— Расскажи мне всё. Очень подробно. — приказал он.
Именно приказал. От проглянувшего на короткий миг доброго дедушки в Барухе Леви не осталось и следа.
Скрывать — в этом вопросе — мне было нечего. Я начал с момента, как вернулся домой из школы и увидел черный «воронок» службы. Особист стал подкидывать наводящие вопросы. И тогда я действительно смог вспомнить целую кучу подробностей, которые раньше как-то не бросились в глаза. Например, что не было группы захвата. Деда — на минуточку, грандмастера земли! — выводили под руки люди в штатском. И он, способный устроить локальный Армагеддон, не сопротивлялся!
Всплыло в памяти, что он даже не посмотрел в мою сторону, когда я дурниной орал: «Деда, деда. Мог, но не повернул головы. Я тогда почему-то решил, что это он от стыда — еще бы, прославленного 'железного Брюса» пакуют свои же!
Третья деталь — оцепление. Его тоже не было. А оно, при захвате сильных одаренных, должно было, по логике, иметься. Хотя бы для того, чтобы не подставить под удар гражданских.
Короче, дал я маху. Много чего тогда не заметил — то есть заметил, зрение и память у меня цепкие — но не придал значения. А под наводящими вопросами Баруха Моисеевича посмотрел на сцену ареста (или похищения) деда совсем другими глазами.
В свое оправдание могу сказать, что в этом мире с подобным я сталкивался впервые. И не имел достаточного опыта и знаний о работе здешних специальных структур.
— Вот, значит, как… — узнав всё, что хотел, Леви как-то осунулся. — Хреново, Рома…
— Что именно?
— Да всё! — рубанул мой собеседник. — Впрочем, теперь это не твоя забота.
— Так, стоп! Моего деда похитили неизвестные, которые выдавали себя под вашу службу, а вы мне говорите, что это не моя забота!
Я позволил голосу взлететь — пацан в шестнадцать, какой бы он ни был воспитанный в строгих традициях граф, должен вести себя именно так — и даже поднялся на ноги. То есть, изобразил предельную степень возмущения. Как и положено внуку, переживающему за деда.
— Так и говорю! — Барух Моисеевич попытался придавить меня своим фирменным космическим взглядом, но не преуспел. Тогда он попытался сменить тактику. — Пойми, Роман, это просто не твой уровень. Ты себе представляешь силы и дерзость тех, кто не побоялся похитить нашего ветерана, да еще и вырядился под наше ведомство? Страха у них нет вообще! Как ты считаешь, долго они будут думать перед тем, как прикончить пацана, который полез туда, куда не нужно? Секунду!
— Так что же мне тогда делать? — сдал я назад. Дальше настаивать было глупо.
— Заниматься своими делами. Что ты там делаешь? Учишься? Вот и учись!
— Но…
— Роман!
— Да я про другое!
В двух словах я объяснил дедовскому знакомому свою деликатную ситуацию. Про финансовые книги. Мол, денег и так нет, а мне надо как-то понять, что с нашими, брюсовскими активами, чтобы не прощелкать что-нибудь. Вдруг имеется займ какой-нибудь, а там уже платеж подходит.
И не надо думать, что это выглядело меркантильно. Напротив, я всё подал так, будто собираюсь не ударить в грязь лицом и передать деду, когда он вернется, не сгнившую лодку, а… ну, скажем, крепкий рыбацкий баркас. На яхту я не замахивался.
— Понял тебя, — кивнул Леви. — Думаю, могу с этим помочь. Полной информации восстановить не смогу точно, дед твой записи вел сам и не очень доверял электронным носителям. Но отчетность налоговую сдавал. И был в этом очень щепетилен. Так что я запрошу с фискалов все данные. Это поможет тебе восстановить хотя бы общую картину. Дай мне время до вечера. Отправлю человека с бумагами. А теперь — в школу!
Я бросил взгляд на настенные часы в кабинете Хасимото и едва сдержался, чтобы не выругаться.
— Барух Моисеевич, еще одно…
— А теперь-то что?
Престарелому особисту явно не терпелось скорее приступить к поискам своего пропавшего друга, а тут щенок какой-то под ногами крутится, внимания требует.
— Дело в том, что пешком я уже не успею…
— Олежа! — рявкнул Леви так внезапно, что я сам назад отступил.
Старший агент Хасимото появился меньше чем через две секунды. Видать, недалеко гулял.
— Слушаю?
— Организуй парню машину до школы.
— Сделаем!
Всё же хорошо иметь такого деда, у которого такие друзья.
.14
До школы долетели за несколько минут. Водитель, молчаливый кавказец, только кивнул, когда мы с Унием забрались на заднее сидение, и сразу ударил по газам. Машина, невзрачная серая «Вологда», которых в городе шесть из десяти, рванула с места так, будто под капотом у нее прятался движок от германского «майбаха».
Я думал, он хотя бы сирену включит, мол, уступи дорогу, важный человек едет. Но водила влился в поток на общих основаниях, ныряя в едва уловимые просветы и бессовестно подрезая соседей. И всё это с таким спокойствием — одна рука на руле, вторая на коробке передач, поза расслабленная. Мастер, что тут скажешь! Или безумец.
Остановился он прямо у входа в школьный корпус, каким-то чудом проигнорировав шлагбаум, запрещающий машинам въезжать на территорию. Видать, в «Вологде» скрывался какой-то электронный ключ с высшим уровнем допуска, который открывал все запертые проезды.
