— Здорова, а мы тут, похоже, одни остались. Дверь не открыть, завалило всё, — произнес один из бойцов, державший в зубах самокрутку, а руками протирал затвор от пулемета.
— А чего к соседям не идете, здесь-то чего теперь охранять? — спросил я удивленно.
— Так нам запретили. Командир сказал, что в подвале все заминировано, мы и сунуться боимся. Как-то не хочется на своих же минах подорваться.
— Ну, берите свое имущество и пойдем. Не знаете случайно, сколько у вас народу тут было?
— Тридцать пять бойцов, с командиром, лейтенантом Пантелеевым. А как мы по подвалу пройдем, мины-то ты, что ли, снимешь?
— Да нет, просто перешагнем и пойдем дальше.
— А ты не боишься? — удивились бойцы.
— А чего там бояться? Я же их и поставил. — Ой, на фига я это сказал.
— Так ё… мать, мы тут из-за тебя сидим?
— Э-э-э, мужики, а кто бы вас снизу прикрыл? Я же для всех старался! — Несколько секунд в подъезде раздавался отборный мат.
— Ладно уж, старатель, веди давай, да смотри, не подорви нас! — бойцы засмеялись. Редко увидишь тут улыбки, особенно в такие моменты, когда где-то над нами в развалинах тридцать солдатиков лежат, заживо похороненных.
Бойцы не остались в третьем подъезде, а пошли со мной к первому. Когда почти выбрались из подвала, началась стрельба.
— Слышь, сапер, мы тут на выходе и ляжем, — предложил первый номер расчета.
— Там есть, кому лежать, — пошутил я, — пойдемте выше, найдем вам точку. Я когда через верх лез, видел хорошие завалы. Да не думайте ничего плохого, крепко там, не завалит, обещаю, а вот укрыты будете хорошо.
— Сань, ну чего там? У нас уже гости лезут вовсю, — спросил Петруха, когда мы столкнулись с ним на втором этаже.
— Да жопа там, четвертый как корова языком слизнула. Вот два бойца при пулемете только и остались.
— Хреново, там ведь целый взвод был.
— Больше, говорят, тридцать пять человек, а так да, хреново, — я поднялся наверх, ведя за собой бойцов. Подыскав им местечко с неплохим обзором, вернулся к Петру.
— Ну, как тут у вас? — выглянув в окно, я задал вопрос напарнику.
— Да сунулись было из-за вон того дома, — Петя указал на такой же четырехэтажный дом, что и наш, который стоял на другой стороне улицы, в сотне метров от нас.
— Вы стреляли?
— Из второго, я думаю, долбанули, рядом где-то. Мы не стали.
— Правильно, нефиг все позиции светить раньше времени. Как думаешь, с техникой сунутся? — спросил я о насущном.
— Если дом им и правда нужен, то вполне могут.
Немцы пошли без танков, но выгнали БТР и установили два орудия, прямо между домами, что были перед нами. В одном из домов в окнах показались головы в касках, и на нас уставились сразу четыре пулемета. Блин, нас сейчас убивать будут, так и сказал Петрухе. Тут раздались голоса в подъезде, и мы отвлеклись.
— Иванов, ты живой? — услышал я от дверей и увидел Нечаева.
— Да нас и ломом хрен убьешь, вы, товарищи командиры, вернулись удивительно вовремя, — я указал себе за спину, подразумевая фрицев на позициях.
— Нам тут продержаться пару часов, подойдет подкрепление, и пойдем к вокзалу. Там первый батальон помогает НКВДэшникам вокзал взять.
— Вот это, блин, порадовали, товарищи командиры, нам тут бы для начала выжить, а вы уже наперед заглядываете. Ладно, пойду, местечко себе подберу, Петро, ты со мной?
— А куда я от тебя денусь-то? Товарищ командир, разрешите?
— Да идите уже. Слышь, Иванов, ты, помнится, винтовку с оптикой хотел?
— Да, — у меня глаза загорелись, — еще как хотел!
— Ну и хоти дальше. Комполка сказал, нету у нас винтовок снайперских…
— Грех смеяться над больными людьми, — произнес я, видя, что этот гад, командир, издевается надо мной.
— А вот двух стрелков из дивизии мне дали. С винтовками, разумеется.
— Вот это другой разговор, где они? Я им место покажу знатное…
— Внизу, осматриваются.
У подвала я столкнулся с двумя мрачными, как сама жизнь, бойцами. У одного в петлицах четыре треугольника, у второго два. Перекинувшись парой фраз, отвел их наверх и показал завал на третьем этаже.
— Как вам местечко? — Старший по званию присел на колени и, достав бинокль, осмотрел округу.
— Пойдет, уходите отсюда, вам и внизу работы хватит, не надо привлекать внимание противника автоматическим огнем.
— Как скажете, уважаемые, — я ретировался, но не вниз, а перелез во второй подъезд, там у нас два расчета с ПТРС сидят.
— Эй, бронехалтурщики…
— Это еще что за… — полетело мне в ответ.
— Спокойнее, спокойнее. Вы чего же тут отдыхаете, извольте спросить? — это я пристал к расчету одного противотанкового ружья.
— Так нет же танков-то, чего нам патроны тратить, их всего сорок штук.
— А что вы сможете супротив танков-то?
— Ну, гусянки посбивать, повернуться удачно, так и зажечь можно! — отвечал мне первый номер, стрелок то есть.
— Мужики, вы, блин, как не свои прямо. Вон же БТР вылез, ну так и проткните его к хренам собачьим.
