В общем, столица РФ жила своей обычной жизнью.
Из Смоленска поехали в Новгородскую область. Студент был рад вернуться сюда, рад был вновь увидеть его обитателей — Лизу, Лешку и своего тезку с лицом монстра.
Вечером, после бани, Дервиш собрал всех. Сели на улице, за большим столом под навесом. Уже густели сумерки над озером, на столбах навеса горели лампы, вокруг них порхали мотыльки. Дервиш сидел во главе стола. Рядом с ним — Лиза и Братишка. Лиза сияла.
— Итак, — сказал Дервиш, — пора, я думаю, всерьез поговорить о том, чем мы занимались все последнее время. Уверен, что каждый из вас задавал себе вопрос: зачем нам эти «Ужасы» вместе с усилителями? Ради чего мы — и не только мы — рисковали? Ради чего погиб Горин? Это правильные вопросы и сейчас я должен на них ответить: «Ужасы» нужны для того, чтобы уничтожить эту мразь Председателя. — Дервиш сделал паузу, потом сказал. — Если есть вопросы ко мне — прошу.
Немой спросил:
— Как вы представляете себе ликвидацию Председателя?
— Наиболее реальным представляется вариант «залпа» из нескольких «Ужасов». Главное — точно выбрать место и время атаки. Задача трудная, но в принципе выполнимая. Над ней уже работают наши люди в Петербурге.
Прошло почти три недели со дня налета на «Мегаполис». Целая армия офицеров комитета «Кобра», сотрудников СБ корпорации «Промгаз» и агентуры, вела работу по раскрытию этого дела. Информации поступало много, но 99,9 % ее оказывалось пустой. Реальных результатов не было. Если не считать, что теперь у следствия был фоторобот террористки «Рыжая»… Но фотороботом сыт не будешь.
В ходе масштабных операций были задержаны несколько десятков террористов и их пособников. Удалось предотвратить диверсию на телецентре в Новгороде и раскрыть налет на инкассаторский автомобиль. В Москве был арестован тип, который разместил в Сети информацию, что создал свой собственный вариант «Ужаса», который называется «Психический гиперболоид» и скоро произведет атаку на правительство Москвы. Никакого «гиперболоида» у него, конечно, не было — сумасшедший. В ходе ОРМ были изъяты полторы сотни единиц оружия, тысячи патронов и центнер взрывчатки.
На одном из совещаний Чердыня сказал, что все это «полная хрень».
Террористы, в руках которых находились четыре действующих генератора биоволны и шесть усилителей к ним, оставались на свободе. Было очевидно, что рано или поздно они нанесут удар.
Но где? Когда?.. Этого не знал никто.
Мастер собирался в промзону. На разведку. Накануне он прошелся по окрестным помойкам, нашел старый плащ и фетровую шляпу. Дома примерил. Осмотрел себя в зеркало, сказал: для городского сумасшедшего — самое то.
Он выбрал роль чудака-фотолюбителя, который шляется где придется, ищет оригинальные кадры. Он уложил в сумку на ремне термос с кофе, фляжку с водкой, пару бутербродов, карту— схему Санкт-Петербурга, книжечку стихов, налобный фонарик и потрепанный блокнот. В один карман сунул дешевую цифровую «мыльницу» и пачку сигарет, в другой — складной нож. На мыльнице уже были сделаны три десятка снимков, сделанные в северной части города и на дамбе. В блокноте — записи, соответствующие имиджу.
В десять утра Мастер вышел из дома. За спиной была сумка, в руке — трость, подарок Дервиша. Около одиннадцати он был у забора, огораживающего промзону.
«Территория Зла. Welcome!»
Мастер сделал несколько снимков зловещей этой надписи, потом перелез через забор.
— Ну, — пробормотал он. — Вот ты и на территории Зла. Welcome!
Он осмотрелся, достал флягу и сделал несколько глотков водки. Плеснул водкой на воротник плаща, убрал флягу и двинулся вглубь территории.
Команда Барона прожила в промзоне уже две недели. Осмотрелись, изучили территорию, по очереди патрулировали. Каждый вечер Барон связывался с Чердыней, докладывал. Докладывать, собственно, было нечего. За все время люди Барона дважды пересекались с залетными бомжами и выгоняли их. Больше не происходило ничего.
Кусок остался жить при новых хозяевах. Сначала боялся страшно, потом привык. Тем более, что его не били, кормили. Даже и выпивать давали.
Еду и воду каждые два дня привозили люди Чердыни, оставляли рюкзаки в оговоренном месте. В общем, обжились. Быт был не то чтобы очень, но для людей бывалых терпимо. Хотя, конечно, было скучновато. Развлекались, как могли — играли в карты, в нарды. Одним из развлечений была охота на собак. Барон собственноручно доработал арбалет, изготовленный Куском — приделал прицельные приспособления, изготовил стрелы. Собачкам оставляли приманку, потом били из арбалета. С дистанции метров десять стрела пробивала тело насквозь.
Днем четырнадцатого сентября, Кабан, сидевший с биноклем на крыше, сообщил по рации: вижу какого-то придурка в шляпе. Идет по железке в нашу сторону.
Мастер шагал по железнодорожной ветке, пересекающей территорию Зла. Собственно ветки уже не было — о ней напоминали только остатки шпал. Он прошел метров триста, свернул в лабиринт, образованный десятками разномастных построек, заборов, закоулков и тупиков. Сыпал мелкий дождь, было серо. Иногда Мастер останавливался, что-то фотографировал. Иногда делал пометки в блокноте. Он провел на территории уже около полутора часов, когда его окликнули:
— Эй, ты!
