Я собрал всех мужиков как обычных охранников, так и разведчиков, и начал объяснять, что такое армия, как она была раньше устроена, что такое звания, субординация и все в этом духе. Но местные воспринимали эту информацию с усмешками да шуточками. Бароны полностью поддержали мою идею о создании в деревне полноценного армейского подразделения. Но вот массы с трудом понимали, что от них вообще требуется. Я создал полк, состоящий из двух батальонов по три роты и в каждом по дополнительному взводу обеспечения. Раздал погоны начальникам и разъяснил им их обязанности. Все шло крайне туго, но спустя два месяца результат был на лицо, армейский механизм наладился и во всю набирал обороты. Народ втянулся и понял, что я до них доносил, а также большим стимулом послужил тот фактор, что любой солдат при должном усердии может получить повышение и стать большим начальником. Не забывал я и про подготовку. Каждый день, не смотря на погоду, я тренировал бойцов, рассказывал им как теорию, так и тренировал на практике. Бегунок мне в этом очень сильно помогал, так как я гонял его куда больше остальных, и на их фоне он выглядел очень подготовленным. Бароны озадачились по поводу внешнего вида, и теперь все выглядели единообразно, различался только цвет формы в зависимости от подразделений. В деревне воцарил порядок, армейские патрули гоняли пьянчуг, а провинившихся солдат отправляли на работы с рабами, дабы они там подумали о своем поведении. По утрам я наблюдал, как комбаты муштруют своих подчиненных перед заступлением в караул на городской площади, она же и служила плацем. Все были довольны такими изменениями, особенно бароны.
С наступлением весны все начали готовиться к посевной, а я с Бегунком начал готовиться к нашему большому и опасному путешествию. Бароны, разумеется, не были в восторге, что я надолго покину их, но я успокоил глав деревни тем, что обязательно вернусь и еще, возможно, приведу с собой еще людей, подготовленных и отлично вооруженных, но это маловероятно и не точно. Также я посоветовал баронам не отправляться ни на какие вылазки, а заниматься земледелием и охотой, поскольку, если я вернусь с пустыми руками, то сам займусь обеспечением деревни оружием и боеприпасами.
Герасим, кстати, как я и говорил, с тех пор как бросил пить и стал тренировать местных бойцов, из раздолбая превратился в уважаемого человека. Вся его хитрожопая натура все еще осталась при нем, но в виду нового образа жизни, воровать ему было нечего, да и не у кого, так же как и обманывать. Ему стали оказывать знаки внимания различные барышни, от чего он, разумеется, пребывал в диком восторге. Ему я даже выдал звание прапорщика, хоть он и долго обижался, что не офицера, но я был непреклонен, какой офицер, когда ты по натуре самый настоящий и типичный прапорщик из армейских анекдотов. Сам я повысил себя до полковника, комбаты были майорами, ротные — капитанами, а взводники — младшими лейтенантами. Про сроки повышения и потолки званий в должности я довел до всех и напомнил, что звание как можно получить, так его можно и лишиться.
Но я опять отвлекся, Бегунка за одно место цепко схватила дочка местного кузнеца, она работала учительницей в школе, куда я отрядил Герасима для того, чтобы тот грамоте обучился. Кузнец Микола, когда узнал, что Герасим гуляет с его дочерью по вечерам, сначала был не в восторге, но потом, оценив его успехи, решил не противиться и все же пригласил его в гости. Стоило Герасиму заявиться на порог, как его тесть и теща нарекли любимым затем и месте с приданным вручили свою кровинушку, мол, совет вам да любовь, а коли обидишь Варварушку, то место твоему мужскому достоинству между моим молотом и наковальней. Герасим проникся и отказываться от такого щедрого предложения не стал. Теперь он, так же как и я, женатый человек, вот только жена у него вся в отца, характер вспыльчивый, рука тяжеленная, и уже пару раз после их ссор Герасим просил меня подтвердить, что это я его приложил во время тренировки, а не его Варварушка.
Глава 2
Наступил долгожданный день отправки к складу с оружием, я так долго ждал этого момента, сложно описать это томительное ожидание. Я даже с трудом сегодня уснул, сгорая от нетерпения. Все вещи уже были собраны накануне и сейчас лежали в прочных кожаных рюкзаках у меня в сарае. Я не знал, на что именно себя настраивать, найдем ли мы то место? Сможем ли мы вообще до него добраться? А главное, как меня воспримет местное население, если оно там есть и в особенности, смогу ли я узнать о судьбе Фрэнка. Открыв утром глаза, я взглянул на часы, которые подсказали, что сейчас пять утра, сна ни в одном глазу, лежу вот и жду, пока Машка проснется.
Моя женщина лежала рядом, обняв рукой и закинув на меня одну ногу, уткнувшись своим милым носиком мне в грудь. Она вообще была против моей поездки, но решение приняла нормально и не спорила со мной. Маша у меня хоть и с характером, но вполне понимающая девушка, я ведь сразу ей говорил о том, что я не из тех мужчин, которые сидят дома. Единственное, что Бегунка она на дух не переносит, особенно после того случая со снегоходом, одна из девушек была ее подружкой. А в остальном живем мы с ней душа в душу, хоть и не много времени прошло, но я к ней проникся и привязался. Не сказать, что это прям какая-то любовь, хотя, может, это она и есть, а я сам боюсь себе в этом признаться из-за того, что могу опять все потерять.
