Лишь только после того, как мне удалось почти в упор, махать руками он не мог, по причине узости кухни хрущевки, влепить заряд ему в глаз, и его победил.
Вскрыл ему споровый мешок там же на кухне. Поскольку он своей задницей загораживал вход с улицы в кухню, я почти лишен был удовольствия лицезреть беснующихся на улице зараженных, видимо, они были более мелкого ранга и осквернять зад кусача своими попытками вытащить его наружу или вскарабкаться по ней в квартиру не решились. Все-таки хорошо, что мешок с различными ништяками, располагается на затылке зараженных. У курдючного барана, все самое деликатесное, например находится в другом месте.
Я слишком часто пью горячий чай. Это я понял, по тому, как мой баллон с пропаном, от сварочного аппарата, внезапно кончился. Горелка, на которой я кипятил чайник, издав жалкое и прощальное сипенье замолчала.
По причине внезапного «конца света», газовые плиты не работали и электричество в квартирах отсутствовало. Ванну я уже не принимал, но вот от чашечки кофе по утру, как истинный аристократ, отказаться не мог.
До перезагрузки еще оставалось четыре дня, и я осмелел или обнаглел настолько, что пришел к выводу, что без кипятка, моя жизнь теряет всякий смысл.
Во дворе дома, стояла грузовая «Газель», под днищем которой, это было видно из окна, был газовый баллон красного цвета. Как и чем крепиться данный баллон с газом, есть ли там газ вообще, я понятия не имел. Но, тем не менее, твердо решил совершить подвиг.
Предварительно скинув из пробитого зараженными окна табуретку, по которой я буду залазить назад, я вооруженный винтовкой и кухонным ножом, отправился на «дело». Нож, я как пират, зажал между зубами. Примерно с пол часа я провозился, откручивая и отрывая баллон от днища машины. Затем, взвалив его на спину и неся Сайгу в одной руке смешно потрусил к зданию.
Почему мне никто не сказал, что эти твари могут двигаться так бесшумно и так быстро?!
Тот, видимо поскользнулся одой ногой на уже начавших разлагаться трупах пустышей, и кусача, которые я брезгливо отпиннал ногами от окна, и своею лапой, поскользнувшись и падая, не схватил меня, а втолкнул по полу кухни к дверному проему.
В момент нашего знакомства я уже закинул баллон с газом внутрь разнесенной в хлам кухни и практически залез в нее сам, оттолкнувшись ногами от табуретки. Переворачиваясь и кувыркаясь, летя по полу, я не мог доли секунды понять, что происходит. Только подлетев, скользя на боку к дверному проему, до меня дошло, что все это время я не выпустил оружие из руки. Так же, лежа на одном боку, я как в кошмарном сне видел, как рубер, пролез на кухню, вслед за мной, прикрыв баллон своим бронированным животом, оставив небольшой прогал, в который было видно бок красного пропанового баллона.
В своих снайперских способностях, я никогда не сомневался. Если есть малейший шанс промахнуться, я им обязательно воспользуюсь.
Скорее неосознанно, от отчаяния и не понимая, что я делаю, я нажал на спусковой крючок винтовки, которая лежала плашмя на полу. Я уже не рассчитывал ни на что. О том, что подобным патроном можно пробить газовый баллон, я никогда не слышал. Я уже вообще ничего не слышал и не видел.
Я мгновенно ушел в нирвану.
Очнулся я ближе к вечеру, и первое, что увидел, это мутный глаз покойного рубера на его морде. Видимо, то, что баллон разорвало у него под животом и спасло меня от осколков баллона, зубов и лап. Основная часть от взрыва досталась туше твари, разорвав ее на две половины.
Та часть, к которой были прикреплены ноги, отбросило на улицу, а верхняя, с развороченным туловищем, двумя руками и уродливой головой, лежала вместе с моим телом на кухне. Я опять отключился, проспав до обеда следующего дня практически в обнимку с тварью.
****
Как все-таки раньше, в той жизни я любил ходить пешком! Да и теперь наслаждался тем, что ноги двигаются. Протопал уже километров восемь, неся на горбе две Сайги. Мелкашку я не взял. Рюкзак, наполовину набитый золотыми украшениями, специально взвесил безменом, найденным на чьей-то кухне, семь килограмм. Мало. Маловато будет… говорил я сам с собой, голосом мужичка из старого советского мультфильма.
Дачный поселок, близ стаба под названием База, единственного в котором я был, поражал своей заброшенностью. По всей видимости в стародавние времена, участки размером в шесть соток выделялись работникам какого ни будь предприятия. Но времена менялись, ценности менялись то же.
То, что было когда-то вожделенной мечтой, теперь просто обуза. Дачи, некогда дефицитные, забрашивались, хирели и становились никому не нужными. Со временем их просто покинули. Унавоженная земля стала зарастать кустами вишни и сорняками. И без того, ничем не примечательные одноэтажные строения начали просто распадаться и гнить. Дачные домики, и без того убогие, были неоднократно обысканы всеми на предмет чего-нибудь…полезного. Тут отличились и бомжи в того света и местные обитатели стаба.
