«Вот чего мне не хватало в госпитале!» — усмехнулся я. На самом деле, успел уже расслабиться, отдыхая. Двигался я медленно, стараясь не вылезать на открытые участки. Впереди, в руинах одного из домов, что предстояло обойти, кто-то мелькал.
«Надеюсь, наши, а то у меня и оружия-то нет»
…В развалинах действительно были бойцы Красной Армии. Точнее, саперы, причем из нашего полка, одного парня я точно знаю.
— Здорово, славяне! — окликнул я парней.
— О-о-о! Кому бы ни пропасть! Сержант, ты ли это? — удивился боец, которого я узнал.
— Нет, тень отца Гамлета, — с ухмылкой ответил я и продолжил: — Ты все взрывчатку волокаешь?
— А как же, без меня никуда! — важно заявил сапер. — Вот готовимся, комбат приказал домик один сровнять, там фрицев в подвалах много, завалим их, да и конец.
— Экий ты кровожадный, нет бы по-человечески, пристрелить или забить до смерти, а ему бы только взрывать, — не могу удержаться от смеха. «Прыснули» мы одновременно, сапер явно был с чувством юмора.
— Так ты из госпиталя? — спустя пять минут и две выкуренные сигареты допытывался у меня сапер.
— Ага. — Черт, я уже даже соскучился по сигаретам. Правда, эти какие-то кислые, но все равно приятно. Сапер поделился со мной, выделив аж пять штук, две из которых я уже «высадил».
— Комбат через пару домов, у него КП в подвале.
— Все тут же, на Пензенской?
— Тебя когда увезли? — в свою очередь спросил парень.
— В ноябре, — ответил я.
— А, ну тогда уже не найдешь, перенесли давно, — развел руками сапер.
— Ничего, кого-нибудь найду, подскажут.
Первым делом, пройдя нужные два дома, я заглянул за кусок чудом державшейся стены. Никого. Быстренько справив малую нужду, был застигнут врасплох.
— Ты чего тут делаешь? А ну марш в укрытие, разведчики только доложили, что немцы собираются с силами…
— А где комбат Смолин? — перебил я старшину, вылезшего откуда-то как чертик.
— Дом обойди, с восточной стороны есть спуск, там вроде и был.
— Ясно, спасибо! — Побежал трусцой в указанном направлении. Обогнув дом, увидел провал в стене и направился к нему. Из темноты, что была за стеной, на меня уставился ствол ППШ.
— Кто таков? — спросили в лоб.
— Да хрен его знает, комбат тут? — Юмор пришелся ко двору.
— Сержант, что ли? Братцы, снайпер наш вернулся! — воскликнул боец, что стоял на посту. Тут же меня втащили внутрь подвала и принялись обнимать.
Закончили, когда раздался знакомый окрик:
— Что здесь происходит? — Бойцы нехотя расступились, и я предстал пред светлы очи командира батальона.
— Здравия желаю, товарищ майор, сержант Иванов после лечения в госпитале прибыл в ваше распоряжение! — отчеканил я, отдав честь.
— Ну, привет, душегуб! — смеясь, произнес майор Смолин, обхватив меня своими могучими ручищами. Обнял пару раз, затем похлопал по плечам и потянул к себе в закуток.
— Саня, твою мать! — навстречу вылетел мой друг, старлей Нечаев.
— Здоров, Леха, — ответил, улыбаясь, я.
— Свиделись, наконец, а то сначала один причитал о пропавшем в госпиталях командире роты, а теперь второй все уши прожужжал.
— Товарищ комбат… — взмолился Нечаев.
— Да шучу я, шучу, — ласково ответил Смолин, — чай будешь, выздоравливающий?
— Ага, — кивнул я, усаживаясь за маленький, грубо сколоченный столик.
Болтали минут тридцать, когда за ширмой прокашлялись и спросили разрешения войти. А пришел… Петро. Этот гаврик тоже уже здесь, вот так встреча однополчан.
— Товарищ комбат…
— Ну, чего рот открыл? — весело поинтересовался Смолин, — да сержант это, сержант, иди, поздоровайся!
Пете больше предлагать было не нужно. Навалившись на меня, как медведь, парень сграбастал меня в объятия и даже попытался поцеловать. Много времени на разговор выделить не получилось, Петя теперь за батальонную разведку отдувается, только вернулся с НП и сразу на доклад к комбату.
— Ну, опять уйдешь к «своему»? — хмуро, в конце обсуждения диспозиции, спросил Смолин.
— А можно, товарищ майор? — стесняясь, спросил мой напарник.
— Да разве вас разъединишь теперь? Вон вы на пару как немца долбили, аж завидно, смотри как сержанта «отметили»! — Это комбат про награды, хотя у самого висит четыре штуки. У Нечаева тоже медаль и орден, причем одинаковые с моими.
— Товарищ сержант, пока вы лечились, пришел очередной приказ, не успел к основному награждению, вам присвоено звание старшего сержанта, — деловито заявил комбат.
Я быстро оттараторил нужные слова и, глотнув чаю, приступил к обсуждению предстоящих дел.
— Как ты поползешь? Ты ведь не знаешь города вообще, тут с ноября изменений, как в бухгалтерии…
— Так вот и надо посмотреть, тем более Петро уже все излазил, будет заодно и дорогу показывать.
— Товарищ майор, да бесполезно объяснять, все равно смоется, а нам расхлебывать! — влез в нашу беседу Нечаев.
