Чердыня сказал:
— Добро. Все внимание — на три горотдела. Как только будут готовы первые шлемы — будем высылать их на места. Авиацией.
Михельсон понял, что попал в очень неприятную ситуацию. И ринулся «искупать кровью». Он составил список необходимого оборудования и материалов, а пока материалы не привезли, Михельсон сел писать инструкцию по использованию спецшлема «Нимб».
Через полтора часа в штаб— квартиру национальной корпорации «Промгаз» привезли первые двадцать радиофицированных армейских шлемов. Михельсон тут же приступил к работе — начал демонтировать с них стандартную аппаратуру связи. Вскоре в Башню доставили радиомонтажницу — маленькую испуганную женщину лет пятидесяти. Старший специалист показал ей, что нужно делать. Тем временем из Москвы военным бортом переслали пакет — в нем находилось пятьдесят пять калиброванных биполярных кристаллов Х— тония, необходимых для изготовления мини-генератора шлема. Спустя час первый шлем был готов. Его нужно было испытать. Михельсон доложил об этом помощнику Чердыни, а помощник — самому Чердыне. Чердыня зашел в подсобное помещение, где обосновался Михельсон, спросил:
— А ты в своем шлеме-то уверен?
— Да, конечно.
— Тогда на тебе и проверим.
— Как на мне? — выдавил Михельсон.
— Так ты же в нем уверен… Искупай кровью, Тарнеголь!
Испытания провели прямо в подземном гараже Башни. С крыши спустили один из пяти «Ужасов», входивших в систему обороны Башни. Серый от страха Михельсон застегнул под подбородком ремешок шлема и зачем-то опустил прозрачное забрало.
Испытания прошли успешно. Интеллектуальная система «Нимба» сработала штатно, и Михельсон успешно выдержал сначала пяти-, а потом и десятисекундное воздействие с расстояния около шестидесяти метров при нагрузке 0,5.
Чердыня сказал: молоток. Считай — искупил. Тарнеголь отменяется.
Михельсон воспрянул духом. А въедливый Чердыня потребовал повторения эксперимента на «контрольной группе». Михельсон растерялся: да где же ее взять— то?
— Это, капитан, не твоя проблема, — ответил Чердыня.
Михельсон осторожно поправил: лейтенант.
— Уже капитан, — бросил Чердыня. Он вызвал начальника охраны, отдал распоряжение и вскоре сотрудники охраны привели двух прохожих с улицы. Их разместили в боксах для мойки автомобилей. На одного надели шлем, на другого, естественно, нет. Того, что без шлема, пристегнули наручниками к верстаку. Михельсон лично произвел «выстрел» с теми же параметрами: время — 10 секунд, мощность — 0,5. Тот, что был в «Нимбе», воздействия не почувствовал. Второй бедолага обезумел почти мгновенно. Сначала он пытался вырвать руку из наручника, да так, что стальной обруч разорвал кожу на запястье и глубоко врезался в плоть, потом потерял сознание. Его унесли… Михельсон предложил повторить выстрел с максимальными значениями: время — 20 секунд, мощность — 1. Чердыня согласился. После двадцатисекундного воздействия при пиковой мощности испытуемый почувствовал «беспокойство». Так, по крайней мере, он сам определил свои ощущения… Однако судьба его легче не стала. «Нимб» с него сняли и сделали «контрольный выстрел». Он закричал и бросился бежать, но через две секунды упал, закатил глаза. Изо рта пошла пена.
После этого работа по модернизации шлемов закипела. Две радиомонтажницы пекли их, как пирожки. Каждый час из-под их рук выходили три-четыре шлема. Их немедля забирали прикомандированные офицеры «гестапо», под конвоем везли в аэропорт. Там уже ждали самолеты.
Барон и его люди начали обживать промзону. Она была похожа на декорацию для съемок фильма про войну или катастрофу… Впрочем, за последнее десятилетие в РФ появилось немало таких «декораций». Многие из них были больше и грандиознее промзоны на Большой Охте.
Но и Большеохтинская зона была не маленькой. Она имела форму неправильного многоугольника, с севера на юг протянулась более чем на километр, с востока на запад — на два и занимала площадь около двухсот двадцати гектаров. С севера к зоне примыкало кладбище, с юга ее подпоясывала Охта. На территории располагались сотни строений — цеха, склады, гаражи, котельная и даже церковь. Ее начал строить на территории своего заводика некий предприниматель еще в 12– м году, да не достроил — разорился. Так и стоял храм с покосившимся крестом — темный, мрачный. Промзона начала хиреть уже давно, а после уничтожения Башни в 13– м вообще пришла в упадок. Сначала она подверглась настоящему нашествию окрестных жителей — они добывали в зоне металл. Но цветной металл скоро истощился, а спрос на черный резко упал. «Старателей» стало значительно меньше, а зона довольно быстро стала дичать — зарастала бурьяном и кустарником, в ней поселились стаи бродячих собак.
В первый же день патрулирования зоны Барон и Мак наткнулись на бомжей. Их логово засекли по отсвету костра в окне. По рации связались со второй парой. Наемник и Кабан подтянулись, заняли позиции у окон, а Барон и Мак зашли внутрь. В довольно просторном помещении прямо на полу горел костер. На нем булькало варево в закопченном котелке. За столом сидели трое, стояла бутылка и какая-то закуска, у стены лежали матрацы и груды тряпья — постели.
