– Ну, что-нибудь да будет, – фыркнул Елисей. – А вообще, я бы это дело использовал, чтобы господ офицеров заставить к учению боевому рвение проявить. Пристыдить малость. А то гонору много, а умений на копейку. А на гоноре далеко не уедешь.
– Хорошая мысль, – оживился князь, злорадно усмехнувшись.
Похоже, он уже придумал, кого умоет подобным предложением. Глядя на его вспыхнувший взгляд, Елисей только посочувствовал тому неизвестному. Уж в чем, в чем, а в придворных интригах этот человек запросто любого сожрать может. Чувствуется многолетний опыт.
– Когда вы решили венчаться? – неожиданно сменил князь тему разговора.
– Вот отец приедет, там и решим, – тут же отозвался парень. – Заодно свадьбой Ильико и венчание наше прикроем. Там-то гулянка на всю столицу будет. Уж я князя Буачидзе-старшего хорошо знаю, – тепло улыбнулся он.
– Да уж, широкой души человек, – понимающе усмехнулся Тарханов. – Помню, однажды на спор турий рог вина залпом выпил и не поморщился. А после все офицерское собрание в лежку лежало, пытаясь его шутку повторить.
– Узнаю отца, – рассмеялся Елисей.
– Значит, как с отцом все решите, прошение свое мне отдайте, я все устрою, чтобы времени даром не терять, – отсмеявшись, пообещал Тарханов.
– Все исполню. Думаю, на свадьбе и передам, – поспешил согласиться Елисей, решив ковать железо, не отходя от кассы.
Раз уж князь сам завел речь о венчании, то переигрывать что-то не стоило. Это значит, что для него замужество дочери дело уже решенное.
– Дозволите к вечеру Наталью Никитичну на прогулку по городу пригласить, Никита Иванович? – аккуратно поинтересовался парень.
– Лучше завтра. Сам ее предупрежу. Но только с охраной, – тут же оговорил условие князь.
– Добре. Я еще с собой абрека своего на всякий случай возьму, – спокойно кивнул Елисей.
– Это тот, что во дворе меня с ружьем встретил? – уточнил Тарханов.
– Он самый.
– Да уж. Такой одним видом любого до конфуза напугает, – усмехнулся князь.
– Это верно, – усмехнулся парень. – Только у него не ружье, а магазинная винтовка.
– Не из нее вы четвертого своего врага упокоили? – тут же поддел его князь.
– Господь с вами. Там винтовка под английский патрон была, – жестко усмехнулся Елисей, глядя ему в глаза.
– Была? – выгнул Тарханов бровь.
– Была, – спокойно кивнул Елисей. – Оружие господина Бердана. На один выстрел.
– То есть искать ее, я так понимаю, и смысла нет? – уточнил князь.
– Нет. Такие улики против себя я не оставляю, – ответил парень, продолжая хищно улыбаться.
– И не жалко было толкового оружия? – поддел его князь.
– Было б толковое, я б его в таком деле не использовал, – отмахнулся Елисей. – Вот у Реваза моего винтовка и вправду толковая. А та просто стрелялка очередная. Таких дома десятка три валяется.
– Умно, – помолчав, оценил Тарханов. – И захочешь, ничего не найдешь. А вы опасный человек, Елисей.
– Вы даже не представляете, насколько, – хмыкнул парень, глядя ему в глаза.
– А ежели я попрошу один вопрос по-родственному решить? Возьметесь? – неожиданно спросил князь.
– В империи есть кто-то, с кем вы не можете справиться своими способами? – не поверил Елисей.
– Не та особа, – скривился князь.
– Вы случаем не про… – Елисей ткнул указательным пальцем в потолок.
– Христос с вами, – всплеснул Тарханов руками. – И в мыслях не было. Нет. Тут другое. Человек этот при дворе весьма известен, но нелюбим. Даже… – тут он повторил жест самого парня. – Наушничает, доносы строчит и все норовит с любого дела выгоду свою поиметь. Я уж стал из своих доверенных офицеров человека подбирать, но вижу, что с вами их всех скопом не сравнить.
– Так это дело службы или ваше личное? – тут же уточнил Елисей.
– Скорее, личное, – помолчав, очень тихо ответил князь. – Он мне несколько раз дорогу по службе перешел. Вот вам крест, каждое слово правда, – истово перекрестился он. – Из-за его вмешательства я и не могу толком дела против титулованных предателей проводить. Помните егеря, что с вами Наташку по лавкам искал?
– Ефима? Конечно, помню, – улыбнулся Елисей.
После окончания той истории он нашел бывшего егеря и, выплатив ему за помощь из своего кармана полсотни рублей, пригласил к себе в школу. Что ни говори, а егерь этот умел многое, чему не мешало бы обучить и его учеников. Ефим обещал подумать. И вот теперь его имя вплыло снова.
– Вот он вам все и покажет, и расскажет, ежели решите мне помочь. Он все знает. Я прежде хотел его просить, но после отказался. Стар он уже, чтобы такое дело провернуть и уйти бесследно. С его увечьем долго бежать уж не получится. А я, ежели поможете, не забуду. Все, что в силах моих, исполню.
– Подумать надо, – не стал ничего обещать Елисей. – С Ефимом поговорить. А там посмотрим.
– Не доверяете? – прямо спросил князь.
– Несколько странно, согласитесь, подобную просьбу слышать от особы вашего положения, – осторожно высказался Елисей.