— А нас тут из орудий и похоронят заживо, — был ответ.
— Так, мужики, вас, блин, два расчета, щит у пушки ваш снаряд не задержит, расхреначиваете орудия, потом БТР, все ясно? — я придал голосу командные нотки, и бойцы подобрались.
— Попробуем… — ответил все тот же стрелок, а дом в этот момент содрогнулся от первого попадания.
— Давайте, ребятки, а то они нам сейчас здесь свежих мертвяков наделают! — выругался я и убежал.
Вернувшись к лейтенанту, доложил, что бронебойщики готовы, если отработают, как надо, эту атаку мы сдюжим.
— Слушай, а ротный здесь был? — вдруг спросил Нечаев.
— Это такой гордый горэц? — спросил я, имитируя кавказский акцент.
— Значит, был. Чего же он, дурень, в тыл-то побежал во время обстрела?
— Да кто его знает, нервный он какой-то, — ответил я.
— Был… — произнес лейтеха, а я застыл.
— Как это — был?
— Да вот так, снаряд, видимо, рядом рванул. Между домами видели, когда сюда шли. Весь переломанный, вряд ли долго мучился, — покачал головой Нечаев.
— Вот тебе бабушка и Юрьев день! — только и смог произнести я. Ну надо же, как вовремя-то. А и фиг с ним, тут бойцов жалеть надо, а не говно всякое, что из себя генералов корчит. Теперь еще и наградят посмертно.
— Пошел я, увидимся…
Первую атаку мы отбили довольно легко. Командир назначил штатного бегуна, паренек лет восемнадцати, бегал из подъезда в подъезд, узнавая новости. За всю первую атаку только семеро раненых, причем легко. Мы же выбили у фрицев по два расчета на каждом орудии, зажгли БТР и постреляли человек двадцать пехоты, фигня. Пока выдалось затишье, решил переговорить с командиром.
— Лех, можно с тобой начистоту? — спросил я у взводного, пока оставались наедине.
— Говори, — кивнул Нечаев.
— Ты ведь все про меня пишешь, так?
— Я про всех пишу, про себя тоже.
— А докладывал уже? — спросил я в надежде.
— Вот тут, — командир, расстегнув барсетку, тьфу, планшетку, достал тонкую тетрадь в линейку, — конкретно о тебе, держи, — взводный протянул мне тетрадку и поморщился.
— Давай так, если я что-то сделаю не так, приказ не выполню или еще чего, тогда отдашь куда следует, лады? — предложил я, но реакция командира мне понравилась и, если честно, удивила.
— Это подло. Я собирал сведения по тебе, потому как не знал тебя толком. Теперь же я все равно не смог бы заставить себя отдать тетрадь особистам.
— Это почему? — удивился я.
— Потому что меня первого и взгреют! Хорош командир, если им простой боец вертит, как хочет, — улыбнулся Нечаев, а я вдруг его понял. Ведь если он доложит, как было дело, меня у него заберут и начнут крутить, много знаю, много умею, говорю не так, командиров себе подчиняю, а ему влетит по самое не балуйся.
— Ясно, помнишь, ты просил меня не говорить, что я машину водить умею?
— Конечно, и я благодарен тебе, что ты остался со мной, хотя на том берегу явно безопасней.
— Я тебе просто скажу, хочешь пожить подольше, держи меня при себе, прорвемся как-нибудь. — Вот, вроде и сказал что-то, а вроде и не говорил.
— Ты что-то такое знаешь, чего не знает никто, — задумчиво проговорил командир.
— Возможно, возможно, — покачал головой, я соглашаясь.
— Сань, а ты вообще откуда? Ну, родом?
— Командир, ты же читал выписку военврача, ну не помню я ничего, вообще!
— А воюешь как будто не в первый раз, — заметил Нечаев.
— Так соображаю быстро, вот и получается, сам порой удивляюсь, как что выходит.
— Выписку-то я читал, потеря памяти вследствие контузии, но все равно непонятно как-то.
— Надеюсь, пройдет, так вообще-то доктор обещал.
— Ладно, надо бойцов накормить, пока тихо, да готовиться к новой атаке.
— Я думаю, что надо всех в подвал спускать, — произнес я задумчиво.
— Думаешь, артналет повторят? — взглянул на меня лейтеха.
— Да как бы ни авиа, — произнес я, и мы дружно полетели на пол. Бомба взорвалась совсем рядом с домом, и стены задрожали как бумажные. — Как же мы не услышали-то, все вниз! — заорал я и первый рванул на лестницу.
Собирая бойцов, мы под грохот рвущихся бомб спускались в подвал. Когда за последним, а это был командир, закрылась дверь в подвал, в подъезде что-то грохнуло, и мы поняли, что подъезда больше нет.
— Все к выходу, через подвал идем, на улицу не вылезать, здесь нас вряд ли достанет, — командовал лейтенант.
— Командир, я к остальным сбегаю, может, не всех еще положили? — я рванул по подвалу чуть не бегом, растяжки-то никто не снимал, но я знал, где они стоят. Снял по пути все четыре штуки, заглянул во второй подъезд, бойцы лежали у пулемета, покуривая одну на двоих.
— У вас живые есть? — крикнул я мужикам, те аж подпрыгнули.
— Ну тебя к чертям собачьим, рявкаешь как из-под земли! — обругали меня бойцы. — Вон на первый этаж все спустились, а что?
— Позовите командира, — я присел рядом и тоже принялся скручивать цигарку.