повернул голову направо и встретился взглядом с мужчиной. И этот мужчина тоже был знаком Ивану, но почему-то Иван не мог вспомнить, как его зовут.
Мужчина улыбнулся и произнес:
— Как вы себя чувствуете, Иван Сергеевич?
— Спасибо.
— А морсу хотите клюквенного?
— Хочу.
Доктор напоил Ивана морсом. Спустя пять минут Иван снова спал.
Он проснулся под вечер… В глухом помещении без окон определить время суток невозможно, но он понял, что вечер… В боксе никого не было. Светила лампа. Под лампой стояли два стула, на одном из них лежала раскрытая книга. Негромко гудела походная печка, с самодельной стойки свисала капельница. Иван сел на старой железной кровати. Кровать заскрипела. Он осторожно опустил ноги на бетонный пол. Пол был холодный. Иван взял в руки книгу. Шарль де Костер. «Легенда об Уленшпигеле». Иван встал на ноги и пошел к двери. Почему-то он был уверен, что дверь заперта. Так и оказалось. Иван вернулся на кровать.
Прозвучали шаги, лязгнул засов, в бокс к Ивану вошли двое мужчин, сели на стулья у кровати. Он не сразу их узнал. Сначала только вспомнил, что видел обоих и что с одним связаны какие-то неприятные — крайне неприятные — воспоминания.
— Здравствуйте, Иван Сергеевич, — сказал первый, седой и в очках.
И второй сказал: здравствуйте.
Иван услышал его голос и вспомнил, что это он топил его за бортом катера.
Иван буркнул:
— Здорово.
Второй — Иван вспомнил, что его зовут Василий Иванович, усмехнулся:
— Да ты не бычься, старший лейтенант. Так уж вышло.
— Как?
— А так. Ты оказался не в том месте не в то время.
— Времена не выбирают, — сказал Иван.
Седой сверкнул очками и произнес:
— В них живут… и умирают.[16]
Помолчали. Потом Седой сказал:
— Вы, как я понимаю, на нас некоторым образом сердиты… Это понятно. Но не совсем справедливо.
— Несправедливо?
— Не совсем… Ведь если бы вы сразу сказали, что на вас охотится «Кобра»…
— А с чего вы взяли, что на меня охотится «Кобра»?
— Ну-у… Вы, Иван Сергеич, за дураков нас держите?
— Нет.
— Тогда тем более странно, — сказал Седой. Он не стал говорить, что Ивана «раскрыли» практически случайно.
А Ворон произнес:
— Мы знаем, кто ты такой.
Последние слова можно было трактовать как угодно. Ворон пристально смотрел в глаза Ивана — хотел увидеть реакцию. Иван криво ухмыльнулся. Седой сказал:
— Сейчас мы проводим проверку.
— Проверку? — спросил Иван.
— Проверку обстоятельств, которые привели вас сюда. Не стану утверждать, что наши оперативные возможности очень велики, но… В общем, скажу так: на Северо-Западе есть немало людей, которые нам помогают.
Седой говорил правду. После обнаружения трупов Сайгона и Носика, по инициативе Седого, Полковник принял решение о глубокой оперативной проверке Ивана. Проверка проходила по нескольким направлениям, но положительный результат был получен только в одном месте — на Желтом рынке в Санкт-Петербурге.
Седой сказал:
— Мы провели проверку. Пока — предварительную… С положительным для вас, Иван Сергеевич, результатом.
Ворон вытащил из кармана сигареты, предложил Ивану. Ивану очень хотелось курить, но он отказался. Ворон пожал плечами, щелкнул зажигалкой и закурил. Иван спросил:
— А если бы результат был отрицательный?
— Это было бы очень плохо, — очень серьезно произнес Седой. После паузы добавил — Поймите, Иван Сергеич, мы вынуждены быть жесткими.
— А «мы» — это кто? — спросил Иван.
— А ты до сих пор не понял? — вопросом ответил Ворон. Иван, разумеется, уже догадался.
— «Александр Невский»? — спросил он. — Или «Гёзы»?
Седой сказал:
— Я отвечу на ваш вопрос так: сопротивление. Точка. Ру. Еще вопросы есть?
— Нет, — сказал Иван.
Под формальным предлогом (Доктор сказал: строгий постельный режим) Ивана по-прежнему держали в изоляции, в каземате. И, разумеется, допрашивали. Хотя, конечно, это называлось не допросом, а беседой.
Почти по-товарищески, под чаек с лимоном, Седой и Ворон работали с Иваном:
— Расскажите о себе, Иван Сергеич.
— Так что ж рассказать? Вы и так обо мне все уже знаете.
— Всего не знаем… Да и вообще — интересно, что человек сам о себе расскажет.
