«Какие же нынче пошли тупые Архимаги», — с тоской подумал я про себя.
— А знаешь что, Архитектор, — продолжил Легба, — давай сделаем ставку: всё на один удар.
— Это то, о чём я думаю? — я прищурился.
— Верно. Я предлагаю сражение наших душ. Посмотрим, кому из нас больше сотен лет, кто успел сильнее прокачать свою душу, кто больше познал в душевном мастерстве. Устроим битву душ!
Я понял, к чему он клонит. Это был его шанс. То, к чему он вёл с самого начала. Не просто победить, а уничтожить меня полностью.
— Я согласен, — без колебаний ответил я.
В тот же миг наши энергии, такие разные — моя, плотная, как сама земля, и его, вязкая, как тёмная патока, — хлынули навстречу друг другу, сплетаясь в неразрывный клинч. Мир вокруг исказился, поплыл, теряя свои очертания.
Я ожидал оказаться в привычном ментальном пространстве — бесконечном лабиринте, где каждый из нас будет создавать свои ловушки и иллюзии. Но то, что случилось дальше, превзошло все мои ожидания.
Я почувствовал, как чужая, невероятно мощная воля выталкивает мою душу, подчиняет её, затягивает в своё собственное пространство.
А затем… я оказался на кладбище.
Но это было не обычное кладбище. Это был исполинский некрополь, раскинувшийся на многие километры до самого горизонта.
Надгробные плиты размером с небоскрёбы торчали из земли, уходя далеко в небо. Вместо рек здесь текли потоки чистой тёмной магии, а вместо деревьев росли искорёженные, почерневшие стволы, с которых, как спелые плоды, свисали души грешников.
Среди всего этого «великолепия» бродили гигантские скелеты, волоча за собой ржавые цепи. А из-под земли доносились крики, вопли и стоны — голоса миллионов душ, заточённых здесь навечно.
В центре этого кошмара, на гигантском троне из костей и черепов, восседал ОН. Но это был уже не сгорбленный, хихикающий старик в нелепом цилиндре. Передо мной сидел высокий, красивый мужчина лет пятидесяти, с аристократическими чертами лица. Его чёрные волосы с лёгкой проседью свободно падали на плечи. На нём развевалась роскошная чёрно-фиолетовая мантия, расшитая серебряными рунами. А в руках он держал посох, сделанный, казалось, из позвоночника призрачного дракона.
Настоящий Тёмный Маг в самом расцвете сил. Легба явно преобразился, явив свой истинный облик.
— А теперь позволь показаться тебе в своём истинном обличье, и задать вопрос. Ты действительно поверил, что мои года исчисляются сотнями? — он мерзко ухмыльнулся, глядя на меня. Я же, как был в своих потёртых джинсах и футболке, так и остался. — А ты, я погляжу, совсем юный Архитектор. Может, хоть прежний облик примешь? Ах да, не можешь, — он дико расхохотался. — Понимаю. Ведь это моё пространство. Моя душа полностью вытолкнула твой душевный домен. Ты настолько слаб… А знаешь, я ощущал твоё сопротивление. И мне было интересно его подавлять. Всё-таки с Архитекторами биться удивительно.
Он поднялся с трона и сделал два шага вперёд.
— Смотри. Ты будешь уничтожен. И знай, твоя душа имеет ценность. Она займёт место на этом кладбище и будет подпитывать меня. Потом я начну работать с тобой, как с куклой вуду, поднимать тебя, когда мне понадобятся твои знания. Ты будешь моей личной пропащей душой. Как тебе такое? А когда твоя душа практически иссякнет, я подарю тебе быструю смерть, уничтожив её остатки. Готов?
Он призвал невообразимое количество магии. Всё кладбище загудело, откликаясь на его зов.
— А теперь прими свою смерть! — крикнул он. — И ответь мне лишь на один вопрос: о чём ты сожалеешь в этот момент?
Я молча смотрел на него, на весь этот пафосный спектакль. Затем поднял голову. На моём лице появилась лёгкая улыбка.
— Я? О чём?
Я посмотрел ему прямо в глаза.
— О потраченном зря времени, Легба. Просто о потраченном времени.
В следующий миг мои глаза зажглись чистой, первозданной магией.
Душевные владения Папы Легбы
Мысли Папы Легбы или, как его звали на самом деле — Малавира Астрид Гаравимбы, текли медленно и уверенно, как вековая река, несущая свои тёмные воды к морю забвения.
Он смотрел на Архитектора и упивался моментом. План сработал идеально. Противник, этот самоуверенный щегол, клюнул на наживку. Он здесь, в его ловушке, в его личном домене — некрополе, который Легба взращивал тысячелетиями, подпитывая падшими душами.
С неимоверной натугой, с колоссальным напряжением, но Легба всё же подавил мощь Архитектора, затянув его в свои владения. Теперь это место подчинялось только его правилам. Здесь он был богом. Он мог делать всё, что захочет: уничтожить гостя, поиграть с ним, как кошка с мышкой, стереть его душу в порошок, превратив в безвольную пыль, которая будет вечно оседать на исполинских надгробиях.
Всё шло хорошо, ровно до того момента, когда Архитектор произнёс эту странную, почти бессмысленную фразу о потраченном времени. Легба на мгновение задумался, о каком ещё времени идёт речь, и тут же ощутил невероятный, сокрушительный поток силы, исходящий от его пленника.