— Да уж не хуже тебя его знаю, тоже достаточно с ним повоевал, — ответил Смолин.
— Хорошо, вам виднее.
Отдыхал я по прибытии около суток. Вот уже час, как разрабатываем план подхода к немецким позициям. Это только звучит так громко, на деле же через два дома от нас уже немецкий тыл. Немцы в колечке сидят, но, блин, упертые, не сдаются и баста. Много отдельных подвалов занимают, без связи со своими, но все одно не хотят сдаваться. Комбату в штабе поставили задачу, зачищать помалу окрестности. Дело в том, что батальон нашего полка пока не пополняли, людей мало, чуть больше сотни, поэтому-то и сидит наш недобатальон далековато от фрицев. Те все больше возле универмага возятся, но это так, приближенные к командованию, простых вояк тоже хватает, они, как и говорил, разбросаны по всему району. Задача вполне обыденная, ребята так давно уже воюют, но вот сейчас все усложнилось наличием у фрицев на нашем участке снайперов. По данным, что принес Петро, выходило, что стрелков тут минимум трое, появились около недели назад и долбят всех подряд. Совсем прохода нашим бойцам и командирам не дают. Боевые действия сейчас неактивные, немцы, видимо, ждут, когда им колечко снаружи кто-нибудь прорвет, а наши выжидают капитуляцию. Повсеместно идет снайперская и минометная борьба. То наши фрицев постреляют, то немчура скрытно корректировщиков разместит и устроит минометный обстрел.
По грязно-белому снегу ползти было вполне сносно. Снегу местами было много, и он хорошо накрывал развалины и обломки, среди которых приходилось лавировать осенью. Все разбитые дома стоят без крыш, следовательно, снегу внутри бывших домов хватало, конечно, там, куда мины не падали. Ползли мы, пробираясь из подъезда в подъезд. Условно, конечно, тут давно уже не различить практически, где тут подъезд, а где квартира, только по остаткам лестничных маршей можно было предположить, что и где было.
— Сань, туда смотри, — указал мне Петро направление. — Оттуда сегодня стреляли, двоих парней уложили как котят.
— Да, серьезные ребятки там окопались, — поправил я каску и задумчиво произнес.
Дело в том, что раньше, как и говорил, тут были хоть какие-то постройки, и передвигаться было вполне возможно, но теперь… Впереди справа, куда указал напарник, ранее стоял трехэтажный дом, сейчас только куча битого кирпича, высотой метров в пять-шесть. Укрыться там нереально, но как-то фрицы все же укрываются?
— Петь, а ты слева эти развалины не смотрел? — У меня возникла мысль.
— То же самое, что и отсюда, одни куски стен…
— Ага, так, Петро, слева ничего не видать, справа и сзади у них свои стоят, так?
— Именно, — Петя слегка озадачился.
— Дуй к командиру, бери рацию. Пусть миномет один выделят, мы координаты скинем, пусть нам помогут. Только попроси, чтобы ствол посерьёзнее выделили.
— Выкурить решил? — догадался Петя.
— Почти, — улыбнулся я, — я думаю, в подвале они сидят. Мины начнут сыпаться, снайперы попробуют убрать корректировщиков, нас то есть. Место они это бросать не хотят, я их даже понимаю, своеобразный «Дом Павлова», только в исполнении врага. Им оттуда видно все вокруг, вот и цепляются.
Петя ужом скользнул назад, а я принялся осматривать руины Сталинграда, те, что видны с позиции, конечно. Черт, да, много в будущем говорили о разрушениях в городе, но таких… Ведь тут даже слова не подобрать. Если разделить мысленно город на кварталы, а за квартал принять футбольное поле, чтобы примерно по размерам подходило, то поставьте один маленький деревенский дом на таком поле и тогда поймете примерно, что представлял собой город на Волге в январе сорок третьего. Пустыня, лунный пейзаж. Кругом осколки стен, груды битого кирпича, местами укрытого снегом и… трупы. Никто немцев не собирает. Сами не могут, так как отходят регулярно назад, а нашим не подойти, фрицы не подпускают, вот и лежат кругом окоченевшие арийцы, занесенные снегом, да заваленные мусором.
Черт, полчаса лежу, а никто так и не появился в зоне видимости. Сзади послышались звуки, издаваемые ползущим напарником.
— Сань, вот «ящик», высмотрел кого? — проговорил Петро, укладываясь рядом.
— Да ни фига, даже не почесался никто, не то чтобы двигаться, — усмехнулся я.
— Сейчас антенну растяну, — Петя полез на стену, пользуясь выбоинами в стене. У нас за спиной стояла одна из немногих, чудом сохранившихся стен, на нее напарник и полез. Произошло все ну очень быстро, а главное, вовремя. Отвернувшись от Петра, я вновь приник к прицелу, когда услышал сзади мат и падение тела, а через секунду понял, что тишину нарушил еще один звук. Когда Петро почти залез на стену, то стал видимым с тех развалин, что использовали для укрытия немцы. Оступившись, ставя ногу на очередную выбоину, Петя сорвался вниз, а в этот самый момент вражеский снайпер решил выстрелить. Пете повезло, все-таки сорвался он на долю секунды раньше, чем прозвучал выстрел, пуля ударилась в стену, выбивая из нее пыль и кирпичную крошку. К моему стыду, я растерял нафиг в госпиталях всю свою наблюдательность. Я тупо не заметил, откуда стреляли. Откатившись под прикрытия обломков стен, я задумчиво уставился на отмет