— А тогда откуда на нем вот на кочка около забора? И эта кочка кстати получит по жопе за то, что взяла мой маскхалат! — рассмеявшись сказал я.
— Ну папа! Так нечестно! — подскочила Женя на ноги, скидывая с себя маскировку.
— Ничего себе, а я даже и не заметила. — восхитилась Маша.
— Привет соседям! — вдруг выглянул из-за забора Герасим.
— О, здравия желаю, товарищ майор! Ты когда вернуться то успел? — поздоровался я в ответ.
— Да пару часов назад, только от Фрэнка пришел. — ответил Герасим. — Зря ты отказался ехать с нами, там такое было! — продолжил Гера.
— Так, хорош, даже слышать не хочу! Все, ты же помнишь я в отпуске! — перебил я его на полуслове.
— Ну так уже десять лет прошло! Сколько можно⁈ — возмутился мой бывший напарник.
— Все, дорогу молодым, я больше не в теме, я теперь учитель, а не боец! — улыбнувшись ответил я, от чего Маша светилась словно ее начищенный самовар.
— Без тебя работать как-то не так, скучно и однообразно. Не то, что раньше. — закатив глаза замечтался Гера.
— Дядь Гер, а расскажите, как было раньше? — хором задали вопрос мои дети.
— Да я бы с радостью, но боюсь по шее получить от вашего папеньки! — рассмеявшись ответил он.
И вправду, как быстро летит время, вроде еще вчера мы на голом авантюризме горсткой солдат штурмовали город адептов, а сегодня я примерный семьянин, любящий отец и начальник нашего военного училища.
За десять лет много чего произошло. Мы развили свой город Томск, Новосибирск стал нейтральной площадкой для торговли. В тот день на площади Фрэнк принял наверное одно из самых сложных решений в своей жизни и уничтожил всех адептов. А рабам дал выбор: уходить или же стать нашей колонией. Мы их будем защищать и помогать, а они будут за это платить налоги. Так и начало появляться новое государство. Томск стал столицей, а все в округе приходят с предложением стать нашими вассалами. А мы и рады, растем понемногу и искореняем разную нечисть на наших территориях. Тот самый пленный турок оказался сыном одного влиятельного султана. Мы вернули сына отцу и заключили с ними мир, пояснив, что мы не адепты, наши устои жизни и то, что в случае чего готовы будем рвать врага в клочья, турки прониклись и пока не суются к нам, но мы прекрасно понимаем, что это лишь вопрос времени и рано или поздно они придут к нашему порогу, как и китайцы. Поэтому живем по принципу: хочешь мира — готовься к войне, и я, посовещавшись с Фрэнком, повесил свой автомат на гвоздь, и основал военное училище. В котором меня все боятся словно огня и ненавидят всей душой, но это ровно до тех пор, пока вбитые студентам в головы навыки не спасут им шкуры и тогда все бегут ко мне и благодарят в голос.
Мы не знаем, что ждет нас дальше, но я радуюсь моменту и живу как всегда мечтал, с красавицей женой, двумя прекрасными ребятишками, собакой, которая на самом деле волк, и в своем большом доме. Чтобы добиться всего этого я проделал очень долгий и сложный путь, и я сделаю все, чтобы мои дети не знали слова война и им не пришлось стрелять в живых людей.
Касательно нашего с Фрэнком бессмертия… мы решили, что это не дар, а скорее проклятие. Он успел пережить много хороших людей и научился с этим справляться. Я же пока стараюсь об этом просто не думать. Мы в ответе за то, что создали, так что хоть мой автомат собирает пыль, подвешенный за ремень в сарае, но как бы то ни было, рано или поздно мне опять придется взять его в руки и защищать свой дом и своих близких, а до тех пор, я буду наслаждаться каждым спокойным днем и мирным небом над головой.
Ян БадевскийПровидец
Глава 1
— Стая птичек по правому борту, — сообщил я.
— Принято, — раздался голос диспетчера. — Время сближения?
— Шесть-семь минут.
Пауза.
И разрывающий барабанные перепонки звук сирены.
Вашу мать, я же просил отключить наблюдательный пункт от системы оповещения. Опасность я распознаю задолго до её приближения, но этот рёв… Сказать, что отвлекает — ничего не сказать.
Бесит.
Сбивает концентрацию.
Заставляет увеличивать расход ки.
К счастью, сирена доставала меня недолго. Всего пара минут кошмара — и тишина кажется благословением свыше. Мечтой идиота.
Ай, сам виноват.
Нацепил пуговицу микрофона вместо полноценной гарнитуры с наушниками. Диспетчер, само собой, не обладает сверхспособностями. Телепатов сюда ни за какие коврижки не загонишь.
— Рост, что там?
Диспетчер перевёл меня на командира зенитного расчёта.
— Сейчас, — погружаюсь в привычное уже состояние дальнего транса. — Погоди чуток.
Я лечу над Бескрайней Пустошью.
Словно орёл или какой-нибудь аэроплан. Размытая тень от моих крыльев скользит по жухлой траве. Багровое солнце делает мир неприветливым, словно преисподняя. Ой, да чего уж там. Эта реальность — и есть преисподняя.