Точнее, это были уже не жилые дачи, а полуразрушенные корпуса, с дырявыми крышами без окон и дверей. Зайти внутрь, можно было только с мыслью испражнится, что, судя по запаху, так и было. Единственная ценность их, лично для меня, была в том, что часть домиков находились на стабильной территории. И, значит, все, что было в них, там и оставалось. Если не на века, то по крайней мере надолго.
В одном из таких невзрачных, деревянных домов, непонятно как еще не рассыпавшемся, перекинув через стропило, я оставил две Сайги, завернутые в цветной половичок, взятый мною из пятиэтажки, в которой я провел неполный месяц. До перезагрузки оставалось меньше суток, и я, оглядев еще раз дряхлый домик, маячившие вдалеке бетонные стены Базы, отправился в другую сторону.
Часть 3 Домой и снова тудой…
— Вот там и стой!
— Вот там и стою, — ответил я.
— Пустой?! Ты что ли?! — свесившись со стены и близоруко щурясь, спросил знакомый охранник.
— Открывай давай уже… — буркнул я себе под нос.
Одна половина ворот заскрипев, наполовину открылась. Я бочком, бочком в нее протиснулся, стараясь удержать в руке половичек с четырьмя карабинами.
Принимал меня лично Карел в своей резиденции, обставленной «вызывающе вычурно». Стол, четыре стула и продавленный диван из кож зама, времен социализма. На стене, видимо, ради стеба, висела картина «Ленин на субботнике». Частью интерьера был Кот, стоящий в углу комнаты со своим обычным и равнодушным видом. Смотрел в никуда, делая вид, а может и не делая, что происходящее его совершенно не интересует.
Скорее всего, я находился в приемной. Внутрь дома меня конечно же не пустили. Кто я такой, чтобы ко мне проявлять столько уважения? А действительно, кто я такой?
Именно это и пытались выяснить начальник стаба и Бугор.
К подобной встрече я готовился уже давно. Мысленно перебирал различные варианты разговора. Как он может начаться и самое главное, чем он для меня закончится. Конец разговора — был для меня вопрос принципиальный. Мысленно репетировал все, что только мог. Как я сяду или встану. Куда смотреть при ответе. В глаза или в сторону. Какие будут вопросы и какие следует дать на них ответы. То, что Карел далеко не дурак, это понятно. Я должен выглядеть на среднем уровне.
Ни в коем случае не умником, который мастерски лжет и возможно что-то замышляет не доброе, но и не простачком-дурачком, что для прожившего несколько месяцев вне стаба человека вообще противоестественно.
Словом, от меня требовалось пройти по грани лезвия стараясь не упасть. Цена ошибки — моя жизнь.
Для меня это слишком высокая ставка. Но грамотно лгать мне не привыкать. Это профессиональный навык для меня в «прошлой» жизни.
Уселся на краешек дешевого офисного стульчика как сиротинка. Кисти рук сложил лодочкой и вставил их себе между плотно сжатых ног. Ступни ног, косолапо сдвинул. Максимально ссутулился и преданно, как щенок смотрел в глаза. Словом обычное, никчемное чмо.
Я вкратце, без лишних подробностей, изложил свою историю, о том, как меня выкинуло на кочке из кузова грузовика, и я скрывался три месяца в городе. Все притащенное мною оружие, я дарю стабу безвозмездно, то есть даром конечно же. Осталось мне только хвостиком повилять.
Оружие, кстати, я помню, где брал, и могу еще притащить.
При исполнении монолога, Бугор на меня не смотрел. Мы все втроем сидели за пустым столом. Я старался преданно, но спокойно смотреть в глаза. А те двое, мрачно молчали. Карел просто сверлил меня взглядом. Вопросов, практически никаких за все мое повествование не задавали.
После окончания рассказа о моих мытарствах, все трое погрузились в тяжелое молчанье.
— От перезагрузки, говоришь, на другой конец города убежал? — поинтересовался Карел.
— Где этих тварей было меньше, туда и шел. Там промка, жрать то им не чего. А потом новый кластер начинается. Я туда не совался, — ответил я.
— Ну а ряху где такую накусал? Или ты это с голоду пухнешь? — не унимался тот.
— Там везде магазинов не меряно. Может с сухомятки разнесло? Так я исправлюсь, — попытался отшутится я.
Над внешним видом, я и правда слегка затупил. Но всего же не предусмотришь.
Карел слегка поменял позу на стуле, откинувшись назад.
— Есть у нас сомнения, что ты, мил человек, стукачек, — продолжал он.
Я внутренне похолодел. По спине пробежали мурашки. Может стаб разжился-таки новым знахарем? Нет, они бы его сразу позвали. Или хотят со мной поиграть? Да что они — дети что ли играться…
— Знахаря и ментата у нас все никак нет… но разживемся со временем.
Я мысленно выдохнул.
— Узнать, говоришь ли ты правду или нет, мы и без ментата сможем.
Карел, снова придвинулся ближе ко мне. Бугор молчал все это время и даже наводящих вопросов не задавал.
— Ты в соседний стаб в гости не заходил? Три месяца шарахаться по городу с зараженными…? И от перезагрузки сумел убежать? Ну ты крут! — с издевкой в голосе продолжил он.