— Да? — просто спросил я.
— О! Вы нас понимаете? — изумился один из матросов.
— И даже очень хорошо, я не местный, — кивнул я.
— Питер Харрис, — представился тот, что и заговорил со мной. Крепкий, хоть и невысокий парень, с яркими синими глазами, Питер был словно из Голливуда. Более всего он напоминал Брэда Питта.
— Глен Вишборн, — кивнул второй, вскинув пальцы к виску. Этот был худым, ростом чуть выше меня. Скулу Глена пересекала царапина, из которой и сочилась кровь.
— Джейк Уилсби, — ответно козырнул я.
— Американец? — удивился Питер.
— Некоренной, приехал из Австралии пять лет назад.
— О! А где ты обитаешь в Штатах, Джеки? — тут же сократили «мое» имя американцы.
— Вайоминг, а вы?
— Глен из Висконсина, а я из Вашингтона, ты как здесь?
Вот сейчас и требовалось от меня все мое актерское мастерство, надеюсь, оно у меня есть. Я рассказал, как пришел сюда, в этот далекий русский порт с еще прошлым конвоем, как попался таким же, как и они сами, бандитам, и остался без денег, да еще и глаза мне чуть не выбили. Американцы принялись кивать головами, сочувствуя. Я же намекал, как мог, что хочу «домой».
— Думаю, капитан Пайк возьмет тебя с нами, мы уходим завтра утром, идем назад, домой.
Кто такой капитан Пайк, почему они думают, что тот не откажется меня взять, я узнал чуть позже, от самого капитана, так как пиндосы «затащили» сомневающегося меня в шлюпку, и спустя пять минут мы уже поднялись на борт.
— Кем ты был на том судне, которое привезло тебя сюда? — капитан, толстый, с большим пивным животом мужик, лет сорока пяти, опрашивал меня, уделяя особое внимание на тот момент в моей истории, где значился пресловутый корабль.
— Стоял на «Эрликонах», сэр, стрелком, даже удалось пострелять по «наци», сэр.
— Сам бог послал тебя ко мне на корабль, — вскинул глаза к небу капитан, — когда мы шли сюда, нам здорово досталось, от близкого разрыва бомбы смыло за борт нашего стрелка, займешь его место?
— Отлично, сэр, буду благодарен, сэр.
— Служил? — прищурившись, спросил капитан.
— Да, сэр, КМП, но был осужден и уволен.
— О как! Чего же ты натворил?
— Ударил офицера, сэр, он был не прав, поэтому мне и не дали срок, а просто выкинули со службы, сэр.
— Ясно, слушай меня, Джейк… Придем в Нью-Йорк, получишь три сотни, если справно будешь исполнять обязанности, понял?
— Есть, сэр, разрешите вопрос, сэр?
— Ну, говори.
— У меня помощник будет, сэр?
— Конечно, один из тех двух оболтусов, что привели тебя, как раз подносчиком был, точнее он им будет и сейчас, еще вопросы?
— Никак нет, сэр, разве что, можно ли что-то съесть, сэр?
— Сейчас позову боцмана, тот покажет тебе койку и проводит на камбуз.
Внедрение прошло нормально. Хоть английский и был мне не родным языком, но говорил я на нем вполне прилично, а главное, хорошо понимал беглый английский, льющийся из уст америкосов. А говорить… да просто стараюсь не торопиться, строю всю фразу в голове, а потом выдаю, пока вроде прокатывает. Конечно, эти янки прекрасно понимают, что я не житель Штатов, но надеюсь, проблем не будет. Койка у меня, оказалось, будет даже не в трюме, а в самой настоящей каюте. Маленький кубрик, в нем две двухъярусные койки, то есть на четверых. Двоих я уже знал, меня поселили именно к Питеру и Глену, а третий оказался мужичок моей комплекции, то есть средних размеров, с большими усами и не стриженной несколько месяцев головой. Сэм, как представился мужик, был радистом, поэтому мы фактически будем жить втроем в кубрике. Глен был матросом, ему тоже придется стоять вахты, а вот мы с Питером, выходит, будем самыми свободными на судне. Завтра, когда выйдем из порта, проведем проверку нашей установки, без стрельб, конечно, но хотя бы приноровиться надо. Я не боялся показаться в глазах команды неумехой, эту установку я видел у фрицев, даже выпустил из нее пару очередей. Мы после капитуляции Паулюса много чего интересного у фрицев захватили, вот тогда я и познакомился с «Эрликоном», хорошая штука, жаль только, что снарядов в магазине маловато, точнее, он быстро их выстреливает. Вся сложность в работе с таким оружием, как и другим зенитным, состояла в четкой работе заряжающего. Будет Питер вовремя вставлять обоймы, будем стрелять быстро, может даже и эффективно.
Спустя неделю мы в составе конвоя из четырнадцати судов, при охране всего двух эсминцев, вышли в море. На дворе июль, но здесь, на севере, все равно холодно. Больше всего досаждает постоянный пронизывающий ветер, как же я его ненавижу! Конвой двигался прямым ордером, не делая никаких зигзагов. Но это мы, гражданские суда, сопровождающие нас два советских эсминца шли, как положено. За счет преимущества в скорости у них получалось идти с нами в ногу. Через два дня, прошедших вполне спокойно, советские корабли развернулись и пошли назад, так как появились сопровождающие под флагами империи, над которой никогда не заходит солнце. Эти были укомплектованы серьезнее, три эсминца и что-то вроде фрегатов, в таком же количестве.
