инем балахоне.
— Как же, слышал я, а про то, что твой боец выпустил сына одного из советников владыки за периметр с какой-то прошмандовкой! Чего не говоришь? — нахмурившись, уточнил он.
— Виноват, господин! Вы сами понимаете, как дети подобных господ ведут себя с простыми адептами. Он запугал парня, вот тот и прогнулся, но заверяю вас, этого больше не повторится! — слегка побледнев от страха, оправдался мужчина.
— А что с ними по итогу произошло? От чего они умерли? — уточнил Афанасич.
— Наложили на себя руки, висели прямо друг перед другом. Парень влюбился в нее как болван, он жизни-то толком не знал, сами понимаете, из цитадели ни на шаг не выходил, жил в тепличных условиях, книжки о любви читал, ну вот и дочитался. А девчонке куда деваться было, таким как она отказывать высшему сословию не положено, а может и она так же в него влюбилась, кто их молодежь разберет. Но суть в том, что парень жениться хотел, отец ему запретил, а тот взбрыкнул, «Мол жить без нее не хочу!» и вот вам результат. И да, прямо как в книге, только там отравились вроде, но где им яда то достать.
— Да уж, только Шекспира нам тут не хватало. Черт с ним! А они точно сами руки на себя наложили? Может, кто-то помог? А то я не пойму, зачем было сбегать тогда? Как то не складывается, больно подозрительно все это.
— Господин, я лично выезжал на место! Все было осмотрено, никаких посторонних следов, да и на телах ни синяков, ни ссадин не было. Будь там посторонние, не думаю, все бы так закончилось. Девушка и вправду красавицей была, еще бы или изнасиловали или вообще бы с собой забрали. Там кровать была расправлена, на столе две бутылки вина были, почти пустые. Видимо, развлекались, напились и поняли, что вместе им быть не дадут, а потом решили поступить таким образом. Они еще и накидки слои сожгли в печи, возможно они и возвращаться даже и не думали, а потом осознали, что мир за стенами не такой белый и пушистый как они думали. Ну и главное, я более чем уверен, что если бы их успели найти живыми, то с большой долей вероятности девушку убили бы прямо на месте, парень это должен был прекрасно понимать. А так умерли в один день, романтично, подобное в наше время встречается крайне редко. — поднявшись на ноги, ответил командующему второй бравый мужчина, являющийся начальником разведки.
— Что еще? Какие-то странные происшествия, гибель бойцов или высокопоставленных адептов, отравления… Несчастные случаи? — уточнил Афанасич.
Но в ответ ему была лишь тишина. В городе и за его пределами все было спокойно. Работа шла, солдаты исправно несли службу, и все было хорошо, даже слишком хорошо, что и настораживало старика. Интуиция ему подсказывала, что это затишье, затишье перед такой бурей, которая сотрясет весь их мир. И имя у этой бури одно, а именно — Макс. Афанасич готовился к этому моменту со дня их последней встречи, он сильно был опечален тем фактом, что из хороших приятелей они превратились во врагов. Нет, не в тех врагов, что говорят гадости друг о друге за глаза или не здороваются при встрече. Тут совсем другое, их разделяет баррикада, и каждый из них стоит на своей стороне, и тот, кто сможет первым убить второго, тот и заберет себе все. Ставка слишком высока, ни у одного из них нет права на ошибку, и Макс это так же прекрасно понимает. Ни в коем случае нельзя забывать про его специализацию, так что не нужно ожидать того, что он просто ударит в лоб. А если и ударит, то значит, он просто отвлекает внимание, он умен, коварен и смертельно опасен. Стоит хоть на секунду расслабиться и убрать руку с пульса, как он будет тут как тут. Командующий подготовил много отличных солдат, они все первоклассные убийцы, вся охрана выстроена идеально, просто так на территорию не проникнуть. Но это же Макс, от этого человека можно ожидать чего угодно! Однако время покажет, кто сильнее, и рассудит врагов.
— Все, тогда все свободны, если что-то произойдет, то сразу же доложите мне об этом в любое время дня и ночи, и не вздумайте ничего утаивать от меня! — строгим голосом сказал Афанасич и отпустил людей из своего кабинета.
Глава 13
Следующее утро мы с Герасимом встречали недалеко от полей, которые вручную возделывали рабы адептов. Сегодня на поле одновременно работало почти пятьсот человек. Люди здесь были самые разные: старики, совсем подростки, также среди них я видел и турков. Одеты они были кто как, но в основном это были старые лохмотья, кто-то был босым, кто в лаптях, а некоторые обвязывали вокруг ног старые куски ткани. Их задача заключалась в том, чтобы на огромном пустыре, где растут редкие деревья, вспахать поле. Из инструмента у рабов были лопаты, кирки, грабли и односекционные плуги, в которые запрягались мужчины покрепче и таскали их вместо лошадей. Работа была крайне тяжелой, так как под землей было много камней и обломков, а также они выкорчевывали корни деревьев. Работать им приходилось с самого утра и до позднего вечера, и за весь день им давался всего лишь один час на обед, который привозили из города.
