Вуаль будет порвана. И перед антарктидянами откроется Новый Фронтир.
С новыми источниками праха.
Настя не скрывала мечтательной улыбки, уверенная, что фараон истолкует её по-своему.
И он истолковал.
— Для Египта будетъ честью помочь нашимъ сѣвернымъ друзьямъ съ морскими путями, — Птолемей улыбнулся холодной довольной улыбкой. — Это пойдетъ на пользу торговлѣ.
Антарктидянка нехотя оторвала руку от бедра Клеопатры и подняла строго палец.
— То дѣла будущаго. Далекаго будущаго. Но что насчетъ чего-то поближе? Мой племянникъ можетъ разсчитывать на то, что вашъ народъ также возьметъ въ руки оружіе и присоединится къ намъ въ этомъ богоугодномъ дѣлѣ?
Улыбка фараона стала чуть более холодной. Теперь она выглядела натянутой.
Птолемей не хотел давать чересчур уж рискованных обещаний. Однако обстановка, в которой шла беседа, обязывала.
— Въ нашемъ народѣ давно царятъ націоналистическіе настроенія. Однако его нельзя упрекнуть въ невѣрности сюзерену.
Настя подняла бровь.
— А кто сюзеренъ вашему народу? Фараонъ али султанъ?
— Народу виднѣй, — кровожадная улыбка на губах собеседника не оставляла сомнений в том, какой именно смысл вкладывает сию обтекаемую формулировку.
Однако пламени в глазах и сердце Птолемея было недостаточно. Царевна вздохнула, закатила очи и поднялась на ноги. Одним телом. Второе всё ещё лежало в обнимку с Клеопатрой и благодушно принимало угощение у неё из рук.
Настя стремительным твёрдым шагом подошла к широкому окну дворца, укрытому лёгкими прозрачными занавесками, и раскинула руки в стороны.
— О, племя раболѣпное!
Она опёрлась на подоконник и, выдержав паузу, продолжила.
— Ладно. Разъ вести подобные разговоры для васъ тяжко, давайте поговоримъ о томъ, что вамъ было бы пріятнѣй. Кажется, вы упоминали, что неравнодушны къ торговлѣ и были бы счастливы поторговать немного съ Россійской Имперіей. А какъ насчетъ Антарктиды?
Птолемей тотчас же вбодрился. Подобрался, чуть подался вперёд. Не хватало ещё, чтобы он ручки потёр, как стереотипный скупердяй, уха которого коснулись речи о наживе.
— Это эксклюзивное предложеніе?
Настя фыркнула.
— Разумѣется, нѣтъ. Однако вы услышите его въ числѣ первыхъ. Южному Полюсу нуженъ прахъ. Много-много-много праха. За цѣной не постоимъ.
Брови собеседника поползли вверх. Похоже, он начал о чём-то догадываться. Однако, даже если и так, это не имело никакого значения.
Глас выгоды громче любого другого.
— Въ такіе моменты я даже жалѣю о томъ, что въ Форгеріи принято мумифицировать только благородныхъ.
Настя кивнула.
— Да. Въ мірѣ, откуда я родомъ, каждый египтянинъ былъ готовъ раскошелиться на данную процедуру.
Фараон задумчиво закрыл глаза и откинул голову назад. В этот момент он выглядел весьма внушительно. Отрешившись от мелочной ревности, тут же вернул себе стать, положенную правителю, пусть даже и лишённого суверенитета, не заслужившего права отметиться на картах, но государства.
В этот момент у Насти мелькнула мысль о том, что именование «фараоном» для Птолемея может вскорости стать чем-то большим, чем просто красивой традицией.
Наконец, мужчина поднялся с места. Он неторопливо ступал к окну, заведя руки за спину. Шаги маленькие, взгляд направлен в пол, но это было не столько неуверенностью, сколько способом выиграть немного времени на измышления.
В конце концов, кто знает, как отреагирует эта чрезмерно вздорная и нетерпеливая русская царевна, если ей не дать ответа здесь и сейчас?
Как же порой хорошо бывает иметь дурную репутацию.
Наконец фараон оказался рядом. Он неспешно опёрся руками на подоконник и направил взор вдаль. На подчинённую человеку, задавленную цивилизацией природу. На освещённый жарким египетским солнцем городской пейзаж, совмещающий старину и новострой. Прямолинейные монументальные рубленные формы и гладкость изгибов стремящихся к небесам зданий.
— Не ту, ой не ту женщину прозвали Лешей.
Настя не удержалась от самодовольной широкой улыбки.
Птолемей молчал ещё пару секунд, а затем наконец вздохнул и продолжил.
— Обговоримъ же поставки праха.
Игорь ДавыдовБоевая горничная госпожи Лешей
Разворот с картой
Глава 1. Капризные цветочки
Прекрасное место, чтобы жить и трудиться.
И сколь не было приятно спать, притулив голову на плечике безмятежной богини, это не могло продолжаться вечно. Будильник уже пел весёлую бодрую песенку, призывая отринуть царство грёз и вернуться в реальный мир.
Дважды повторять ему не пришлось, и русоволосая остроносая девица, догадавшаяся использовать в качестве подушки тело самой госпожи Лешей, тотчас же принялась сладко потягиваться, прогоняя из мышц негу столь старательно, что не удержалась и тоненько-тоненько запищала.