— Слева по курсу, самолеты! — На третий день моего путешествия раздался голос вахтенного матроса, отчего я даже слегка замешкался.
— Джейк, не вышло у нас спокойно дойти до дома, — бросил мне Питер, надевая накидку и выскакивая из кубрика.
Погода была хорошей, но без непромокаемого плаща, наверное, будет несколько сыровато, тем более нас сейчас топить будут. Быстро надев спасательный жилет, а сверху такую же накидку, как у Питера, я поспешил за напарником. За эти три дня мы с ним уже отрепетировали наши действия, на случай атаки немцев.
На конвой заходили четыре самолета. Наше корыто вряд ли интересовало врагов, так как были цели и посерьезнее. После первого прохода немцы начали избиение с судов сопровождения, мы с напарником были уже готовы встретить немцев, как надо. Шли мы в середине ордера, хотя строй уже начал рассыпаться, поэтому у нас были неплохие шансы уцелеть. Капитан, правда, требует стрелять, зря он, если начнем, тогда нами точно займутся, а я уже видел под брюхом самолетов торпеды. Нашей лоханке хватит и одной, чтобы разорвать нас на кусочки, так что стрелять я не хотел. Кстати, капитан, после того как я заявил, что был стрелком, с сомнением посмотрел на мой закрытый повязкой глаз. Я объяснил тогда ему просто, что в драке, из-за которой я и остался в России, мне немного повредили глаз, но вторым я вижу очень хорошо. Капитан покачал тогда головой, но сделал вид, что доверяет мне. А когда мы уже в море чуток постреляли, это делали на многих кораблях, успокоился. Первый самолет, что явно решил зайти именно на нас, я благополучно прохлопал. Просто когда развернул установку, было уже поздно стрелять.
— Пит, ты наблюдай за небом, чтобы я успел развернуться.
— Окей, Джейк, ты, главное, стреляй точно, чтобы мы смогли крутить нашими головами и дальше.
Дав первую очередь, с удивлением заметил, как шарахнулся в сторону немецкий самолет, трассы выстрелов прошли совсем рядом. Поняв, как и куда стреляет «Эрликон», я ждал следующего. Немцы, видимо поняв, что на них тут открывают охоту, решили торпедировать. При заходе на фрегат сопровождения одного зазевавшегося фашиста размолотили в дым. Он даже не успел торпеду сбросить, так и рассыпался в воздухе. Трое других сумели скинуть свои смертоносные подарочки и, надо сказать, не просто так. Один из эсминцев подпрыгнул, раздался грохот, прекрасно слышимый в шуме боя. Смотреть было некогда, я уже высаживал третью обойму, пытаясь поставить нечто вроде заградительного огня. Когда на нас вдруг зашел один из оставшихся асов Геринга, я вдруг вспомнил свой выстрел из винтовки по Ю-87. Уж если тогда из винтаря попал, то сейчас сам бог велел. Взяв упреждение, мысленно проложил линию выхода самолета из пике и довернул установку, мешала только качка, но она сейчас вполне терпимая. Через две секунды, выпустив короткую, снаряда на четыре очередь, я без лишней скромности заорал:
— Йес! Вот так вам, суки! — Кажется, последнее я произнес на русском, надеюсь, меня никто не слышал, даже Питер, уже хлопающий меня по плечу.
— Джейки, с тобой я согласен еще раз пройти весь маршрут, о, теперь я спокоен! — После этих слов напарника, на удивление, спокойно стало и мне самому.
— Нет уж, Пит, домой, только домой! — серьезно ответил я.
— А чего тебе там делать, в твоем Вайоминге? Там же у вас холодно!
— Охотиться, спокойно жить, там очень хорошо, — отвечал я, а сам думал, мне бы кто самому сказал, что там можно делать.
— Ты охотник?
— Был, пока не залез на тот сраный банановоз, что ушел без меня на родину, надеюсь, он утонул, вместе с его гребаным капитаном Уэйном. — Да, сколько я еще всякого дерьма придумаю, пока мы дойдем до Штатов.
— Эй, снайпер! — окликнули меня из рубки. — К капитану! — Вахтенный убрался обратно.
Самолеты, лишившись сразу двух друзей, ушли, конвой начал выравниваться и пошел дальше, надеюсь, приключения закончились.
— Рассказывай! — коротко бросил мне капитан, едва я вошел.
— Что, сэр? — искренне удивился я.
— Зачем ты хочешь попасть в Штаты? Кто ты такой? Все рассказывай, — огорошил меня кэп, но видя, что я охренел, сбавил тон и добавил: — Не бойся, все, что скажешь мне, в этой каюте и останется.
— Я, э-э…
— Не надо про Америку и Австралию, я же слышу, что английский тебе не родной, хоть говоришь ты хорошо, но слишком уж правильно, мы так не говорим. Ты — русский!
— Э, сэр, это плохо? — только и смог произнести я.
— Плохо то, что ты меня обманул, не люблю, когда врут, но ты русский, я понимаю твое стремление, надоело жить у коммунистов? Или от войны бежишь? — Столько вопросов, что не знаю, на какой сначала отвечать. Сейчас как прикажет меня за борт кинуть.
— Сэр, я не бегу от армии, наоборот.
— Не понял?
— В смысле, я уже отслужил свое, точнее, отвоевал, — я указал на свой левый глаз, — я почти не вижу этим глазом, так, очертания одни, сквозь пелену.