«Не может быть! — пронеслось в сознании Легбы. — Я же запрещаю ему применять силу! Как он это делает? Это мой домен, мои владения!»
Он попытался распространить свою волю, подчинить Архитектора.
— На колени! — прорычал он. — Это приказ повелителя этого мира!
Но Вавилонский лишь спокойно посмотрел на него.
— Легба, Легба… — тихо произнёс он. — Потраченное время. Я имею в виду не время, проведённое в этом мире. Я говорю о времени, потраченном на тебя. Я пришёл сюда в ожидании настоящей битвы, а попал в детский сад. Жалко времени. Мог бы красивое здание построить.
Легба припадочно рассмеялся, едва догадываясь о смысле этих слов, но всё ещё веря в своё превосходство. Он был уверен, что Архитектор просто блефует, пытается его задеть.
В этот момент Вавилонский начал преображаться. Его потрёпанная одежда исчезла, сменившись белоснежной мантией. А на груди проступил древний символ — знак Ордена Архитекторов.
Ни нового оружия, ни грозных доспехов — он просто принял свой прошлый облик, который, к удивлению Легбы, почти не отличался от нынешнего.
— И это всё? — усмехнулся Легба. — Ничего же не поменялось. Даже твоя внешность осталась прежней.
— А что моя внешность? — спокойно ответил Архитектор. — Она меня полностью устраивает. А тебя твоя — нет? Так чего же ты её не изменил в этом мире, раз такой сильный?
Слова Архитектора заставили Легбу замолчать. В его душе зародилось сомнение.
Неужели этот человек настолько мастерски владеет силой, что может вернуть себе прежний облик без ритуалов, без помощи могущественных Лекарей? Но это же бред! Это невозможно, или, по крайней мере, невероятно тяжело!
— А твой домен… — продолжил Вавилонский. — Ну да, он огромен. Бескрайний. Большое кладбище. Могучее, старое, древнее. Долго ты его подпитывал. Только вот в одном ты ошибся. Ты думаешь, что мы находимся на твоей территории. Позволь, я тебе кое-что покажу…
В следующий миг Легба почувствовал, что взмывает в воздух. Он не летел сам — его кто-то держал. Он увидел, что Теодор держит его за шкирку, как котёнка, и тащит вверх.
Легба пытался сопротивляться, но его магия, его Дар, сама его суть были скованы невидимыми тисками. Они поднимались всё выше и выше, и ночной туман над кладбищем начал рассеиваться.
И в этот миг на Легбу обрушилось осознание — ошеломляющее и сокрушительное. Внизу он увидел крохотное, ничтожное кладбище. Малюсенькую, едва различимую точку, затерянную в море огней. А вокруг этой точки, до самого горизонта, раскидывался гигантский, сияющий город немыслимых размеров.
Башни и небоскрёбы из живых кристаллов уходили в бесконечную высоту, сплетаясь с облаками. Мосты из чистого хрусталя соединяли парящие в воздухе острова-сады, где цвели диковинные растения. Внизу, по улицам, вымощенным лунным камнем, текли реки из жидкого света, а по ним скользили гондолы, сотканные из звёздной пыли. Архитектура здесь была не просто камнем и стеклом — она была музыкой, застывшей в вечности.
Легба замер, его разум отказывался принимать увиденное. Это был город, выстроенный не по законам физики, а по законам чистой воли. Город, которому не было равных ни в одном из известных миров. Город, принадлежавший Архитектору.
— Твой величайший домен власти, который ты выстраивал столько лет, — произнёс Теодор сверху, — всего лишь маленькое кладбище в моём городе. Кладбище, которое ты отсюда даже не можешь разглядеть.
Он посмотрел на Легбу сверху вниз, и в его глазах, горящих золотым светом, не было ни гнева, ни ненависти. Только лёгкая, почти вселенская усталость.
— И знаешь, если говорить о годах, то мне, наверное, даже немного стыдно драться с ребёнком.
С этими словами Теодор высвободил свою мощь. Легбу ослепило. Он почувствовал, как все его каналы силы, которые он копил тысячелетиями, каменеют, выгорают, рассыпаются в прах. Он закричал, но быстро перестал что-либо понимать.
Когда он вновь открыл глаза, дикая боль пронзила всё его существо. Он стоял в реальном мире, напротив Теодора. Он умирал.
— Ты… ты чудовище, — прохрипел Легба, глядя на своего убийцу.
— Возможно, — спокойно согласился Теодор. — А ещё я — глава Ордена Архитекторов. Тот, кто может перестроить не один мир, а целую Многомерную Вселенную.
Легба усмехнулся потрескавшимися губами.
— Но этот город… он обречён. Ты никогда не освободишь его от Теней…
Он не успел договорить. Купол над Лихтенштейном прочертили тысячи огненных взрывов. На город обрушился шквал ракет. Каждая из них забирала немного Теней, но их бессчётное множество продолжало биться о золотистый барьер.
Бум! Бум! Бум! Бесконечная канонада сотрясала воздух.
— Кажется, я сумел поднять весь мир на борьбу с Тенями, — сказал Теодор, глядя на огненный дождь вдалеке. — Удивительно, правда? А теперь — умри.
Последней мыслью Легбы была слабая надежда. Надежда на то, что у его ученика Кощеева хватит мозгов, когда он всё это увидит, не призывать Теневых Владык и Короля, а просто сдохнуть. Ведь когда Теневая Знать осознает, с кем столкнулись, их гнев может пасть и на него.