Дальний транс — ещё одна техника из прошлой жизни. Позволяет наблюдать за местностью без оглядки на расстояния… но есть нюансы. Например, я не могу использовать этот навык в шумных местах, в толпе или во время боя. Концентрация — наше всё. И да, я не заглядываю в необитаемые локации. По той простой причине, что для наблюдения мне требуются глаза. Чужие глаза. Я как бы подключаюсь к человеку или зверю, смотрю на мир через призму его восприятия. И если зрение у твари чёрно-белое, то и картинка — монохром. Управлять созданиями я тоже не умею. Поэтому вижу, что придётся.
Мы летим.
Птички — это сленг старателей. Сюда можно отнести практически всех крылатых тварей, обитающих в Пустоши. А их, между прочим, никто не классифицировал.
Стая крохотная.
Всего десять особей.
Правда, эти особи размером с трёхэтажный дом, смахивают на птеродактилей и обладают магическими способностями, насколько я могу судить. Их окружают энергетические ауры бледно-голубого оттенка. Ледяная стихия?
Морозные птерхи.
Не самый приятный враг.
Я вижу у самого горизонта Мобильную Крепость, в которой сейчас находится моё бесчувственное тело. Гусеничная махина, лязгающая траками и поднимающая столбы пыли. Уму непостижимо, как такое могли построить. Громадина размером с многоэтажный дом. Бронированный корпус, напластования кабин, надстроек, орудийных башен и выхлопных труб. Чёрный дым поднимается в небо и, смешиваясь с пылью, создает характерную муть, застилающую солнце…
Крепость непреклонна.
Она устрашает.
Хватит прохлаждаться. Координаты давай.
Один телепат у нас всё же есть. Точнее, телепатка. Девушка-сирота, выходец из фавел Наска. Мария Ривера, жгучая брюнетка с вредным и хамоватым характером. Я думал, сучка отсыпается после ночной смены, но, вероятно, её разбудила воздушная тревога. Вы спросите, откуда в Наска испанские фамилии, если конкистадоров там и в помине не было? А я отвечу: родители Риверы жили в Евроблоке, а потом погибли в клановой войне. Марию увёз в Наска чудом уцелевший слуга, но с ним приключилась неведомая хрень. Так Ривера и оказалась в интернате для одарённых.
И тебе доброго утречка, Маша.
Мне в черепушку понеслось злобное сопение.
Ривера не любит, когда её называют Машей. И это при том, что она свободно разговаривает по-русски. С акцентом, конечно, но он прикольный и даже милый.
Мой разум открыт, и Ривера считывает координаты стаи.
До сближения с Крепостью четыре минуты.
Я вот говорю про утречко, но такого понятия в Пустоши нет от слова совсем. Ни утра, ни вечера, ни дня, ни ночи. То ли кровавый закат, то ли рассвет. Никто вообще не знает, что такое Пустошь. Планета, измерение либо плод нашей больной фантазии. Законы физики там работают, медитация позволяет восполнять запасы ки, но в остальном всё… странно.
Лич просил подержать.
Угу.
Лич — это командир зенитного расчёта. Обычный парень, без сверхспособностей. Ну, как парень… Ему под тридцать, и на той стороне Врат у мужика осталась семья. Жена и трое детей, насколько мне известно. А прозвище у него от фамилии — Личкин.
Всё, что я вижу глазами птерха, транслируется Маше, а затем — Личу. Расстояние большое, и я могу понять, что происходит с орудийными башнями на правой стороне Крепости. Но сомневаться не приходится — наши артиллеристы своё дело знают…
Сваливай.
Грохот спаренных орудий взорвал вязкую тишину. Я услышал это, разорвав контакт с птерхом. Сирена уже смолкла, заговорили пушки. Птерхи были мощными тварями — быстрыми, крупными, покрытыми непробиваемой чешуёй. Непробиваемой для меча или копья, но снаряды, выпущенные из зениток, рвали этих существ в клочья.
— Зачёт, Ростик.
Это диспетчер.
Крепостная махина продолжала движение, расстреливая по дороге инфернальных тварей. Я сидел в наблюдательном пункте, который по совместительству являлся моей каютой. Тесная каморка с одним-единственным иллюминатором. Это окно в мир закрывалось бронированной заслонкой в особо экстремальных обстоятельствах. Заслонки срабатывали автоматически, если на главном пульте в рубке управления кэп нажимал большую красную кнопку.
Обстановка спартанская.
Стол с радиоточкой, вращающееся кресло, шкаф, кровать. Санузла нет — до него надо топать по трапу, связывающему блоки из четырёх кают.
Вот интересно: Крепость у нас сухопутная, а терминология морская. Капитан, каюты, рубка…
Мы возвращались к Вратам в Архаикум, когда я обнаружил стаю птерхов. На протяжении недели по бортовому времени ничего интересного не происходило. Спали, ели, играли в карты и дженга, лениво отстреливались от одиночных монстров, решивших закусить неповоротливой железякой. Монстры в Пустоши злые, крупные и сообразительные. А ещё их привлекает груз, который мы перевозим в трюмах. То ли чуют, то ли ещё что. Нами эти создания тоже не прочь пообедать, вот только не всегда удаётся вскрыть «консервную банку».
Я уж собрался почитать книгу, взятую у Макса позавчера, как внутри шевельнулся неприятный червячок. Словно упустил что-то очень важное.