От острова уходили на самом полном. Из окон наземных построек кое-где уже вырывался огонь. Почему-то Ивану больно было смотреть на это. Катер уходил. В кокпите, на кормовом рундуке, сидел Зоран. Слева и справа от него — Полковник и Седой. На сланях, под ногами у серба, лежал труп Плохиша. Серб бесцеремонно поставил на него ногу. Иван посмотрел неодобрительно, но ничего не сказал.
На острове бушевал огонь — сухие постройки горели как спички, а катер, на борту которого живых и мертвых было поровну, уходил.
С мертвыми простились, когда отошли километров на пять. К ногам каждого привязывали камень и опускали за борт. Первым под воду ушел Ворон. Братишка произвел выстрел из ракетницы. Вторым Ладога приняла Седого. Снова выстрелила ракетница. Третьим пришла очередь Плохиша. К ногам Плохиша привязали камень, Братишка перезарядил ракетницу. Серб остановил его: не надо.
— Это почему не надо? — оскалился Братишка.
— Беда случилась из-за него.
Никто ничего не понял, но труп Плохиша ушел под воду без прощального салюта.
Наступила очередь Полковника… И вот здесь Зоран повел себя странно. Он целую минуту стоял напротив тела, потом сказал:
— Прощай, Павел Петрович. Вечна спомен, братушка,[21] — и поцеловал Полковника в губы. Иван и Грач подняли тело и поднесли к борту.
— Стойте, — сказал серб. Они остановились. — Топор у вас есть?
Братишка покосился на Зорана и спросил:
— Зачем тебе топор, брат?
— Нужен, — твердо произнес серб. Братишка нырнул в каюту и принес маленький стальной топорик: такой подойдет?
Зоран сказал:
— Да, — взял топор и ловко отсек указательный палец с правой руки Полковника. Все оторопели. У Ивана мелькнула мысль, что серб сошел с ума.
— Опускайте, — сказал Зоран. Труп Полковника ушел в воду. Разошлись круги, в небо взлетела третья ракета.
Они укрылись в шхерах, встали на якорь под высоким скалистым берегом.
Братишка сказал:
— Надо помянуть… У меня есть.
Сели в каюте, накрыли стол — бутылка спирта, хлеб, тушенка, пластиковые стаканчики. Спирт развели ладожской водой, выпили не чокаясь, закурили, помолчали.
— Теперь-то ты можешь рассказать, что произошло, брат? — спросил Иван.
— Теперь расскажу, — ответил Зоран. Он закурил и начал рассказывать:
— Как вы позавчера ушли, на острове стало праздно.[22] Остались Седой, Ворон да этот урод — Плохиш. И мы с Павлом… Тихо было. С утра сегодня Плохиш этот стоял на часах. Мы с ним даже поболтали, выкурили по сигарете. Если бы я знал, что он натворит, я бы сам его убил… Но я этого не знал. Мы поболтали, я вернулся в конак[23] и лег там… Где-то минут за сорок до того, как пришли вы, я услышал два выстрела, потом еще… Я выглянул в окно. И увидел, что это Плохиш стреляет из своей «поливалки». Он целился вверх, как будто хотел подстрелить птицу… А через секунду я увидел и «птицу». Она парила невысоко, над верхушками сосен. Я закричал Плохишу: «Полако, братушка!»[24] — но было уже поздно… Третьим выстрелом Плохиш попал в «птицу». Она переломилась пополам и упала в озеро. Но вы же знаете, что эти «птицы» все всегда рассказывают своим хозяевам. Если птица прилетела, значит, в компьютере ее хозяина уже записано все, что она видела. Я выскочил в окно и побежал к Плохишу. «Что же ты наделал?» — кричал я ему. А у него глаза белые, бешеные, кричит: «Убил, убил я гадину…»
— Вот так, братушки. — Зоран обжег пальцы об окурок, выбросил его за борт. — Вот так…
А потом, минут через десять всего, прилетел этот геликоптер. Я виноват — я не ждал его так быстро. Потому я не успел эвакуировать Павла — моя вина… «Джедай» прилетел и сразу начал стрелять. В первую очередь он расстрелял лодку и гидроцикл. Это чтобы не дать нам уйти. Задержать, пока не подтянутся «гестаповцы». Я думаю, что этот «Джедай» не стал бы с нами воевать. Но Плохиш начал войну с «Джедаем». После этого «Джедай» получил команду от своего хозяина и начал расстреливать всех, кто попадал в поле его зрения. А зрение у него хорошее. И стреляет он отлично. Он убил Ворона… Он убил Седого. Он убил Павла, выстрелив в окно… А я убил «Джедая». И Плохиша. Но это уже ничего не меняет… Это, братушки, уже ничего не меняет. Простите меня.
Зоран замолчал. Все молчали. Было очень тихо, только волна плескалась о скалы.
Братишка спросил:
— Что же дальше?
Этот вопрос задавал себе каждый, но вслух его произнес только Братишка. После короткой паузы серб ответил:
— Я продолжу борьбу — мне другой дороги давно уже нет. А теперь… теперь на мне вина за Павла. Мне еще искупить надо. А вы… Павел имел право решать за вас. Я — нет… Документы у каждого из вас на руках. Каждый сам вправе решать, как ему жить дальше.
Братишка сказал:
— Э-эх! Лучше служить султану турецкому, чем папе.[25] Я свой выбор давно сделал. Выбираю полумесяц на шапке.[26]
Грач, как всегда немногословный, сказал:
— Мне тоже обратной дороги нет.
