Я подвёл их к пультам управления, которые я предусмотрительно установил внизу, в укреплённом бункере. Рычаги, кнопки, всякие ручки…
— А зачем наши артиллеристы туда полезли? — спросил кто-то из офицеров.
— Ну не знаю, — я снова пожал плечами. — Там красиво. Пусть посмотрят хоть. Вот, — я показал на один из рычагов. — Этим крутите. Пушка будет поворачиваться. А этой кнопкой — стреляете. Всё просто.
Артиллеристы с опаской начали крутить рычаги. Пушки на башнях послушно поворачивались.
— Так это же первые наши испытания! — воскликнул Васильев. — Мы же не знаем, как они…
— Всё сработает, — заверил я. — Сейчас увидите. Давайте попробуем совместный залп. Из всех двадцати четырёх башен.
— Ну, давайте, — неуверенно согласился генерал.
Через некоторое время послышалась команда:
— ОГОНЬ!!!
БА-БА-БА-БА-БА-БА-БА-БАХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ!!!!!!!!!!
Земля под ногами задрожала так, что я чуть не упал. Грохот был такой силы, что у всех фуражки с голов послетали! Горы вокруг, казалось, тоже задрожали от этого нечеловеческого рёва.
Я усмехнулся.
— Ну что, господа? Как думаете, османов это испугает? Задержит их на время?
Кто-то из аристократов, стоявший рядом, побледнел и пробормотал:
— Я не знаю, как османов… но я, пожалуй, пойду портки поменяю.
И, согнувшись в три погибели, побежал в сторону ближайших кустов.
Я усмехнулся.
— Вот и отлично! Значит, эффект достигнут.
Глава 13
Австро-Венгерская Республика
Приграничная зона с Лихтенштейном
Осман Нури-паша неторопливо попивал крепкий кофе из маленькой медной чашечки, наблюдая за продвижением своих войск. Он обладал невероятно мощным Даром — телекинезом, позволяющим ему с лёгкостью манипулировать материей на расстоянии. Эта сила делала его практически неуязвимым в глазах многих и вселяла первобытный ужас во врагов. Он был воплощением несокрушимой мощи, живой легендой Османской Империи.
Первый ракетный залп со стороны Лихтенштейна застал его армию, растянувшуюся на многие километры по австро-венгерской земле, на марше. Тогда десятки огненных стрел устремились к ним. Любой другой командир пришёл бы в ужас, но Нури-паша лишь слегка приподнял бровь. Он даже не шелохнулся. Ракеты, крупные, неуклюжие по сравнению с его молниеносной мыслью, замерли в воздухе. Металл сминался, боеголовки детонировали. Оглушительные взрывы прогремели высоко над головами османских солдат, не причинив им ни малейшего вреда. Для его Дара они были слишком лёгкой мишенью.
Дальше Османские войска уверенно продвигались вперёд. Их марш был прикрыт надёжными защитными барьерами, переливающимися магическими щитами, по всему периметру следовали отряды тяжёлых щитовиков, готовых принять на себя любой удар. Оборона была продумана до мелочей, и, казалось бы, ничто не может остановить их неумолимое наступление.
Сам османский султан Мурад, жаждущий быстрой и сокрушительной победы, постоянно напоминал маршалу о необходимости ускорить наступление. Лихтенштейн должен был пасть. Быстро и показательно.
Следующие ракетные удары, хоть и были легко отражены, всё же заставили османов насторожиться. Полевой лагерь, разбитый для пополнения запасов, был уничтожен вместе со значительной частью запасов продовольствия.
Однако османам удалось быстро оправиться, заручившись поддержкой австро-венгров, которые, не без некоторого давления со стороны султана и напоминания о прежних договорённостях и щедрых обещаниях, возобновили снабжение своего могущественного союзника.
Османы тем временем приближались к стратегически важной точке — широкой долине. Здесь, согласно тщательно разработанному плану, должен был быть разбит основной лагерь, развёрнута осадная артиллерия и сосредоточены главные силы для решающего удара по твердыням Лихтенштейна.
Но в этот момент, когда первые отряды уже начали занимать позиции, произошло нечто непредвиденное. По непроницаемому защитному куполу, укрывающему османские порядки, начали с оглушительным рёвом бить снаряды.
Это был совершенно новый тип атаки, отличавшийся от предыдущих ракетных обстрелов. Османские системы ПВО, включая переносные комплексы вроде «Стрелы» и магические заслоны, отчаянно пытались перехватить угрозу, но безрезультатно — снаряды пролетали мимо защитных заклинаний или просто не поддавались воздействию энергетических полей.
Становилось ясно: это не ракеты, к которым они привыкли, а тяжёлые артиллерийские снаряды, летящие по совершенно простой траектории, но обладающие огромной, почти невообразимой разрушительной силой.
Нури-паша нахмурился. Он пытался остановить снаряды своим Даром, как делал это прежде с ракетами. Но это удавалось лишь отчасти — слишком их было много, слишком велика их мощь и скорость. Часть из них ему удалось отклонить, но остальные… остальные прорвались.
