Что Ольга там у себя была не молода, я знала давно. Всегда, точнее. Но воспринимать ее такой почему-то никогда не выходило – она сама этого никогда не позволяла. Так уж сложилось у нас еще десять лет назад, в начале общения, когда я впервые пустила ее к себе… в себя, так продолжалось и до сих пор. Поэтому подруга скорее, а вовсе не наставница, хотя, конечно, случалось и последнее.
Ну вот и сейчас подружка явно угадала – тет-а-тет нам с Раском и в самом деле оказался кстати. Я достала из-за пазухи согревшийся там перстень, вместе с цепочкой стащила через голову и тут же, не глядя, протянула ему:
– Можешь забирать обратно.
– Ты так легко это возвращаешь? – Он поднялся, подошел ближе и присел напротив – чтобы видеть мое лицо. Лишь после этого раскрыл ладонь, а я опустила в нее кольцо, аккуратно ссыпав сверху цепочку. И сразу отвернулась, не дожидаясь, пока он поднимется на ноги.
– Знаешь, – задумчиво следила я за огнем костерка, – сначала не хотела. Собиралась у себя оставить. А потом вдруг подумала, что понятия не имею, к чему оно мне? Мне нужна была Ольга. А Сердце Севера… Оно нужно ей. Нужно тебе. Для чего-то. Но не мне.
– Возьми. – Он вдруг протянул его обратно. – Пусть будет у тебя.
– Зачем? – От неожиданности я тоже встала. – Или тебе нужен повод оставаться рядом? Хотя нет. Не нужен он тебе, ты и так будешь это делать… Поцелуй меня.
– Нет!
– Потому что отцу поклялся?
– Да!
Забавно, но оба слова прозвучали у него одинаково. Вот только смеяться отчего-то не тянуло.
– Или потому что брезгуешь чужое брать?
В его сторону я больше не смотрела – развернулась спиной и уставилась на растрепанную ветром рощицу, потихоньку тонувшую в ранних сумерках, но все еще пахнущую разогретой весенним солнцем смолой:
– Знаешь, раньше ходили легенды об истинных. Мне мэтр Искелан рассказывал. Мол, старая кровь не сможет оставить наследника, если не встретит ее… ту самую, что только для него…
– Чушь.
– Наверное. Но красиво. Так вот, говорят, этих своих истинных они находят по запаху. Нет, не внешнему. Не кожи. По какому-то другому… мыслей, может? Или… Нет, не знаю. Да и не важно… Ты поэтому все время носом водишь? Да?
Раск в одно движение оказался рядом и положил руки мне на талию, уткнувшись тем самым носом в макушку. И вздохнул так, словно добрался наконец до лакомства, которое ему долго-долго не давали. Пирожок с мясом, ага.
– Врут все ваши легенды, княжна. Как и любые другие, впрочем. Старая кровь никогда не оставит наследника, только если встретит истинную и не сможет ее удержать.
– Что? – резко обернулась я к нему.
И тут же свой поцелуй получила.
Томительно-нежный. Почти невесомый. Словно мотылек коснулся губ. А потом вдруг ставший совсем-совсем другим. Накрывшим лавиной, похоронившей под собой и стеснение, и стыд, и остатки благоразумия. Только его руки на спине – горячие, словно клейма, только его запах, от которого уже никуда не деться, только его губы, все более жадные и настойчивые…
Впрочем, через пару минут, когда закончилось дыхание и пришлось прерваться, и благоразумие, и остальные дезертиры вернулись, да еще и с подкреплением, сумев-таки остудить мою поплывшую голову:
– Так тебе тоже нужен от меня наследник? – Я опять отвернулась, стараясь освободиться из кольца его рук. – Прям беда какая-то. Всем-то он нужен…
– Не от тебя. – Отодвинуться Раск и не подумал. – У меня есть… нареченная. Так, наверное, если по-вашему. Я должен был принести камень. Доказать, что достоин. Она бы стала истинной.
– А, ну ясно. – Я все-таки сумела вывернуться и снова протянула кольцо ему. – Забирай. Иди доказывай.
Он осторожно сжал обратно мою раскрытую ладонь, пряча в ней кристалл:
– Никогда не думала, почему его называют Сердце Севера? Нет? – И вздохнул как-то не слишком весело: – Не знаю, как так вышло, но… носи, княжна. Только осторожно. Это и в самом деле та еще игрушка.
– То есть лучше не на виду?
– Да. Так будет гораздо лучше. – И, положив руку на мою, добавил едва слышно: – Отдаю сам. Добровольно.
– Пальцы! – вздрогнула я. И задохнулась, не в силах отвести глаз от его ногтей. На миг те словно заострились, превратившись в самые настоящие когти, а потом вернули форму, но уже став золотыми. – У тебя… ногти!
– На свои посмотри, – хмыкнул тот.
И я задохнулась еще раз, теперь прилипнув взглядом к собственной руке. С такими же точно ногтями, будто подсвеченными изнутри золотом. А посмотрев на вторую, обомлела окончательно.
– Это что?! Что значит?
– Это значит, что старая кровь и у тебя есть. Не зря княжеские роды гордятся, что в их жилах она тоже течет.
– Смешно! – На самом деле весело мне совсем не было, скорей уж страшно. – Отец моего отца – простой наемник без роду и племени. Типа тебя… – Но тут же сообразила, что сравнение вышло не самое удачное. – В общем, не было там никакой княжеской крови, и уж тем более старой!
– Мать?