– Понимаю. Но вот вам истинный крест. Все так и есть, – поднявшись и широко крестясь, ответил Тарханов. – Его даже на дуэль трижды пытались вызвать, да вывернулся. Хитер, паскуда, аки лис.
– На него самого есть что? – поинтересовался Елисей.
– Вот такая папка бумаги, да все без толку. Слишком семья влиятельная, – снова скривился Тарханов, демонстрируя Елисею широко разведенные большой и указательный пальцы.
– Добре. С Ефимом поговорю, а дальше уж посмотрим, что там сделать можно, – снова ничего не обещая, ответил парень.
– Еще раз повторюсь. Я и сам уж давно к такому готовился, да только у меня таких, как вы, мастеров, не имеется. Что-то одно сделать умеют, а чтобы все вместе нет. Я, признаться, когда узнал, как вы с врагами своими разбираетесь, сразу подумал с просьбой идти. Да решил выждать. До конца все посмотреть. Впечатлен. Истинный крест, впечатлен. Потому и решился с вами на тему эту говорить, – понизив голос, признался Тарханов.
– Бумаги те мне передайте, почитаю. Все одно они у вас пустым грузом лежат. Заодно и знать буду, к чему человечек тот склонен.
– К стяжательству он весьма склонен. Его уж и из казначейства предупреждали, и моя служба, и даже высочайшее неудовольствие выказано было. Никак не уймется.
– В общем, всем надоел, – понимающе усмехнулся Елисей.
– Кабы он службы моей не трогал, я б и пальцем не шевельнул. Но уж коли влез не в свои сани, пусть получит. Как вы там сказали?.. Оборотку? – зло усмехнулся князь в бороду.
– Даст бог, получит, – ответил парень с не менее хищной улыбкой.
Длинный караван медленно втягивался во двор поместья, а Ильико с Елисеем с радостными улыбками обнимали старшего Буачидзе. Князь Дато, едва узнав, что его сын решил жениться и уже сделал невесте предложение, развил бурную деятельность и подготовился к празднеству основательно. В пригнанном им обозе было все, чем славна земля Грузии.
Бочонки с вином и чачей, злаки, овощи, зелень, фрукты, даже отару овец пригнали. Как пастухи умудрились протащить их через полстраны, для Елисей осталось загадкой, но, на его непрофессиональный взгляд, овцы в отаре были здоровые, упитанные, с весьма густой шерстью. Растерянно оглядев этот табор, парень покачал головой, про себя тихо порадовавшись: «Слава богу, что он еще про меня не знает. Точно бы весь Тифлис в столицу приперся».
Слуги сбились с ног, распихивая все привезенное по ледникам и подвалам. Отару пришлось тут же отогнать на ближайший выпас, а телеги и лошадей разводить по сараям и овинам. Благо зерна там еще не было и для временного содержания лошадей строения вполне годились. Наконец, когда с первым обустройством все кое-как уладилось, родичи облегченно перевели дух и, переглянувшись, дружно повели отца в дом.
Князь Дато, слушая рассказ Ильико о том, как получилось приобрести это имение, не спеша обошел весь дом и, одобрительно кивнув, с усмешкой спросил, лукаво глядя на Елисея:
– Все равно все по-своему сделал, да?
– А зачем еще ты мне деньги давал, отец? – улыбнулся в ответ парень. – Сам сказал, сыновья князя Буачидзе где попало жить не могут. Вот я и сделал, чтобы было не где попало.
– Ай молодец, бичико! – расхохотался князь, крепко его обнимая. – Богом клянусь, молодец! Хорошо все сделал. Очень хорошо. Ильико, с невестой когда познакомишь? – повернулся он к сыну.
– Завтра приглашу ее и родителей в гости. Сейчас письмо отправлю.
– С ума не сходи, – подтолкнул его Елисей. – Так не делается. Дай хотя бы день для подготовки. Да и нам тут еще порядок навести надо. Ты прошение на величайшее имя уже отправил?
– Ох черт! Забыл! – схватился княжич за голову.
– Э-э, сынок, совсем со своей службой голову потерял, – деланно возмутился князь, пряча улыбку в уголках губ.
– Это он от любви, отец. Знаешь ведь, влюбленные всегда глупеют, – поддел родича Елисей.
Мужчины дружно расхохотались, глядя, как краснеет княжич. Слуга доложил, что стол уже накрыт, и семейство отправилось обедать. Уже за столом Елисей не удержался и принялся расспрашивать князя о сыне. Чуть усмехнувшись, Дато расправил усы и, глотнув вина, заявил:
– Не знай я тебя, сказал бы, настоящий абрек растет. Кроме оружия, других игрушек знать не хочет. Деревянную лошадку ему купил. Слушай, даже не посмотрел на нее. Большого коня давай. Опонас твой ему кобылку подобрал, так этот сорванец с нее не слезает. Утром встал и в седло. Только по нужде слезает. Даже есть в седле пытался. Еще палку с собой взял, кричит: деда, сяська. Это он шашку так называет.
Лицо князя во время рассказа светилось гордостью и удовольствием за успехи внука. Слушая его, Елисей так и видел все проказы отпрыска. В себя парень пришел, когда князь, закончив, попросил:
– Елисей, пусть он еще у меня поживет. Хорошо ему там. Весело.
– Слуги от него уже, небось, плачут, – хмыкнул Елисей, лихорадочно проигрывая про себя варианты ответа.
– Пусть лучше от него плачут, чем от моего гнева, – фыркнул князь. – Так что скажешь, сынок?