— Кто звал? — раздался голос старшины, что рулил тут взводом.
— Я это, боец Иванов, — ответил я и с чувством затянулся.
— Чего у вас случилось?
— Да так, подъезд наш расхреначили, командир послал узнать, как остальные.
— У нас только два этажа осталось, третьего уже нет, слышишь, — старшина поднял голову и указал рукой вверх, — вон как долбят, суки.
— Ладно, передам командиру, может, к вам придем.
— Добро! В третий пойдешь?
— Конечно, надо узнать, чего там у ребят.
— Давай, на обратном пути загляни, расскажешь ребятам, они мне передадут.
— Хорошо, — кивнул я и побрел дальше. В подвале наткнулся на Петра.
— Петь, ты чего тут? — удивился я.
— Да тебя ищу, сбежал, а меня не позвал, — чуть обиженно ответил напарник. Хороший он парень, прилип уже ко мне. Говорит, что со мной не так страшно.
— Ну, пойдем вместе, — махнул я рукой, показывая дорогу.
Третий подъезд был в порядке. Им досталось меньше всех, так что хоть и сидят сейчас все внизу, но хотя бы все бойцы живы. Переговорив с их командиром, отправились назад. Кстати, а бронебойщикам хана, выходит. И снайперов не видел, неужели всех завалило там, наверху. Еще раз обойдя всех оставшихся в живых, спросил и о тех, и о других в подъездах. Оказалось, ПТРщики живые, а вот снайпер остался только один. Второго, и самого опытного, накрыло, когда он спускался по лестнице. Зато второй стрелок прихватил его винтовку, которую я у него и выпросил, обещая, что после того, как здесь закончим, отдам снайперу ее для отчета.
Повертев в руках винтовку Мосина с коротким оптическим прицелом и не найдя повреждений, открыл затвор.
— Слышь, браток, а вы патронами специальными стреляете? — задал я, казалось, резонный вопрос.
— Все специальные еще до войны расстреляли. Пулеметными кормим, но она не привередливая. Пристреляна, кстати, на триста метров, Михалыч всегда ее так пристреливал, если прицел сбивал, а так добрая винтовка.
Я вытащил и осмотрел один патрон, да, и правда, на вид совсем обычный, его бы шлифануть слегка. Гонят на заводах вал, качество вообще забросили. Пойду, патронов наберу, был у нас там цинк вроде, у некоторых бойцов винтовки, так что без патронов не останусь.
Насыпал себе в кармашек на сбруе штук пятьдесят, патроны были не в пачках, поэтому даже количество не считал.
— Петро, пойдем, повоюем, — я передал бинокль напарнику, и мы двинули наверх во втором подъезде. Рядом с одним из окон рванул снаряд. Нас обдало жаром и каменной крошкой, но мы шли дальше.
Артиллерия настоящих арийцев долбила добрых пятнадцать минут, а дальше мы услышали трель свистка. За это время мы прикинули ориентиры.
— Внимание, Петь, помнишь, как я тебе объяснял, что говорить?
— Ага, ориентиры ты сам считал, буду называть только место, где вижу врага, и говорить дистанцию, — отчеканил Петруха, а я кивнул. Я наметил ориентиры и прикинул примерное расстояние до них. Так как тут вокруг все близко, надо будет брать пониже, винтовка пристреляна на большее расстояние. Решил я отстрелять самых прытких немцев. Помню по рассказам бывалых стрелков, что хороший снайпер может много чего натворить на поле боя. Но это снайпер, я-то и не стрелял из такой винтовки ни разу. Но почему-то упорно считаю, что получится.
К окну решил не подходить, буду стрелять из глубины комнаты. Тут как раз комод какой-то уцелел и стол вполне крепкий, вот и улягусь здесь. Быстро с Петрухой переставили мебель поудобнее для меня, и я расположился. Накрутив ремень на ладонь, зафиксировал винтовку, вроде удобно.
— Петь, давай внимательно. Главное, отыщи мне побыстрее пулеметчиков и офицеров, у тех форма отличается, да наверняка в фуражках будут.
— Так вон один, за углом дома справа, тьфу ты, — выругался напарник, — ориентир два, левый угол, двести, офицер, — вспомнив, как я просил мне докладывать о целях, Петро исправился и выдал скороговоркой именно то, что я и просил.
— Вижу, работаем! — Винтовка сильно толкнула в плечо, и сам я отвлекся, но выручил Петя.
— Сань, левее ушла и далеко за немцем! — Ага, значит, еще пониже и правее возьму. Второй выстрел, затвор назад, вперед, готов к следующему.
— Теперь прямо перед ним попал, черт, он убрался, понял, видимо. — Сам уже вижу, что убрался.
— Петь, смотри еще, а то мы так и будем за одним охотиться.
Следующим был пулеметный расчет. Поставив пулемет на остов сгоревшей машины, вроде «эмку» напоминает, два нацика принялись поливать наш дом свинцом. Где-то за стеной раздался выстрел из «мосинки», странно, что в общей какофонии стрельбы я вообще услышал этот звук.
— О, кто-то пулеметчика завалил, — крикнул Петя.
— Это наверняка наш оставшийся снайпер работает, он и второго сейчас приземлит, ищи еще цели.
Офицер все-таки не удержался и выглянул снова, а я уже понял, благодаря двум промахам, куда нужно целиться. Чуть довернув ствол, а то смотрел до этого не совсем туда, я выстрелил и сам же заметил попадание. Точнее, заметил я, как фриц упал, куда попал, конечно, не видел.
