Затем подключились старший Брюс с Леви, добавивших пару моментов. Например, про то, что лиса их уведомила о моей истинной сущности лишь недавно. Сразу после того, как я ей об этом рассказал.
За ними слово взяло их руководство, сообщившее, что они с самого начала поддерживали расследование агента с серебряным жетоном (ну ещё бы!), и оказывали ей всяческое содействие. Хотя, скорее всего, об операции лисы они узнали ещё позже деда с Барухом. А сейчас делают хорошую мину при плохой игре.
Следом, как-то без перехода, собравшиеся начали спорить. О моей судьбе, конечно же, причём так, будто меня здесь и не было. И о судьбе империи. Взвешивали риски, вспоминали какие-то старые обиды друг к другу, кидались намёками и завуалированными угрозами. И всё это перед глазами у первого лица государства. Ничуть его не стесняясь.
Особенно дико это смотрелось потому, что император всё это время сидел молча. Он вообще ни слова не произнёс с момента, как мы вошли. Даже не особенно меня рассматривал, так, мазанул рассеянным взглядом и отвернулся. Словно бы ничего для него интересного в визите человека из другого мира не было. И вообще, он так обычно утро и начинает — в секретном бункере под столицей, в окружении руководителей силовых структур. Даже без кофе.
Так же он взирал и на своих подданных: отстранённо, пребывая будто бы не здесь. Я даже успел на этот счёт целых три версии построить. Первая — его подняли посреди ночи, но не разбудили. Накидали информации, и правитель её сейчас банально пытается осмыслить. Не до конца даже веря в реальность происходящего.
Вторая — ему было реально плевать на всё происходящее. А что? Бывают и такие главы государств, для которых любовницы, балы и охота стоят на первом месте, а дела страны — где-то на шестнадцатом.
И третья — реальной властью император не обладает. Является лишь символом, несмотря на то, что называется самодержцем. А правят — по-настоящему — те, кто сейчас его окружает. И именно они мою судьбу решать и будут. Даже не знаю, какой из этих вариантов был для меня хуже.
Меня никто ни о чём ни разу не спросил. И слова не дал. А я, памятуя о словах Баруха Моисеевича, с умными речами не лез. Стоял, переминался с ноги на ногу, стараясь делать это максимально незаметно, и слушал. Силком вгоняя себя в состояния максимальной отрешённости, чтобы не сорваться.
Было отчего, кстати. Несмотря на то что меня подчёркнуто не замечали, обсуждать не стеснялись. Причём особенно оскорбительным образом, словно бы демонстрируя, что значения я не имею никакого.
Глава Охранки, господин Каштинский — тот человек, который после теракта в школе приказал установить за мной слежку, видел в пришельцах из другого мира, только угрозу. И миндальничать с ними не желал. Его послушать, так он бы просто устроил бы рейд по всей стране, выловил всех, кто чудесным образом недавно исцелился, после чего прогнал несчастных через сито проверок и допросов. А потом утилизировал подозрительных. Так и сказал — утилизировал. Будто речь не о людях шла, а о мусоре.
Руководитель Тайной Канцелярии, полностью седой, болезненного вида дядька с фамилией Иванов, ему возражал. Но так, не особо решительно. Основными его тезисами были: «надо понаблюдать», «изучить», «не следует принимать поспешных решений», «отрубить всегда успеем». Тоже, короче говоря, не внушающий оптимизма настрой.
Ещё пара человек, которых никто не обозначил, а обращения Юрий Фёдорович и Сергей Силуанович мне ничего не говорили, выступали за научное изучение феномена Перехода. Со всеми прилагающимися обстоятельствами, такими как: лаборатория, тесты, вскрытие. Тот, который Силуанович, ещё пошутил добродушно, мол, благо у нас целых три образца есть, есть с чем работать. Не страшно, если кто-то помрёт. И выразительно на меня посмотрел. Явно записав в число этой троицы подопытных.
В отличие от учёных — тех двух я для себя так обозначил — пятый высокопоставленный вельможа представлял Службу Внешней Разведки. Звали его Игорь Михайлович Малый, и ко мне он единственный относился подчёркнуто заинтересованно. Не в том смысле, что любезничал, а напирал в беседе с коллегами на важность техники Перехода, и его возможностей для государства. Правда, больше его интересовала возможность внедрения таким образом, своих разведчиков в ключевые структуры вероятных противников и партнёров.
Да, мол, я понимаю, что сейчас Переход используется только между мирами, как и сказала агент Кикути, но задел же есть! Уверен, наши учёные смогут найти способ проводить Переход в рамках одного мира. Дайте только срок и… подопытных. Учёные в этот момент опять выразительно на меня глянули.
Дед, лиса и господин Леви в разговоре участия не принимали — не их уровень, как бы. Отбарабанили доклады и теперь стояли такими же истуканами, как и я. И ждали решения.
Около трёх часов шла такая вот болтовня. Из пустого в порожнее, тяни-толкай, бла-бла-бла. Под конец я уже и бояться перестал — что угодно лучше, чем стоять и слушать этот стариковский трёп.
