— Понятно, — сказал Чердыня. — Благодарю вас, лейтенант… Теперь слушайте меня. С сегодняшнего дня вы подчиняетесь лично мне, выполняете только мои задания и отчитываетесь только передо мной. Всех остальных, включая Власова, можете посылать на йух. Ибо самый главный здесь — Председатель. После него — Господь Бог. А после Бога — я. Понятно?
— Так точно, — ответил Михельсон и даже подобрался весь.
— Тогда обозначу вам ваши задачи. Во-первых, необходимо дать экспертное заключение о возможности применения террористами усиленного антенной «Ужаса». В первую очередь меня интересует возможность теракта, направленного против Председателя… Понятно?
— Так точно.
— К работе можете привлекать любых специалистов, которые вам понадобятся. Разумеется, на условиях строжайшей секретности и только по согласованию со мной. Во-вторых, необходимо разработать меры по защите автомобилей. Конкретная модель — «гелендваген». В— третьих, нужно активизировать работы по доведению до ума этих ваших «Нимбов»… Сколько вообще этих шлемов у вас уже есть?
— Немного. Думаю, что всего штук пять— шесть… Генрих Теодорович, можно задать вопрос?
— Задайте.
— Если я правильно понял — усилители похищены?
— Похищены, лейтенант. Все шесть штук. Сегодня ночью при перевозке из Москвы в Питер.
— Это очень плохо, но не представляет угрозы. Для того, чтобы антенна стала оружием, необходим собственно генератор.
— Спустя два часа после налета на спецвагон, в котором перевозили антенны, был совершен налет на горотдел полиции в Твери, захвачены два генератора.
Михельсон вытаращил глаза.
— Значит, — сказал он, — в руках у террористов есть две действующих установки?
— Есть. Но это государственная тайна. Если ты, лейтенант, завтра растреплешь где-нибудь про то, что это мы сбросили ядерные заряды на Урал, то будешь просто безответственным трепачом. Но если ты кому— либо хотя бы только намекнешь, что в руки террористов…
— Генрих Теодорович! Да я…
— Если ты хоть намекнешь кому— либо об этом, то отправишься прямиком в «душевую». Знаешь, что такое «душевая»? — Михельсон кивнул. — А могу поступить по-другому — могу отдать тебя твоим коллегам… в качестве подопытного. И тогда уже на тебе будут опробовать новые образцы «Ужаса». Понял?
— Так точно, понял.
— Вот и ладно, — сказал Чердыня. Потом вызвал помощника: — Подберите господину эксперту отдельный кабинет на нашем этаже, выпишите пропуск и обеспечьте условия для работы.
— Пропуск постоянный? — уточнил помощник.
— Нет, пока — временный.
Помощник кивнул, сказал Михельсону: прошу вас пройти со мной, господин эксперт, — и вышел. Вслед за ним вышел Михельсон.
Несколько минут Чердыня сидел в своем кресле совершенно неподвижно. Потом резко поднялся и тоже вышел из своего кабинета. Он прошагал недлинным коридором и остановился в холле у дверей лифта № 3. В окошке над дверьми светилась цифра «25». Весь двадцать пятый этаж был отведен под личные апартаменты Председателя. Поэтому лифтом № 3 мог пользоваться крайне ограниченный круг персонала — всего четырнадцать человек. Чердыня приложил свою личную карту к сканеру справа от двери. В окошке стали мелькать цифры — лифт поехал вниз. Через одиннадцать секунд створки лифта бесшумно разъехались в стороны, Чердыня вошел внутрь, нажал на кнопку с надписью «Крыша». Створки закрылись, лифт поехал наверх. Спустя одиннадцать секунд он остановился. Чердыня вышел наружу и оказался на крыше Новой Башни. Крыша имела форму правильного пятиугольника и была обнесена стальными экранами-жалюзи. В обслуге Башни поговаривали, что трехметровые экраны поставлены для того, чтобы снаружи никто не мог увидеть, что происходит на крыше. В действительности экраны должны были служить защитой от непогоды — снега и ветра. Посредине пятиугольника крыши стояли личные вертолеты Председателя — огромный «S— 92», в стороне — маленький двухместный «R22 Beta». Еще дальше стоял на тележке беспилотный многоцелевой геликоптер «Джедай». По углам располагались серые коробки — служебные помещения. В них находились посты наблюдения, огневые точки, радиолокационная станция и батарея ПВО. На вышке крутился локатор… А над всем этим раскинулось блеклое, как будто выцветшее от жары небо.
Чердыня остановился и вытащил сигареты. Через огромное, более сотни метров в поперечнике, пространство, к нему уже спешил дежурный. Отвернувшись от ветра, Чердыня щелкнул зажигалкой, прикурил.
Дежурный подбежал, остановился в трех шагах:
— Господин подполковник…
— Отставить, — ответил Чердыня. Он выдохнул сизое облачко дыма и ветер сразу отнес дым в сторону. — Ну, как дела?
— Без происшествий, Генрих Теодорович.
— Вот и ладно… Я тут погуляю, а ты минут через пять пришли ко мне командира снайперской группы.
— Сделаем, Генрих Теодорович.