— Сань, это ты его?
— Ага, ты не заметил, куда попал? — мне было интересно, просто хотел знать, куда точно целиться.
— Прямо в грудь, он аж отлетел.
— Так, а наводил чуть ниже пояса, да между ног я целился, между ног, — усмехнулся я, — ну падлы, кто вам теперь свистеть будет? Рефери я вашего удалил с поля!
— Это ты сейчас с кем тут разговаривал? — уставился на меня напарник.
— А, не бери в голову, есть тут один, умный человек, с ним и говорил.
— Это ты про меня, что ли? — не понял Петро.
— Не-а, про себя любимого, цели ищи давай, сейчас какой-нибудь унтер на себя командование примет, если других фуражконосцев не окажется.
— Вроде есть такой, в смысле вон один в каске, руками машет, что-то орет вроде. Ориентир один, влево десять от пулемета.
— Вижу. — Выстрел, второй. — Черт, патроны кончились. — Открыл затвор и заталкивал патроны. Черт, неудобно с прицелом-то.
— А ты опять попал, уже двоих к их фашистским богам отправил.
— Ага, у них и на пряжках про это пишут, — кивнул я, закрывая затвор.
— Чего пишут? — спросил, заинтересовавшись, Петя.
— С ними бог, там написано, не видел?
— Да я по-ихнему не понимаю, — сокрушенно ответил напарник.
— Да и я немногим больше твоего, — я искал, в кого бы выстрелить, чтобы поважнее цель была, но тут вдруг стало как-то жарковато.
Из-за двух домов, что располагались на другой стороны этой улицы, вдруг поднялись немцы и бегом припустили в нашу сторону.
— Они там, чего, шнапсу приняли, что ли? — пробубнил я и начал стрелять. Из пяти следующих выстрелов я попал дважды. Одного точно наглухо, второй поживет еще, если вытащат, а… нет, не поживет. Кто-то попал в лежащего немца, и тот, замерев, распластался на земле. Из нашего дома начали стучать выстрелы автоматов и трофейных пулеметов. Немчура сначала начала валиться, а потом, видимо сообразив, что их тут нагло убивают, залегла. Мне было очень удобно стрелять сверху вниз, в лежащие и пытавшиеся укрыться тела врагов. Спрятаться посреди улицы было особо негде, если только за кучи битых кирпичей, что были вокруг, поэтому фрицы ховались кто куда мог, ну я и начал шмалять. Расстреляв еще полтора десятка патронов, с уверенностью могу заявить, что убил минимум пятерых. Когда наши сбавили темп стрельбы, наверное, перезаряжаться начали, неприятель начал вставать и, развернувшись, помчался назад.
— Вперед, за Родину, за Сталина! — услышал я призыв и почему-то спрыгнул со стола и помчался к лестнице. На ходу вешая ремень автомата на шею и дергая затвор. Винтовку я оставил в комнате, толку в атаке от нее немного будет.
Что меня так зацепило? Сам не знаю. Ладно местные, они с именем этим ложатся, они с именем этим встают, а я-то дурень куда рванул? Да, голос у Нечаева точно командирский, далеко пойдет, если не убьют прямо сейчас. Ведь это именно его призыв поднял всех в атаку. А главное, мы ведь реально прошли.
С ходу захватив оба дома напротив, за которыми немцы накапливались для атаки на нас, мы, сломив совсем небольшое сопротивление врага, обратили остатки фрицев в бегство. Во дворе одного из домов были оборудованы позиции для двух минометов, вот откуда эти суки нас минами забрасывали, а ведь нам их с прежних позиций ни за что бы не достать было. Теперь у нас есть два миномета, с запасом мин, все лучше и лучше нас снабжают немецкие интенданты. Мы пришли сюда практически нищими, а теперь богаты, как крезы.
— Сань, живой? — услышал я первые после этой дикой атаки человеческие слова.
— Да вроде, только вспотел, как колхозная кляча. — От меня и правда пар валил.
— Видел, как они бежали? Вот так же мы их до самого Берлина и погоним, — взводный сиял как начищенный самовар.
— Слушай, командир, ты хоть предупреждай, когда у тебя голову переклинит в следующий раз, ладно? — я вытер пот и грязь со лба и обнаружил свои руки красными.
— Ты не забывайся, приказ есть приказ. Нам все равно нужно было штурмовать эти позиции, а как удачно получилось, да? Блин, ты чего, ранен, что ли? — только заметив кровь на моих руках, командир закончил с лозунгами.
— Да чего-то я и не помню, чтобы меня ранило, а тут кровь… — я как-то даже растерялся.
— Давай присядь тут, сейчас сестру позову, она там раненых перевязывает.
— Много потеряли? — спросил я, сползая по стенке на пол. Мы разговаривали на бывшем наблюдательном пункте фрицев, тут вон и рация имеется, и даже кровать стоит заправленная.
— Восемь убитых, учитывая плотность огня, это немного. Раненых вот много, каждый второй помечен, кто-то сильнее, кто-то не очень. Сейчас подсчет закончу и скажу, сиди здесь, сестру я пришлю.
Взводный ушел, а мне вдруг так захотелось спать, блин, я тут вообще всегда хочу спать, да еще есть очень хочется. Даже не заметил, как прямо тут и вырубился. Очнулся только от того, что кто-то тряс за плечо.
— Родненький, эй, ты потерпи, я сейчас перевяжу, — писклявый голосок, совсем детский, выдернул меня из сна.