Но богиню не потревожили ни трель будильника, ни шевеление под боком. Вот уже шесть дней прошло с того момента, как та закрыла глаза и более не открывала. Видать, бой вышел чересчур выматывающим, раз за столь внушительный срок Лешая так и не сумела выспаться.
Русовласая небрежным жестом свайпнула значок будильника к надписи “выключить”, а затем нагло и непринуждённо отбросила одеяло к ногам, обнажая разом тела своё и богини. Охлаждённый вентиляцией воздух коснулся кожи остроносой девицы, приятно бодря и прогоняя остатки сна.
А вот Лешая осталась всё также безмятежна.
Очи закрыты. Чёрные шелковистые волосы разметались по подушкам и простыням. Даже с учётом ранений богиня умудрялась выглядеть привлекательно. Не портили её острые крючковатые сучья, торчащие из разорванной щеки. И длинная клешня от локтя и ниже смотрелась гармонично. Хотя русовласка всё же предпочитала спать с правой стороны, которой практически не коснулись щупальца последнего противника Лешей.
Пожалуй, единственным повреждением, по-настоящему портившим идеальное тело госпожи, была огромная дырища в животе. Она проходила насквозь. Совершенно не хотелось думать о том, как именно богиня заработала это ранение, столь страшное, что ей пришлось проращивать в себе тонкий древесный ствол, чтобы заменить вырванный кусок позвоночника и разместить на нём ветви, которые сетью пройдут по краям отверстия, чтобы удержать от выпадения оставшиеся внутренние органы.
Хотя вот тотемной змеюке Лешей там было уютно.
По крайней мере, когда сие убежище укрыто одеялом от холодных потоков воздуха. А не как сейчас.
Рептилия высунула из живота богини свою изумрудную чешуйчатую морду и посмотрела на русовласку неодобрительным внимательным взглядом.
– Эй! Я не просто любуюсь! – поспешила оправдаться девушка. – Я пытаюсь понять, нужно ли госпоже омовение!
Змея не выглядела убеждённой.
Остроносая закатила васильковые очи.
– Ты права, Роя. Она не потеет. Даже мой пот словно бы впитывает. Будто бы растение. И единственное омовение потребовалось только лишь сразу после боя. Но и ты меня пойми: я волнуюсь!
Кажется, последние слова показались рептилии достаточно весомыми, и она вновь свернулась бубликом в зияющей ране госпожи.
Девушка вздохнула легонько, а затем укрыла-таки богиню одеялком.
Некогда было нежиться: дела не ждут.
Прекрасное место, чтобы жить и трудиться.
Русовласке нравилось ощущать эту близость к истокам. Не важно, что храм молодой богини разместился в каком-то убогом складе в разрушенной промзоне. Это пока что уши того строения торчали из каждого угла: где свисающей неприкрытой мотнёй проводов, а где – гремящим под ногами полом из какого-то железного настила. И было занятно видеть, как откровенно технические коридоры резко обрываются в тронной зале, заполненной невиданными цветами, не нуждающимися в солнечном свете, зато с удовольствием хрумкающими печеньки и самозабвенно рвущими куски мяса, скармливаемые им ответственными садовницами.
Одна из них тотчас же подскочила к русовласке и обеспокоенно залепетала:
– Госпожа Илега, госпожа Илега. Цветы! У них пропал аппетит!
Та удивлённо подняла бровь.
– Резко? Ни с того, ни с сего? Или вчера уже наблюдались предпосылки?
– Я… – садовница растерялась и смущённо потупила янтарные глазки в пол. – Я не знаю. У меня вчера не было смены.
Илега недовольно закусила нижнюю губу. Вот ещё чего не хватало! И что значит эта капризулька у растений? Это Лешей во сне поплохело или что?
Русовласка рассеянно вытерла ладошки о короткий подол платья горничной.
– Так, Таня, вот что мы будем делать: позови мне пани Вейлис и пана Праведного… и пани Глашек тоже!
Садовница поспешно кивнула и побежала со всех ног на поиски указанных людей. Сама же Илега тоже не собиралась тратить времени зря. Она извлекла из сумочки телефон и тотчас же активировала быстрый набор.
Ответ не заставил себя долго ждать.
– Илега-а-а-а… – протянули на том конце провода приятным женским голосом. – Ты на часы вообще смотрела? Солнышко ещё не встало!
Та лишь фыркнула.
– Скоро же Йоль. Солнышко встаёт поздно. Вам бы, слечна Кюсо, следовало об этом знать и не ориентироваться на него.
– Восемь часов! Восемь часов, Илега. Вот, во сколько в Праге восходит солнце в конце Декабря в этом году. Не так уж и поздно. Сегодня в зените оно будет ровно в двенадцать ноль четыре, зайдёт в шестнадцать ноль семь…
Русовласка хихикнула.
– Сразу видно, кто не спит на лекциях по ритуалистике и зубрит таблицы.
– ...а сейчас на часах пять утра!
– Пять пятнадцать.
– А-а-а-а, к Лешей! Не велика разница! Что за беда случилась, что ты тревожишь меня в такую рань?
– А беда напрямую Лешей и касается, – посерьезнела горничная. – Цветы есть отказываются.
– Все разом? Как давно началось? Предпосылки были?
– Много вопросов, на которые мне бы самой хотелось получить ответы, – вздохнула Илега. – Сейчас и выясняю. Пока приедешь, я как раз получу необходимую информацию.