Вскоре удалось найти один неразорвавшийся. Его доставили в штабной шатёр Нури-паши. Офицеры сгрудились вокруг, с изумлением разглядывая незнакомую конструкцию. Массивный, с идеально гладкой поверхностью, покрытый какими-то руническими символами, которых не было ни в одном известном манускрипте.
— Во имя Аллаха, что это такое? — прошептал один из генералов, с опаской косясь на снаряд. — Такой артиллерии не должно существовать!
Но факт оставался фактом: Лихтенштейн каким-то образом заполучил или, что ещё более пугающе, разработал это смертоносное новшество.
И тут по всем доступным каналам связи — будь то артефактные коммуникаторы, обычные телефоны или даже древние пейджеры у некоторых офицеров — в османский лагерь пришло короткое, но очень дерзкое сообщение:
«Сдавайтесь! Это был лишь пристрелочный выстрел».
Нури-паша рассмеялся.
— Ни за что! — прогремел его голос. — Артефакты — на полную мощность! Все силы — в бой! Мы дойдём до них!
Он был уверен: снаряды у врага скоро закончатся. Или его собственная решимость, его Дар, его несокрушимая армия окажутся сильнее. Он выполнит приказ султана любой ценой. Он — маршал, не знающий поражений. И даже если всё его войско ляжет костьми, он один дойдёт до поставленной цели.
Не зря именно его, Нури-пашу, обладателя уникального Дара, идеально подходящего для разрушения вражеских укреплений, построек и магических заграждений, султан отправил против этого Вавилонского. Он доберётся до него. И он его уничтожит.
А Вавилонский… он, вероятно, не отдаёт себе отчёта в одном важном обстоятельстве. Возможно, он рассчитывает на то, что Китай, эта могущественная держава, сделает за него всю грязную работу, создав для них проблемы на другом фронте. Но он ошибается.
Дерзость Лихтенштейна, применение ими этого нового, невиданного оружия, лишь раззадорили османского султана Мурада. Потеря первой армии и унижение от какого-то мальчишки-выскочки, правящего карликовым государством, стали личным оскорблением для великого правителя.
Султан уже отдал приказ. И на подмогу Нури-паше уже спешат дополнительные силы: ещё более грозные корабли, эскадрильи новейших боевых самолётов, способных нести тактическое ядерное вооружение, словом — всё необходимое для окончательной и сокрушительной победы.
Османская Империя бросала на эту войну все свои резервы, намереваясь не просто победить, а стереть Лихтенштейн с лица земли, превратив его в показательный пример для всех, кто осмелится бросить вызов её могуществу.
И Нури-паша, чувствуя за спиной эту несокрушимую мощь, ведомый собственной железной волей и благословением султана, был твёрдо намерен дойти до конца. Он сокрушит Лихтенштейн и уничтожит Вавилонского. Он исполнит волю своего султана. Иначе и быть не может.
Я не просто отправил османам предупреждение — это был самый настоящий пристрелочный выстрел.
Да, конечно, для протокола мы им скинули формальное уведомление, мол, «господа, вы тут немного не в ту степь воюете, и вообще, наши холмы очень обидчивые, могут и сдачи дать». Но я прекрасно понимал: от своих планов они не откажутся. Впрочем, мне на это было глубоко наплевать. Я знал, что делаю, и, главное, как именно это делаю.
Разведчики, как и ожидалось, уже вовсю сновали у наших границ, пытаясь выведать, что за хрень тут у нас творится. А я тем временем развернул производство собственных големов по полной программе. И каких только мастей там не было! Простые каменные истуканы — это так, для массовки.
А вот летающие гады с каменным сердцем и металлическими когтями — это уже посерьёзнее. Представьте себе: летит себе такая «птичка», никого не трогает, а потом — хрясь! — и от вражеского дозора остались только рожки да ножки. Османы, небось, решат, что у нас тут ручные грифоны завелись.
Я отдавал себе отчёт: сдаваться они не собираются. А значит, снарядов понадобится очень много. Благо, производство я наладил, что надо: на новом заводе мои големы-литейщики теперь круглые сутки клепали боеприпасы. Только успевай подвозить металл, который, в свою очередь, добывали другие големы на моих шахтах.
Своих ребят — гвардейцев и армию Лихтенштейна — я, конечно, к пушкам не поставил. Жалко их. Да и зачем, когда есть специально обученные боевые големы? Им ни есть, ни пить не надо, ни зарплату платить. Идеальные солдаты!
Приказ для них был простой, как три рубля:
— Лупите всем, чем есть! По площадям! Чтобы ни одна тварь не проскочила!
Конечно, генерал Васильев, этот старый вояка, сначала попытался возразить. Мол, стволы перегреются, снаряды закончатся…
— Не перегреются, — хитро улыбнулся я. Моя система охлаждения — штука надёжная. — И не закончатся.
Башни, из которых теперь вёлся огонь, были моей особой гордостью. Высоченные, уходили чуть ли не в самые небеса. К каждой из них я провёл подземные конвейеры. Не зря мои големы-землекопы столько дней землю рыли! Теперь снаряды, как по трубам, непрерывным потоком доставлялись прямо в башни, в специальные загрузочные механизмы. Никакой тебе беготни с ящиками, никакого риска. Всё автоматизировано.