Незваных гостей встретили настороженно. В мире, где главная задача — выжить, нет места благодушию и доверчивости. Здесь основная мудрость: не верь, не бойся, не проси.
— Доброго всем времени суток, — сказал, остановившись на пороге, фон Дрейзе.
Один — видимо, старший — ответил:
— И вам не хворать.
Некоторое время все молчали, разглядывали друг друга. Потом старший спросил:
— Кто ж такие будете?
— Может, к столу пригласите? По-братски.
— По-братски? Чего ж не пригласить? Присаживайтесь… по-братски.
Присели, сняли и положили свои котомки.
— Мы, — сказал Барон, — вас не объедим. У нас есть, чего на стол поставить. И выпить есть и закусить… Ну— ка, Конек.
Барон говорил, а сам незаметно присматривался, оценивал хозяев. Они выглядели вполне натурально — бороденки, сальные волосы, специфический взгляд… Барон видел, что старший держит правую руку под столом, а другой — рыжеволосый, одутловатый — как бы незаметно взял в руку нож. Руки его были синими от наколок.
Мак вытащил из сумки литровую бутылку водки «Оккупация», хлеб, три банки шпрот, пачку печенья, чай и упаковку пластиковых стаканчиков.
— Богато живете, — оценил старший.
— Остатки прежней роскоши, — небрежно ответил Барон. А Мак добавил: — Неделю назад лабаз один подвернулся. Зашли, угостились.
— Где же такой лабаз хороший?
— Лабаз-то? В Псковской губернии лабаз остался.
— А что же вы от таких хороших лабазов уехали?
Барон ответил:
— А лабаз-то тот, братан, одному авторитету принадлежит… Авторитет этот оскорбился бескрайне, обещал, как найдет крадунов, на кусочки порезать. Так мы решили свалить с северную столицу. — Барон протянул старшому руку и представился: — Барон. Свободный художник.
Старшой подал руку с некоторой заминкой. Назвался: Винегрет. У одутловатого было погоняло Паровоз. Третьего — похоже, в этом коллективе он был шестеркой — звали Кусок.
Барон разлил водку. Хозяевам — в их посуду, себе и Маку — в пластик… Паровоз ловко вскрыл ножом банку консервов. Выпили. Закусили.
Винегрет произнес:
— Хороша водяра. Сразу видно: не паленка.
— А то!
— Значит, говоришь, гастролеры? Босяки?
— Типа того.
— А к нам как занесло?
— Да вот, приехали в Питер, на вокзал Ладожский. Пошли гулять по городу и увидели, что у вас тут полно «свободных номеров»… Поживем по соседству?
Винегрет с Паровозом появились в промзоне около года назад. Их тоже встретили не особо приветливо. Кусками арматуры они забили насмерть двух аборигенов и подчинили себе робкого Куска… В промзоне существовали еще два «коллектива». Все придерживались нейтралитета, но при возможности устроить другому подлянку, делали это не задумываясь. Например, яма, в которую упал и напоролся на трубу полицейский, была выкопана Куском по приказу Винегрета. Винегрет хотел подловить своего главного конкурента — Гансика. Подозревал, что Гансик промышляет на его, Винегрета, «законной земле». В общем, Винегрету «соседи» были не нужны.
— Мы поживем по соседству, — скащал Барон. Винегрет не ответил. Барон спросил: — Или что не так?
— Так, — сказал Винегрет, — да не так… Место здесь у нас опасное.
— А чем же оно у вас опасное?
— Бродят тут у нас по ночам… Видели на стене написано «Территория Зла»?
— Ну, видели… А кто бродит?
— Темные бродят.
— И что? — спросил Барон.
— А то, что за полгода здесь уже семерых замочили… Одного на стене распяли. Другому отпилили голову.
— И что? — снова спросил Барон.
— Третьему, — продолжил Винегрет, — загнали гвоздь в ухо. А еще одному ногу отпилили — не иначе, на шашлык или в супец… И возле каждого мертвяка рисуют звезду вверх ногами и пишут «Территория Зла».
— И что? — в третий раз повторил Барон.
— Нехорошее тут место. Мявкнуть не успеешь, а уже покойник. И, значится, шли бы вы, господа гастролеры, своей дорогой.
— Это почему?
— Потому, что я так решил, — произнес внезапно изменившимся, окрепшим голосом Винегрет.
— А почему ты так решил? — спросил Барон.
— Потому, что никакие вы не босяки.
— Это почему же?
— Гладкие вы оба, сытые… Ряженые. А главное, нутро у вас не босяцкое.
Барон ухмыльнулся:
— Да ты, я гляжу, психолог.
— Психолог не психолог, а людишек вижу… Валите, пока я добрый. Водяру— закусон оставьте и валите. А то ведь можете надолго здесь остаться. — Винегрет поднялся из-за стола. В правой руке держал большой тесак. На широком клинке был бурый налет — может, ржавчина, а может — кровь… Поднялся и Паровоз с ножом в руке. Он улыбался и улыбка эта была очень нехорошей. Но на Барона все это не произвело ни малейшего впечатления. Он спокойно сидел на месте. Мак тоже сидел.
— Ты, сука, н