Проведя наблюдение на наличие охраны, обнаружили, что ее тут было полным-полно (более ста человек) вооруженных снайперскими винтовками, пистолетами и автоматами. Они стояли по периметру на небольшом удалении друг от друга и постоянно контролировали ситуацию. Стоит хоть одному рабу косо посмотреть в сторону леса, и он тут же получит пулю в голову. Действовали адепты очень жестко, лишая рабов даже мысли о побеге. Еще охрана выглядела необычно, а именно их балахоны. Раньше я видел только синие и красные, а эти щеголяли в желтых, вероятно, у них новая каста зародилась, но пока не совсем понятно, из кого их создали и какую роль они занимают в иерархии.
Когда солнце уже практически скрывается за горизонтом, рабов отправляют обратно в город. Их под конвоем подводят к воротам, затем часовые сначала проверяют охрану сверяя жетоны, которые те носят на шее. Рабы тем временем складывают весь инструмент в кучу. Только потом открывают ворота, через которые рабов гонят внутрь. Что дальше, по понятным причинам мне неизвестно, но достаточно того, что рабов не досматривают, по крайней мере перед воротами. Их только считают по головам, а охрана отчитывается за тех, кто не вернулся, показывая ошейники умерших или убитых.
— Только не говори, что ты хочешь прикинуться рабом и проникнуть к ним. — нахмурив брови, спросил у меня Герасим.
— Не совсем так. Если быть точным, то не я, а мы. — ехидно улыбнувшись, ответил я.
— Ты же понимаешь, что, скорее всего, это билет в один конец? — недовольным тоном спросил у меня Гера.
— Все будет нормально, на амбразуру я вас кидать, разумеется, не собираюсь. Первым пойду я, разведаю, что да как, а там как-нибудь свяжусь с вами или подам сигнал. — объяснил я Герасиму.
— Не, тогда я пойду с тобой, а если тебя засекут? Что тогда? Один против всех? Так дело не пойдет. — немного задумавшись сказал Герасим.
— Можно подумать, если нас двоих засекут, то расклад сил изменится. Все будет в порядке. А теперь пойдем обратно, а то вон тучки хмурятся, как бы дождик не начался. — улыбнувшись, сказал я, и мы с Герой отправились в пещеру.
По возвращении в лагерь, поведав о своей идее остальным членам отряда, поддержки я не получил. Лишь комментарий о том, что это форменное самоубийство. И все начали предлагать искать другие варианты. Но я все же командир и отстоял свое мнение перед бойцами: раз придумал, значит так сделаю, а ждать у моря погоды — это только время терять. Все равно других способов незаметно проникнуть в город пока выявлено не было. Отряду только оставалось, что принять мое решение и все то время, что я буду за забором, осторожно наблюдать со стороны.
Под утро на улице моросил неприятный дождик, перепаханное поле превратилось в грязевую ванну. Рабы ковыряли землю, буквально находясь по пояс в грязи, а охрана с отвращением на лицах следила за ними.
Моя позиция сегодня была не в привычном месте на удалении, а в небольшой, заросшей травой и деревьями опушке, расположенной посередине поля. Ее по какой-то причине не стали вырубать, а рабы приспособили ее в качестве туалета. Находиться тут было крайне неприятно, но ничего не поделаешь, такая у меня работа. Во время обеденного перерыва я ждал свою жертву. Мне нужен был раб, с которым мы хоть как-то будем схожи по комплекции, и, к сожалению, придется его убить. Я бы, конечно, мог ему приказать прятаться тут до самой ночи, а потом бежать на все четыре стороны, но не факт, что он выполнит мой приказ, а если потом еще и адептам попадется, то это будет полный провал всей операции. Поэтому, во избежание лишнего шума и риска, мне придется в очередной раз замарать руки. Хотя, если честно, по этому поводу я даже не переживаю, какая уже разница? Руки по локоть в крови или по самую шею, я уже давно не испытываю эмоций и переживаний из-за этого.
Место у меня было отлично подготовлено, еще ночью мы с парнями выкопали яму, накрыли ее дерном и ветками. Если на меня даже наступить, то меня все равно не заметишь. Я наблюдал за заходящими сюда рабами, звуки и запахи, что разлетались, были далеко не самыми приятными.
Наконец заприметил мужчину примерно моего возраста, ну… не учитывая две с половиной сотни лет, разумеется. Он, звеня цепями на своем рабском ошейнике, зашел в глубь опушки и воткнул лопату в землю. Затем уселся недалеко от меня под молодой березкой и принялся справлять нужду. Я же продолжал наблюдать за ним и, выждав удачный момент, когда рядом никого не было, бесшумно выйдя из укрытия, подскочил к нему, схватил одной рукой за подбородок, а второй за затылок и резким движением свернул рабу шею. Тело обмякло и повисло на моих руках, а я быстро оттащил его в свое укрытие. Затем началось самое неприятное, я снял с него всю одежду, которая ужасно воняла потом и надел ее на себя, с помощью незамысловатой отмычки я расстегнул его рабский ошейник и защелкнул на своей шее, а затем измазался грязью, взял его лопату и отправился на поле покорять целину.