Иван попросил сигарету, закурил:
— Значит, так: родился в Ленинграде, в семьдесят восьмом. Мать — актриса, отец — инженер на Кировском… Окончил школу, поступил в Рязанское воздушно-десантное. Закончил в двухтысячном. Попросился в Чечню. ДШБ.[17] Старлей, командир взвода. Был ранен… награж ден. Тогда же чуть не загремел под трибунал. Уволился. А на гражданке… В общем, на гражданке чем только не занимался. Пробовал податься в бизнес — не мое. Полгода пахал телохранителем. Потом разбил «телу» рыло и ушел на вольные хлеба. Болтался, как в проруби говно. Женился. Развелся. Потом — Великая Березовая… Беспредел… Последний год пахал охранником в «Промгазе»… Все.
Иван сделал глоток чаю, спросил:
— Еще вопросы будут?
Вопросы, разумеется, были. Столько, что их задавали до вечера с перерывом на обед и ужин.
Номер части в Чечне? Кто был командиром батальона? А замом?
В каком подразделении «Промгаза» пахал? Кто рекомендовал?
Соседей своих по лестничной клетке знаешь? Назови поименно и опиши.
Что делал на рынке?
Почему ты убил эстонца? Почему вмешался?
А как же ты ушел с рынка, Иван Сергеич? Это же умудриться надо.
Что за человек Герман Петрович? Сын, говоришь, арестован? Проверим.
Адрес на Петроградской?
Иван назвал адрес. И сказал:
— У меня тоже есть вопрос.
Седой ответил:
— Слушаю.
— Я про Петровича… про Германа Петровича… Мне бы хотелось узнать: как он? Что он?.. Не арестован ли?
Седой и Ворон переглянулись. Седой сказал:
— Мы проверим.
Допрос продолжился.
А сосед, говоришь, стуканул в «гестапо»?
А где, говоришь, оставил «Ниву»? А набросай-ка, старший лейтенант, схемку. Наши люди посмотрят.
Где ты остановил поезд? А покажи-ка на карте.
Опиши этих мужиков, с которыми познакомился около Кузнечного. Как их звали, не помнишь?
В каком месте ты расстался с рыжим Валерой? Номер мотоцикла запомнил?
Как получилось, что ты остался жив после встречи с Охотником?
— Повезло, — пожал плечами Иван. — Он промазал.
— Три раза?
Иван пожал плечами.
— Странно… Странно это, Иван Сергеич.
— Что тут странного? Промазал. С каждым может случиться. Что он — не человек?
Седой потер подбородок, потом сказал:
— Он — не человек… Покажи, Василь Иваныч. Ворон кивнул, достал из кармана телефон. Раскрыл и включил. На дисплее появилось фото — мужчина, сидящий у дерева. Из груди мужчины торчали оперения двух стрел. Можно сказать, что он был просто прибит стрелами к стволу.
— Что это? — спросил Иван. По телу пробежал нехороший холодок.
— Ты смотри, смотри.
Ворон щелкал кнопочкой, менялись кадры. Когда он прощелкал всю «пленку», Седой сказал:
— Это наши товарищи. Сайгон и Носик. Они совершали пеший рейд по побережью… Их тела нашли неподалеку от того места, где мы сняли с острова тебя. Наши люди сначала увидели стайку орущих над деревьями ворон. Решили посмотреть… подошли. А там стая одичавших собак уже нацелилась позавтракать телами наших товарищей, отбитых, надо полагать, у этих самых ворон. Псов отогнали выстрелом из ракетницы, подошли — сидит Носик. Носик, блин, курносик… В нескольких метрах от него нашелся и Сайгон. Лицо уже успели поклевать.
Ворон сказал:
— Как видишь, они оба убиты из арбалета. Стрелы совершенно идентичны той, что ты принес в рюкзаке.
Отсюда вывод — их убил Охотник.
Иван спросил:
— Да кто же он такой?
— Убийца, — сказал Седой. — В этих краях объявился в прошлом году. В конце августа. В тот раз убил двоих охотничков из Петрозаводска. Собака с ними была. Так он и собаку… Второй раз он заявил о себе через месяц. Сразу пять трупов после себя оставил. В октябре опять труп. Потом — тихо. И уже решили, что — всё, ушел он из наших мест. А он опять появился.
Ворон сказал:
— Видно, зиму пережидал. Перезимовал — и на охоту. И стрелять, как видишь, не разучился. — Кивком головы Ворон указал на дисплей телефона. Там сидел прибитый болтами к дереву человек. — А в тебя, Иван Сергеич, он, как ты говоришь, стрелял трижды… но ты живой. Как же это получилось?