– Моя мать? Дита? Да, она из князей. А если ты о Бешеном, так он про ту, кто его родила, и сам ничего не знает. Хотя… – Я вдруг задумалась. – Ходили среди прислуги какие-то мутные слухи, что на свет он появился меньше чем через год после прихода в Ахельну его отца. И, говорят, когда тот взял замок под свою руку, кое-кто из прошлых его хозяев там все еще оставался…
– Полукровка, – кивнул Раск. – Что ж, возможно. И наверняка сколько-то нашей крови в жилах твоей матери.
– Выходит, достаточно, чтобы получилось… что получилось. И достаточно, чтобы испугать отца! – вдруг сообразила я.
– Да. Брак на юг, в Эрависсу, самый логичный способ убрать тебя подальше. В том числе от того, что ползет из моря. И твое желание… или нежелание никакой роли уже не играло, особенно если вспомнить и об Аскельде тоже. В общем, княжна, ты по-любому не избежала бы того, что тебе навязали.
– А ты, выходит, пожалел и взялся помочь деве в беде?
– И в мыслях не было. На ту деву мне было плевать, примерно как и ей на некоего наемника.
– До сегодняшнего дня, – кивнула я.
Тот тоже кивнул. Молча. Но не потому, что сказать было нечего. Просто Ольга вернулась, и он услышал ее первым.
– Ну и как оно там вокруг? – поинтересовался Раск, едва гончая показалась возле костра. Не то чтобы мрак вокруг сгустился совсем, но и сомнений, что сумерки уже наступили, больше не осталось. А на севере они длинные…
«Тихо вроде, – начала та крутиться, устраиваясь поудобнее и поближе к огню, пока не улеглась, свернувшись калачиком, на подстилке из опавших иголок. – Хотя далеко я не ходила, сам понимаешь».
– Понимаю, а как же, – фыркнул Раск, приглядевшись к ее влажной шкуре. – Как только воду нашла, решила, видать, что дальше тебе и не надо уже?
«Кстати, – фыркнула та, раздувая сосновые иглы у себя перед носом. – Немного чистой воды и тебе не помешает. Прямо вон в том овражке, если налево идти, за первым же поворотом родничок с ручейком. Советую, да. На такую тушу там, конечно, глубины не хватит, но хоть ополоснешься. И охолонешься заодно. Водичка в роднике как раз подходящая».
Тот зыркнул исподлобья, но, куда показали, пошел. Молча, что удивительно. Тоже оставив ощущение, будто не просто так сбежал, а дал нам возможность посекретничать и обсудить кое-что. Кое-кого, верней. Так что не успел он скрыться за кромкой оврага, а Ольга уже повернулась в мою сторону:
«Объяснились?»
– А?!
«В любви, говорю, объяснились?»
– С ума сошла? Какая любовь? Я его только утром, считай, и увидела!
«Внезапная, словно удар грома! – с подвыванием, на манер упившегося скальда, выдала она. – И неукротимая, как лавина… Ай!»
Увернуться от моего сапожка не вышло, но к нападению Ольга отнеслась философски:
«Ничего, отыграюсь еще…»
– Когда я начну издеваться над твоей внезапной любовью с каким-нибудь мимо пробегавшим волком? Или лучше с медведем?
«Типун тебе на язык! – явственно передернуло ту. – Ну и фантазия у тебя!»
– С твоей не сравнится!
«Угу. Губы у тебя припухли, смотрю, не иначе как от моих фантазий. Или от своих?»
Что ответить, я не нашлась, лишь снова попыталась достать ее в бок. Жаль, на этот раз безуспешно – Ольги на том месте, куда я прицелилась, уже не оказалось.
«Ногами тут махать теперь бесполезно. Да и руками тоже. Ни то ни другое тебе сейчас точно не поможет, – с хихиканьем выдала она и немедленно посерьезнела. – Знаешь, на самом деле я очень, очень циничная старая перечница, повидавшая на своем веку немало всего, и любовей тоже. Так вот, поверь моему диагнозу: у вас именно оно, никуда тут уже не деться. И плясать во всех наших планах тоже придется теперь от этого».
– Любовь, – с отвращением буркнула я. – Если бы любовь. А это вот!
И сунула ей под нос пальцы. Ногти на них уже не выглядели столь яркими – позолота потускнела, словно уйдя куда-то внутрь или вглубь, но все еще оставалась заметной.
«Что за штука?» – подобралась та, уткнувшись носом мне в руки.
– А это, Оля, называется «истинная пара». – И добавила, поскольку та, ни слова не говоря, продолжала недоверчиво то ли принюхиваться, то ли присматриваться к предъявленной улике: – Ну то есть предназначение… или что-то вроде того. Когда хочешь – не хочешь, но придется любить того человека, который для тебя вот это вот самое – истинный. Или истинная. И никаких вариантов!
«Ну так любить же? А у тебя получается, будто одно почему-то должно мешать другому. Говорю же, я сразу увидела, что вас с Раском тянет друг к другу, причем нешуточно. Так какая разница, как это теперь назвать?»
– Но ведь не в том дело!
«А в чем?»
– Я снова чувствую себя овцой на веревке! От которой ничего не зависит!
«Н-ну…» – Судя по тому, как это прозвучало, та уже начала кое о чем догадываться, но я все-таки закончила, чтоб уж никаких вопросов не оставлять:
– Понимаешь, когда об истинных рассказывал мэтр, все выглядело красивее не придумаешь: предназначение, от которого никуда не уйти; любовь лавиной, от которой никуда не деться… Каждому бы такого захотелось. А вот когда ты сам в этой шкуре… И вдруг понимаешь, что ни вы сами, ни ва