Я уже было подумал, что встреча так и закончится — отсутствием решения и моим заточением до лучших времён, но тут «проснулся» император. Причём именно такое ощущение у меня и сложилось. Только что он сидел за столом, как сонная муха, блуждая взглядом по собравшимся, а то и вовсе уходя в себя и не проявляя ни к чему интереса. И вдруг — словно подменили человека.
Черты породистого лица вдруг сделались жёстче, шея выпрямилась, плечи развернулись, а взгляд изменился так сильно, будто принадлежал другому человеку. Метаморфоза вышла настолько разительной, что обратил на это внимание не только я. Все собравшиеся, как по команде, прервали разговор на полуслове, и с выжидающими выражениями на лицах повернулись к самодержцу.
— Благодарю за консультации, господа, — отрывисто произнёс Михаил Шереметьев. — Было очень конструктивно. Я разобрался в ситуации и услышал ваши мнения. Можете быть свободны.
И удивительное дело, все сановники тут же поднялись и без возражений покинули кабинет. Вслед за ними вышли дед с Барухом и лисой, а я остался наедине с императором всероссийским.
В тот момент мне в голову пришло две мысли. Первая — никакая он не марионетка. Номинальную фигуру на троне так не слушаются. У него же что ни слово, то просто квинтэссенция властности.
И вторая — какой-то он чересчур отважный! Он из древнего рода, а значит, без вариантов сильный маг, но… В кабинете кроме него и меня никого нет! Возможно, в стены и потолок помещения встроены мощные системы защиты, сам он круче всех гор на планете, однако оставлять первое лицо с потенциально опасным иномирянином — мало ли что я могу выкинуть — глупость несусветная!
— Роман, — произнёс Шереметьев. Голос его опять изменился. Из тяжёлого официального, стал светским и непринуждённым. — Вы не против, что я буду так к вам обращаться? Ваше настоящее имя, как мне кажется, здесь неуместно.
— Да, ваше величество, — кивнул я. — Более того, с именем графа Брюса я уже сроднился. А Харон умер.
— Ну я как-то так и подумал. Что же, Роман. Тогда перейдём к делу. Что вы хотите?
Отличный вопрос! Надо полагать, вопрос ведь не в выборе напитка: чай или кофе? Что хочу я? Как Кочевник? Или — что хочет народ Ленова? Наверное, речь именно об этом.
— Жить, ваше величество. Я и мой народ — мы просто хотим жить.
Правитель хмыкнул.
— И всё?
— Если вы о джассанцах, ваше величество…
— Про них я уже понял. Оставим пока джассанцев, — он нормальный, вообще? У него в столице заговор иномирян, которые планируют захватить власть в стране, уже этим занимаются, а он откладывает этот вопрос в сторону, как незначительный! — Речь именно о ваших лидерах. Ленова, верно? Их устроит просто жить?
А может, и зря я на него наговариваю. Похоже, он просто разделяет вопрос на куски. Ленов отдельно, Джассан отдельно. По фанатикам со мной смысл разговаривать? Ими сейчас будут компетентные люди заниматься. Меня лишь консультантом имеет смысл привлекать.
Родной же город представляю именно я.
— Не всех, — честно ответил я. — Всегда найдутся те, кто захочет большего. Скажу больше, ваше величество, среди моих людей имеется такой персонаж, он сейчас где-то на этой подземной базе находится, который в нашем мире был преступным лидером. И попав сюда, сразу же решил, что начнёт заниматься тем же самым. Даже меня пытался продавить. Но мы с ним поговорили, и сейчас он работает моим шофером. Но он умный, быстро понял преимущества подобного выбора. Со всеми так не получится.
— Понимаю, — император позволил себе скупую улыбку. — Приятно, что вы честны, Роман. И этичны. Агент Кикути, — ещё одна ухмылочка, чертовски узнаваемая, — у деда такую видел. Хвостатая и с ним, что ли, миловалась? Ну… лиса! — упоминала в докладе, что вы никогда не переступаете через некий моральный кодекс. Ваши соотечественники также к этому относятся?
— Не могу говорить за всех, ваше величество. Люди разные.
— Вам придётся научиться.
— Эм-м? — здесь я немного сбился, не понял последнюю фразу.
— Говорить за всех, — милостиво пояснил правитель. — Равно, как и участвовать в фильтрационных мероприятиях. Вы же не против?
Это он сейчас?.. Да ладно! То есть, он согласен?
— Буду учиться, — твёрдо ответил я, чем вызвал одобрительный наклон головы собеседника.
— Тогда решено, — произнёс он. — Осваивайтесь в новом качестве, Роман. Детали до вас доведут. А в будущем мы ещё обязательно встретимся и поговорим. Сейчас же прошу меня простить, на сегодня запланировано ещё очень много дел. В том числе и связанных с вашей персоной. Удачи в делах.
Он даже рукой помахал, после чего… Не знаю, самым близким по смыслу термином было бы — «отключился». Я ожидал, что он сейчас встанет, покинет кабинет, ну или меня отпустит. Но мужчина вместо этого просто слегка обмяк на стуле. Взгляд его вновь стал рассеянным и безучастным.
— Пугает по первости, да? — прозвучало за спиной.
Я от неожиданности даже вздрогнул. Оказывается, я некоторое время не сводил глаз с лица Шереметьева, пытаясь понять, что с ним не так. Как он может превращаться из властного деятельного мужчины в… куклу!