ели обычными пулями оказалось правильным. Хотя, конечно, пули и снаряды, применяемые нами, тоже являются продуктом высоких технологий. А выстреливают их из электромагнитной пушки. В двух словах объясню, как устроена электромагнитная пушка.
Стало слышно, как где-то включаются дизеля, начинают работать механизмы.
— Итак, электромагнитная пушка, она же электромагнитный ускоритель, — это оружие высокой кинетической энгергии. В основе его две токопроводящие шины. Ток создает магнитное поле, взаимодействуя с которым снаряд ускоряется силой Лоренца…
— Стоп! — выставил вперед ладонь мистер S.D. — Стоп. Давайте попроще, мистер Гусев.
— Ну… попроще так попроще. В общем, любителям поиграть в трехмерные шутеры подобное оружие известно под названием «рейлган». Оно способно выстреливать снаряд массой около килограмма со скоростью почти двенадцать километров в секунду. Снаряд массой около двух килограммов мы разгоняем до восьми километров. Массой три с половиной килограмма — до семи. На наших платформах стоят по три ствола. Один мы называем «ружье». Ибо он предназначен для стрельбы по мелкой дичи — по человеку или автомобилю. Разумеется, попасть в человека с орбиты, с высоты в двести с лишним километров, довольно трудно. Причем трудности возникают из-за последних пятнадцати-двадцати километров, которые приходятся на полет снаряда в земной атмосфере — именно на этом участке траектории возникают все отклонения. Они невелики, но тем не менее они есть, поэтому при испытаниях первых образцов гарантированный процент попаданий в мишень, имитирующую взрослого человека, не превышал сорока процентов. Мы изменили концепцию и теперь по «мелкой дичи» стреляем килограммовым «стаканом», наполненным стальными поражающими элементами. За пять-пятнадцать метров до цели «стакан» раскрывается на две половинки, выстреливает свою начинку. Получается нечто вроде выстрела картечью из охотничьего ружья. И эта картечь накрывает площадь диаметром около двух метров. У того, кто попал под выстрел, шанса практически нет… Вы же видели манекен? — Старик кивнул: видел… Когда манекен вытащили из воды, он был буквально изорван картечинами, в груди зияло отверстие, пробитое «стаканом»… Гном сделал глоток водки, продолжил: — Скорострельность и маневренность «ружья» позволяет стрелять даже по самолетам и ракетам. По более серьезным целям — бронемашина, корабль — мы используем второй ствол. Вот это уже настоящая пушка. Ну, вы видели, какие дырки он сделал в цистерне. — Старик снова кивнул. — Так это мы стреляли разделяющимся снарядом. А есть еще и снаряд-болванка. Самый массивный, массой три с половиной килограмма. Его мы выстреливаем из третьего ствола. Он хорош для стрельбы по самым серьезным, если можно так выразиться, целям — по солидной броне или железобетонным перекрытиям. Снаряд пробивает любую броню, а в бетон проникает на глубину более полутора метров. При попадании в твердый материал стальной закаленный снаряд вследствие очень высокой скорости как будто взрывается — в нем образуются сверхвысокие напряжения. При этом взрывоподобно разрушается и материал, в который попал снаряд — броня, бетон. Дает массу осколков. Башня танка в результате такого попадания превращается в разорванный котелок.
— Образно, — оценил S.D.
— Эффект потрясающий. А экипаж внутри подбитого танка превращается в мясной фарш — его просто разбрызгивает по стенам.
— Понятно. Понятно, мистер Гусев… И все же: каковы возможности вашего «Созвездия» при проведении, например, антитеррористической операции в условиях города?
— Теоретически они очень высоки. Каждая платформа несет в своих погребах по девятьсот патронов для «ружья» и по шестьсот снарядов для каждой «пушки». При необходимости мы можем поражать террористов, стреляя сквозь крыши и стены зданий. Мы можем убивать их прямо в сортире. Для этого, разумеется необходимы точные координаты цели, то есть помощь наводчиков на земле. Тогда от снарядов с «Созвездия смерти» не спасет ни броня, ни бомбоубежище. От них невозможно спрятаться. Они будут настигать террористов везде. Да еще следует учитывать психологический эффект — выстрел с «Созвездия» похож на гром среди ясного неба и воспринимается как нечто почти мистическое. Компьютерное моделирование показало, что всего одна платформа может полностью парализовать действия террористов в условиях даже большого города. А ведь мы можем собрать в заданной точке несколько платформ… Но, повторюсь, на практике все это не проверялось.
Несколько секунд Старик молчал, задумчиво крутил в руках высокий стакан. Потом спросил:
— А какова схема оперативного управления?
— Приказ на применение флотилии отдает лично президент Соединенных Штатов.
— Каким образом?
— Как вы знаете, президента повсюду сопровождает офицер с «атомным» кейсом. Вот именно посредством этого кейса и осуществляется управление флотилией. То есть никакой бюрократии. Все предельно просто — президент отдает приказ, офицер вводит в компьютер данные, и через несколько минут ближайший к цели спутник наносит удар.