— Два рубла. — сообщил он, повернувшись ко мне с улыбкой во весь рот.
— Э-э… — замычал я, пытаясь уложить в голове таксующего водителя из Тайной Канцелярии. — А чего так дорого⁈
— Шутка! — загоготал кавказец. — Зачем такой сэръезный? Бэги давай!
— Спасибо. — выдавил я.
И побежал. Точнее, мы побежали. С Унием. Но не в школу, а к зоологическому вольеру. Еще с утра, собираясь в присутствие, я задумался над тем, куда девать товарища. Можно было и дома оставить, но парня надо социализировать, хоть он и в теле пса, да и переживал, как бы он не учудил чего с одиночества. Опять же, а вдруг приедут те, кто арестовывал деда? Точнее, похищал, но утром я этого не знал. А мастиф с дуру кинется, и его пристрелят.
Поэтому и решил взять его с собой. И в школу тоже. Там имелся клуб любителей природы, где содержались несколько видов животных. Условно диких, хотя, по правде, к таковым только зайцы относились. Не зоопарк, а так, место психологической разрядки для хороших учеников и ссылка для залетчиков — кто-то же должен был за хомячками и хорьками убирать и вольеры у кошек и собак чистить.
Располагался он за школой, на некотором удалении, но по времени — спасибо безымянному кавказцу-водителю и Баруху Моисеевичу — я вполне укладывался. Добежал, вызвал звонком смотрителя и быстренько скормил ему причину, по которой желаю оставить собаку на его попечение.
— Матвей Васильевич, пожалуйста, последите за Унием. Вчера на улице бродягу подобрал, а дома пока оставлять боюсь. Он так-то очень умный, но может от одиночества устроить что-то. А дед меня потом убьет.
Граф ты там или не граф, а с персоналом, особенно таким, который может решать твои проблемы, лучше выстраивать хорошие отношения. Я не то чтобы предполагал, что помощь сторожа зооуголка мне когда-то потребуется, просто вел себя приветливо со всем персоналом. И вот, пригодилось.
Ну и про деда я, понятно, ничего говорить не стал.
— Не кусается хоть? — нахмурился сторож.
— Говорю же, умный пес! Уний, оставляю тебя дядьке Матвею! Гавкни, если понял.
— Гав!
— Ты посмотри! Никак служебный! — умилился смотритель.
— Может и так. Уже после учебы буду разбираться, кто его потерял.
— Молодец вы, господин граф! Большое сердце у вас!
— Да ну, скажете тоже! Так присмотрите? Ладно, побежал я.
.15
Рассчитывал проскочить внутрь незамеченным — всего пять минут до звонка. Но не тут-то было! Сразу за дверями, в гулком и полном школьников фойе, наткнулся на Алалыкина. Моего одноклассника, который с первых же дней меня за что-то невзлюбил.
— Я смотрю, у нашего нищеброда денежки на такси появились, — мерзко оскалился баронет. — Столовое серебро продал?
Михаил Алалыкин происходил из древней, но не такой бедной, как моя, семьи. Кто-то из его предков даже в Астрахани успел повоеводить. Чуть ли не при Рюриках еще, о чем Миша не уставал всем напоминать. Пожалуй, в неписанной табели о рангах, до моего появления в классе, он считался самым родовитым дворянином в потоке — говорил уже, что школа не самая пафосная, да? Ну а когда я вернулся с домашнего на общее обучение, его корона сразу как-то поблекла. Чего он стерпеть не мог — привык быть первым.
Благо, ему было к чему цепляться. На учебу меня не привозила машина, в буфете я не столовался, на тусовках замечен не был. Нищеброд как есть — тут он правильно сказал. Вот только не безответный. В первый же день, когда Алалыкин попытался выстроить иерархию, в которой мне было милостиво отведено второе после него место, я его прилюдно опозорил. Проехался по подвигам его семейки — дед у меня большой эрудит.
Этого он мне, понятно, простить не мог. Но отповедь, правдивая, кстати, на повод к тайной дуэли всё не тянула (они, хвала Спасителю, так-то запрещены, но родовитые щенки нет-нет да гибнут на них), так что с того момента мы попросту скалили друг на друга зубы.
— Дружок вы мой любезный, Михаил, — растекаясь в патоке, произнес я. — Смотрю я на вас и думаю, вы такой невнимательный или недалекий? С каких это пор такси на территорию школы заезжать стали, если туда даже клановые авто не пропускают? На номера бы хоть посмотрели, что ли…
В самом деле, пусть в поисковик забьет, сразу станет понятно, что за ведомство так лихо игнорит шлагбаумы. А там, глядишь, и пройдет ассоциация в дворянской головушке. Напоминание, что Тайная Канцелярия исходно создавалась для того, чтобы аристократы берега не путали.
И, считая порцию яда достаточной для того, чтобы оппонент заткнулся, прошел мимо Алалыкина. Но был неожиданно зло схвачен за рукав.
— Охренел? — побелевшее от ярости лицо приблизилось, нарушая все социально допустимые нормы.
Про недалекого, наверное, я всё же перегнул. Слишком много свидетелей, оскорбление как есть. Взрослые бы на такое внимание не обратили, но тут вчерашние подростки с не до конца закончившимся пубертатом. Вон как все вокруг замолчали резко. Только что каждый о своем разговаривал, а теперь смотрят на нас двоих.