Мастер сделал вид, что не слышит, продолжал идти вперед. Спустя секунду раздался окрик:
— Эй, ты, ушлепок! Глухой, что ли?
С растерянным и слегка испуганным лицом Мастер обернулся. Метрах в двадцати стояли двое. По виду — бомжи.
Наемник и Кусок смотрели на чужака. Барон наблюдал за происходящим из укрытия. Чужой явно не был похож на бомжа — одет бедно, но чисто. С тростью, фотоаппаратом… Что еще за гусь такой?
— Иди сюда, — сказал Кусок. Вести разговор ему поручил Барон. Понимал: у Куска, который бомжует уже больше пяти лет, получится лучше. — Иди сюда, конь глухой, — повторил Кусок с нотками превосходства… Барон ухмыльнулся, подумал: смотри ты — сам ходит в шестерках, а туда же.
Мастер подошел, остановился в трех метрах. Всем своим видом он изображал растерянность.
— Тебе чего надо здесь, чмо африканское? — спросил Кусок.
— Мне?
— Нет, жопе моей… Ты чего здесь шляешься?
— Я — художник…
— Че? Ой, держите меня, девочки, — художник он! Репин, бля? Левитан?
— Я — фотохудожник. Моя фамилия — Костров.
— Ты это бабам втирай… Металл здесь промышляешь?
— Но позвольте! Я действительно художник. Дмитрий Костров. У меня даже выставка была… в 91– м году. В ДК Железнодорожников… в прессе отзывы… были… положительные…
Наемник решил, что пора вмешаться:
— А что у тебя в сумке, художник?
— У меня?.. Ничего особенного.
— Дай сюда, — Наемник подошел, бесцеремонно сорвал с плеча Мастера сумку.
— Что вы делаете?
Наемник не ответил. Подскочил Кусок, попытался вырвать фотоаппарат. Мастер не дал. Они начали возиться. Наемник покосился брезгливо, бросил: стоять, суки рваные… Кусок сразу остановился. Мастер засунул «мыльницу» в карман. Наемник высыпал содержимое сумки на лист ржавого металла. Быстро осмотрел: фляга, термос, два бутерброда с дрянной вареной колбасой, карта Петербурга, брошюрка под названием «Срач», потрепанный блокнот, пачка «Симфонии» и налобный фонарик. Флягу, сигареты и фонарик сразу схватил Кусок, а Наемник раскрыл блокнот. Страницы были потрепанные и исписаны ручками разного цвета. Наемник открыл последнюю. Прочитал: «Территория Зла — гигантская декорация постАпокалипсиса. Дали отдыхает». Наемник пробормотал: херня какая, — отшвырнул блокнот и развернул карту — она была старая, перетершаяся на сгибах. В нескольких местах были пометки, сделанные карандашом или ручкой. Ни одна из них не имела отношения к Охте. Теперь дошла очередь до брошюрки. Наемник раскрыл ее — ага, стишки! Тьфу. Отшвырнул в сторону. Отвернул колпачок термоса, вытащил пробку, понюхал — эразац— кофе, дрянь, дешевка. Он сунул термос Куску. Кусок тоже понюхал термос, сказал: о, бля! кофе! — налил себе колпачок и стал с удовольствием пить. Мастер улыбался заискивающе-растерянно. Наемник подумал: похоже, точно — крейзанутый фотограф. Мнит себя художником.
Наемник поднялся. Сказал:
— Фотик давай сюда.
— Зачем он вам? Он дешевый.
— Не ссы, верну.
— Правда?
— Сукой буду.
Мастер протянул фотоаппарат. Наемник быстро прощелкал фото на дисплее — сгоревшие здания… развалины дамбы… А вот снимки, сделанные, кажется, уже здесь. Точно здесь — вон, купол церкви виден… Наемник прощелкал все, пришел к выводу: ничего интересного.
Мастер сказал:
— Там есть очень интересные кадры с дамбы. С того участка, где она разрушилась. Хотите, я…
— Заткнись, ушлепок! — оборвал Кусок. Мастер замолчал.
Наемник смотрел на Мастера и думал: ну и что с ним делать? Можно, конечно, просто убить… Два года назад, в Казахстане, Наемнику пришлось вырезать целую семью — шесть человек. Он сделал это без сожаления — просто так сложились обстоятельства. Позже он почти не вспоминал об этом эпизоде… Наемник смотрел на «фотографа» и думал: что с ним делать?.. Шел дождь, шляпа фотографа была покрыта мелкими капельками воды.
— Отдайте фотоаппарат, — попросил фотограф. Кусок ощерил гнилые зубы: — Ага! Держи карман шире.
Наемник Куска презирал. Он протянул фотографу его фотоаппарат:
— Забирай. И больше сюда не ходи.
— А как же?.. Здесь же — натура… здесь же снимать и снимать.
— Я сказал: не ходи.
А Кусок скорчил страшную рожу и добавил:
— В котле сварим, нах. Живьем.
— Отдай художнику термос, — сказал Наемник.
— А чего…
Наемник повторил: отдай… Кусок демонстративно выплеснул остатки кофе из колпачка. Потом перевернул термос и вылил остатки кофе на землю. Потом заткнул пробку, завернул колпачок и протянул термос Мастеру:
— Пожалуйста, мсье художник.
— Спасибо, — сказал Мастер. — Большое спасибо.