— Понятно, — кивнул Старик. — Когда вы сможете вывести на орбиту всю флотилию?
— Для доставки платформ на орбиту мы используем два шаттла. На доставку и монтаж каждой из них требуется как минимум неделя. Во-первых, требуется время для того, чтобы «подвесить» платформу на орбиту. Во-вторых, уже там, на орбите, необходимо провести некоторые монтажные операции и тестирование.
— То есть еще семь недель?
— В лучшем случае. Реально времени нужно еще больше. Довольно часто старты «челноков» приходится переносить из-за метеоусловий или мелких неполадок.
— Плохо, — сказал S.D., — очень плохо. Фактически Соединенные Штаты располагают уникальным боевым комплексом, который способен значительно изменить представления о войне… Аналогов в мире, если я правильно понял, нет?
— Совершенно верно, — подтвердил Гном. — В Китае ведут аналогичные разработки, но они сильно отстали.
— И при этом вывод флотилии на орбиту ведется черепашьими темпами. У вас, если не ошибаюсь, есть четыре шаттла. Почему задействованы всего два?
— Все четыре и задействованы. Но один из челноков всегда стоит «под парами» в качестве аварийно-спасательного корабля, еще один находится на профилактическом обслуживании — там ведь огромное количество регламентных работ. Получается, что из четырех шаттлов реально работают только два.
— Скверно… Когда на орбите будут висеть хотя бы три-четыре платформы?
— Вторая платформа через пару суток будет, как говорится, «на ходу» — она уже на орбите и сейчас на ней заканчивают монтировать «стволы». А еще через неделю — если все пойдет штатно и погода не подкачает — над нами будут висеть четыре платформы. В рабочем состоянии.
— Через неделю, — задумчиво сказал Старик и повторил, — через неделю… Ну что ж… Благодарю вас, мистер Гусев. И — не смею вас более задерживать.
S.D. сам проводил гостя. Когда поднялись наверх, на платформе все еще было темно — Старик не отдал приказ включить освещение, вот его и не включили. Во мраке Гном увидел вдруг нечто неожиданное — вознесенный стальной стрелой деррика на высоту около тридцати метров, над морем висел «аквариум» — стеклянное сооружение размером с комнату. На фоне черного неба вода в нем как будто слегка светилась. А в воде медленно кувыркался обнаженный юноша. И звучала музыка.
— Господи! — произнес ошеломленно Гном. — Господи! Что это? Кто это?
Старик тоже посмотрел на аквариум с юношей внутри. Слегка поморщился и негромко сказал Апфелю:
— Я же просил, чтобы он воздержался.
— Но я ничего не мог поделать… Вы же знаете его характер!
Гном вновь повторил:
— Кто это?
S.D. ответил:
— Это… мой гость.
Гном с восторгом сказал:
— Он похож на молодого бога.
— Да, — сказал Старик, — он похож на бога. Юноша, похожий на молодого бога, совершил грациозный кувырок и лег на воде, глядя вверх, в звездное небо.
Начальник тюрьмы особого назначения «Залив-3» майор Малофеев проводил инструктаж вновь поступивших сотрудников. Они уже три дня как прибыли к месту службы, но у Малофеева все не хватало времени пообщаться с ними. Особенно из-за последних событий. Оба были выпускниками спецшколы «Надежда», но опыт майора показывал, что все и всегда нужно держать под личным контролем — знаем мы этих выпускников.
— Вы должны раз и навсегда запомнить, что заключенный в нашей системе — это не человек, — говорил майор, глядя в иллюминатор. Там было серое небо, серая вода Финского залива, и вдали медленно шел сухогруз. — Вы спросите: а кто? Отвечу: вообще никто. Даже имя-фамилия ему не положены. При поступлении к нам заключенный получает кличку.
Один из новичков — длинный белобрысый малый по фамилии Маскявичус — вставил:
— Желательно — обидную, унизительную. Малофеев хмыкнул:
— Это вас в «Надьке» так учили?
— Так точно, господин майор.
— Херня все это. Во-первых, на всех не напасешься кликух унизительных. А во-вторых, какая у него кликуха — унизительная или нет — зэк думает первые два часа. Или час. Потом ему становится не до этого. Его интересует только одно: как не сдохнуть в трюмах. Потому что больше полутора лет никто здесь не выдерживает… Это понятно?
— Так точно, господин майор.
— Поехали дальше… Как вести себя с заключенным? А так и вести — как с пустым местом. Зэку категорически запрещается даже смотреть на сотрудника. Он должен смотреть в пол. Руки за спиной, голова опущена низко, глаза — в пол… Всегда, при любых обстоятельствах. В «Надьке» вам объясняли, в чем тут смысл?
Маскявичус ответил:
— Так точно, господин майор. Когда зэчара стоит с низко опущенной головой, он не может ориентироваться и соответственно не может быстро и эффективно атаковать.
Малофеев усмехнулся:
— Это верно — из такого положения атаковать трудно… Но как раз в этом случае смысл состоит в том, чтобы показать зэку, что он — никто.
Малофеев собрался развить мысль, но в дверь постучали.