Все посмотрели на Ивана. Иван молчал.
— А ты, Иван? — спросил Братишка. Иван молчал. В нагрудном кармане лежал паспорт и водительское удостоверение на новое имя.
— Что думаешь, Робин? — спросил Грач. Документы настоящие, выданы официально, с ними запросто легализоваться. Забыть все то, что было, и начать новую жизнь где-нибудь вдали от Петербурга. С Лизой… Теперь, когда долг перед Петровичем оплачен, я имею такое право… Никто не осудит.
— Что молчишь, друже Иван? — спросил Зоран.
Иван встрепенулся:
— Что?
— Какое решение ты принял? Тебя никто не осудит, брат.
Иван посмотрел в глаза серба — черные, как ночь над Сербией. И в шустрые, блатные глаза Сашки Братишки… И в прозрачные, как апрельские льдинки, глаза Кости Грача… Иван произнес:
— Пепел Клааса стучит в мое сердце, брат.
Зоран улыбнулся. Он сказал:
— Павел сделал правильный выбор… возьми этот ноутбук.
— Зачем?
— Это ноутбук Полковника. Теперь ты — Полковник.
Иван изумленно уставился на серба.
— Погоди, погоди, — сказал Иван. — Что это ты говоришь?
— Я сказал, что теперь ты стал Полковником… Ты не сможешь заменить Павла — он был один такой. Но заменить Полковника ты можешь.
— Я не понимаю тебя, Зоран.
— Павел предвидел возможность своей смерти. Всегда держал этот вариант в голове. Так вот, в случае гибели или ареста Полковника его должен был заменить Седой. Седой убит. В этом случае Полковником должен был стать другой человек — вы его не знаете. Этот человек арестован. Следующим в списке стоял Ворон. Но и Ворон убит… Значит, твоя очередь.
— Но почему?
— Потому, что Павел именно на тебя делал ставку. Он собирался поговорить с тобой, когда ты вернешься с акции… Да не успел.
— Поговорить со мной? — удивился Иван. — О чем?
— Он хотел предложить тебе возглавить проведение операции «Демонтаж».
— А что такое операция «Демонтаж»?
Зоран подвинул ноутбук:
— Все — здесь… А это, — серб достал из карманчика жилетки пакетик с отрубленным пальцем, — ключ.
Он бросил пакетик на стол. И все посмотрели на этот маленький пластиковый пакетик. А он — мутный от крови, страшный, с просвечивающим обрубком — лежал между ноутбуком и стаканчиком разведенного спирта… Диковинный натюрморт!
— Этот ноутбук, — пояснил Зоран, — не может включить никто, кроме Полковника. Даже если кто-то будет знать пароль, то и тогда он не включит этот комп.
Потому что в нем есть датчик, настроенный на папиллярный рисунок Павла… Теперь понятно?
Иван растерянно спросил:
— А пароль? Как же без пароля?
— Об этом не беспокойся, друже Полковник. Я знаю пароль.
Майор Власов нажал кнопку и остановил картинку. На ней был человек, который стрелял из двух пистолетов в боевой беспилотный геликоптер «Джедай». Это было последнее изображение, которое успел передать «Джедай». Власов подумал: сволочь!.. Это относилось не к стрелку, что сбил вертолет. Это относилось к начальнику Власова полковнику Лысенко.
— Сволочь! — повторил Власов и стукнул кулаком по столу. Его распирало от ненависти к Лысому. К этому тупому уроду, который ничего не понимает в деле. Его уровень — это примитивные оперативные комбинации, засады, прослушка и вербовка. Конечно, какой-то результат все эти мероприятия дают… Но это тактические успехи. Стратегически значимый результат может дать только аналитический подход. И он, майор Власов, блестяще доказал это, вычислив место расположения базы террористов. Если бы Лысый, скотина тупая, хохол гребаный, направил в район несколько оперативных групп и хотя бы два авиакрыла, то результат был бы иной. Принципиально иной!.. А силами одного крыла делать там, конечно, нечего… Ну и сами эти «авиаторы» тоже хороши! Взяли и перестреляли всех… Ну на хрена, спрашивается? И ведь уже не первый случай. Похоже, им просто нравится забавляться со этим своим «летающим пулеметом». Не наигрались, видно, в компютерные стрелялки… Если задать этим «авиаторам» вопрос: зачем устроили бойню? — они ответят: у нас не было иной возможности предотвратить бегство террористов. Козлы!.. А ведь среди погибших, вполне возможно, были руководители «Гёзов». Возможно, сам Полковник… Конечно, мы проанализируем запись и почти наверняка сумеем идентифицировать лица, попавшие в объектив «Скаута» и прицел «Джедая», но мертвый Полковник и плененный Полковник — не одно и то же.
— Сволочь, — в третий раз произнес Власов.
Они укрылись в монастыре. Настоятель, в прошлом военный, давно помогал «гёзам». В монастыре не единожды укрывали беглых, раненых. Полковник с Зораном не раз отсиживались тут. Потом монастырь попал в поле зрения «гестапо». Около сорока оперативников ворвались в обитель и перевернули здесь все вверх дном. Только чудом можно объяснить то, что они не обнаружили подземный ход, которым ушел Ворон… После этого случая монастырь «законсервировали». Но теперь группа «гёзов» вновь укрылась в монастыре.