Чердыня отвернулся от дежурного и двинулся к ближайшему углу Башни — северному. Остановился возле экрана. Широкие створки жалюзи находились в горизонтальном положении, открывая обзор. Начальник СБ облокотился на стальную створку, но тут же отдернул руки — металл раскалился на солнце и был горячим. Чердыня посмотрел вниз — прямо под ним лежал мыс, образованный слиянием Невы и Охты. Мыс был острым, как наконечник копья, и смотрел на север. Ярко блестела синяя невская вода. На левом берегу сверкали купола Смольного собора. В километре от острия мыса Нева круто поворачивала на запад. Чердыня подумал, что со старой Башни видно было гораздо больше. И что именно у подножия той, старой, Башни, прошло первое реальное применение «Ужаса». Чердыня наблюдал его лично.
…Был серый октябрьский день 2010 года. Генрих Чердыня стоял на шестнадцатом этаже строящейся Башни и смотрел на мост Петра Великого. Тогда на мосту еще не построили второй ярус и колонна демонстрантов была видна как на ладони. Они шли с левого берега Невы на правый, надеялись провести митинг у подножия Башни. Башня на тот момент представляла из себя стальной скелет высотой восемьдесят метров. Демонстранты требовали остановить строительство на этой отметке. Идиоты — если «Промгаз» решил построить Башню высотой четыреста метров, значит, он построит Башню высотой четыреста метров… Колонна втянулась на мост. На противоположном конце моста ее уже ждал полицейский автомобиль с «Ужасом» на крыше. Тогда Чердыня впервые увидел, как действует на людей «Ужас». Он видел, как они бежали в панике, как некоторые прыгали в Неву. Через минуту — всего через минуту! — мост опустел. На нем остались только несколько затоптанных в давке, да пара эпилептиков, бьющихся в припадке… Это произвело ошеломляющий эффект. Именно тогда Генрих Чердыня понял, какой фантастической силой обладает это оружие.
И вот спустя семь лет это оружие оказалось в руках террористов, и теперь уже они могут угрожать обитателям Башни.
С сигареты Чердыни упал столбик пепла, рассыпался прахом, ветер унес прах.
На створки жалюзи слева от Чердыни упала тень. Подполковник обернулся — в нескольких метрах от него стоял командир снайперской группы, капитан Сазонов. Он подошел совершенно бесшумно. Чердыня протянул Сазонову руку:
— Здоров, снайпер… Как оно?
— Как всегда — отлично, Генрих Теодорович.
— Тогда слушай вводную, капитан: ты — террорист. Твоя задача: убить Председателя. Посмотри по сторонам. — Чердыня провел рукой и добавил: — Выбери позицию.
Сазонов — невысокий, ладный, с пшеничными усами на дочерна загорелом лице — улыбнулся и сказал:
— Пока господин Председатель находится в Башне — снайпер ему не опасен.
— Это почему?
— Дело в том, Генрих Теодорович, что мы уже моделировали эту ситуацию, анализировали. Шансы на успешную реализацию равны нулю.
— Обоснуй, капитан.
— Это просто: для того, чтобы поразиить цель, необходимо ее хотя бы видеть. Но это невозможно, так как все стекла Башни выполнены зеркальными. А личные апартаменты господина Председателя вообще не имеют окон и укрыты за двойной стеной — наружной, закрывающей галерею, и внутренней. Пробить нельзя даже из винтовки «Aerotek». Ее делали в ЮАР — пока еще существовала ЮАР — под советский патрон 14,5ґ114. Монстр! Супермонстр! — весит двадцать восемь килограммов. Плюется пулей массой шестьдесят четыре грамма. Пуля имеет начальную скорость тысяча восемьдесят метров в секунду и пробивает бетонные стены на дистанции в километр… Но даже из этого супермонстра ничего нельзя сделать.
Чердыня несколько секунд думал: сказать правду?.. Решил: нет, не надо говорить.
— Предположим, — сказал он, — что будет использована винтовка, которая сможет пробить стены.
Сазонов был удивлен. Он спросил:
— Что же это за вундерваффе[64], Генрих Теодорович?
— Это оружие нового поколения. У него совсем другие возможности.
— Допустим, эта пушка пробьет стены… Допустим. Но как осуществить прицельный выстрел?
— А не нужно прицельный. Достаточно положить пулю на этаж.
Сазонов был явно озадачен. Он спросил:
— Нельзя ли узнать характеристики этого вундерваффе более подробно?
— Максимальная дальность, с которой можно вести из этой винтовки эффективный огонь — один километр. Навылет бьет метровые стены. Больше тебе знать не нужно… Кстати, этот показатель — один километр — почти соответствует зоне твоей ответственности. Итак, возвращаюсь к вводной: ты — террорист, тебе нужно выбрать позицию для обстрела двадцать пятого этажа Новой Башни. Понятна задача?
— Так точно, — ответил Сазонов. — Предлагаю, Генрих Теодорович, пройти в помещение поста. Там можно будет разговаривать более предметно… Да и прохладно там.
— Пошли, — ответил Чердыня и первым двинулся к посту — плоской коробке из сэндвич— элементов и без окон.
В помещении поста было прохладно и после залитой солнцем крыши темновато. За пультом сидел дежурный снайпер-наблюдатель. Перед ним светились несколько мониторов — посередине обзорный сорокадюймовый, по бокам два поменьше.