На улице еще было темно, солнце только-только собиралось подниматься над горизонтом, из-за окна, нарушая деревенскую тишину, доносилось брачное пение соловьев, а в доме лишь были слышны звуки шатающегося из стороны в сторону маятника старой кукушки.
— Уже проснулся? — открыв глаза недовольным сонным голосом спросила у меня Маша, приподняв голову с моей груди.
— Ага, проснулся уже, выспался, наверное. — пожав плечами ответил я и обнял девушку, прижав к себе.
— Ага как же! Странно это получается, вроде в поговорке говорится, сколько волка не корми, а он все в лес смотрит, вот только волк твой спит в конюшне и усом не ведет, а ты только и ждешь момента, чтобы из дому куда-нибудь улизнуть. — начала ворчать Маша и, вывернувшись из объятий, встала с кровати, выглядела она, как всегда, прекрасно, немного растрепанные длинные волосы и помятая сорочка, что подчеркивала ее соблазнительные формы, так и кричали о том, чтобы я затащил ее обратно в постель. Но увы, Маша была не в настроении и вырвалась из моих рук.
— Маш, вот чего ты опять поднимаешь эту тему. Ты знала на что шла, и я сразу тебе сказал, что дома на печи, словно твой жирный кот, я сидеть не собираюсь! — шлепнув девушку по попе парировал я ее обвинения.
— Барсик не жирный, он просто пушистый! — заступилась девушка за своего лентяя-кота. — И все я помню, не нужно меня этим тыкать каждый раз, просто не нравится мне эта задумка твоя, а вдруг ты не вернешься? Вдруг тебе там настолько понравится, и ты останешься в этом месте навсегда! — пустив слезу высказалась Мария.
— Ну что ты такое говоришь, дуреха! Куда же я от тебя теперь денусь, я слово тебе даю, что вернусь! Так что даже не думай об этом, я и отцу твоему обещал, да и остальным баронам, выброси из головы все эти глупые мысли. — поднявшись на ноги заверил я Марию и прижал к себе, и это вроде помогло.
— Ладно, извини, но только попробуй не вернуться! — фыркнула Маша, больно ткнув меня своим кулачком в грудь, — Я тогда Варварку возьму, и мы найдем вас, даже из-под земли достанем, и тогда берегитесь у меня! — пригрозив мне, улыбаясь сказала Маша.
— Как скажешь. — чмокнув в щеку ответил я, — Печь растопи, раз встал, я сейчас корову подою и завтрак тебе приготовлю. — распорядилась хозяйка и накинув на себя легкий тулуп, а на босую ногу надела валенки и взяв ведро вышла на улицу.
Спустя полчаса я уже сидел за на подоконнике и дымил в приоткрытое окно своей курительной трубкой, сигареты закончились, а вредная привычка осталась, так что приспосабливаюсь к новым способам курения. Я у баронов находил газеты и хотел пустить их на самокрутки, Михалыч в свое время научил меня крутить хорошие «козьи ножки», но узнав, для чего мне нужна газета, бароны в один голос послали меня нахрен, мол, ишь чего удумал, бумагу казенную на такую глупость переводить, бери трубку и кури, как все!
Маша в приталенном цветастом сарафане с накинутой шалью на плечи стояла около печи и жарила мне яичницу на сале. Запах в доме стоял просто шикарный и сильно усугублял мой и без того разбушевавшийся с утра голод. Две ее тугие косы, украшенные цветными лентами, свисали почти до пояса, с косами в этой деревне все очень строго, существует негласное правило, как в древней Руси, его ввели, видимо, для сокращения конфликтов. Когда девушка получает статус жены, она всегда обязана заплетать две косы, голову прикрывать не обязательно, но вот кос должно быть две, и если какой мужчина решит поприставать к такой даме, то его потом будет ждать очень серьезное наказание, от ударов плетью у позорного столба до рабства.
Поставив на стол глиняный кувшин с парным молоком, сковороду с жаренными яйцами и все еще шкворчащим в ней салом, а также нарезанный домашний хлеб и плошку с медом, Маша пригласила меня завтракать. Для трапезы меня дважды звать не нужно, и я с удовольствием начал уплетать все, что тут было. Вот что хочу сказать, теперь мне ясно, почему в деревнях всегда были самые сильные и крепкие мужчины. С утра до вечера вкалывают, а едят очень вкусно, правильно и много, свое молоко, свое мясо, никаких тебе ГМО и прочей химии, не еда, а сказка, вот и здоровье от этого прибавляется, и силушка крепчает. Маша не сводила с меня взгляда и без особого аппетита ковырялась вилкой в своей тарелке.
Пока я уплетал завтрак, к дому верхом на лошади подъехал Герасим и остановился у ворот.
— Вот он явился, не запылился. — фыркнула Маша.
— Ну вот чего ты такая сварливая с утра? — спросил я у нее, залпом допив молоко прямо из кувшина.
— Извини, что-то нервничаю я оттого, что ты сегодня уезжаешь неизвестно куда и неизвестно на сколько! — оправдалась девушка.