— Чего? — как полупьяный тихо спросил я.
Мариночка, не отрывая головы с мокрыми от любовного пота прядями волос, сквозь блаженную улыбку, проворковала:
— Ну как с замом.
— Чего?
Я начал «трезветь». Зам генерального, суетной мужиченка, неопределенного возраста, с большими залысинами и вечно помято дешевом китайском костюмчике, сгорел в своем авто, попав в ДТП вылетев с дороги. Позже, ходили упорные слухи, чтоего череп был проломлен до аварии, мол судебная медицинская экспертиза все показала, но наш генеральный, при помощи папика, конечно же, все замял. А может генеральный тут и не при чем, понятно же, что он просто лох подсадной. Обычный мажор.
— Все же знают… что это…ты… его…так…
Последние фразы, моя сисястая подруга произносила все тише и тише. Округляя глаза и отодвигаясь от меня по постели все дальше и дальше.
Пугал ее мой внешний вид, черты лица, видимо менялись как то не по человечески.
— Да это все сразу говорили…и эта даже…нуу… как там… чего… я то…?
Последнее она уже просто пропищала.
— Все же знают, ты мент бывший, нууу… иии… с бандитами там… всякими…
От резкого толчка ногами в живот и грудь, малолетняя шалава с визгом вылетела с постели и влепилась спиной в противоположную стену моей однокомнатной холостяцкой квартиры.
Тело, быстро поднялось с пола, и начало лихорадочно натягивать на себя стринги. Через пять минут ее уже в квартире не было.
Я все это время сидел на краю раскладного дивана в позе скульптуры мыслителя. Вот оно в чем дело то… А я, голову сломал, чего это от меня все шарахаться стали. Думал, авторитет непререкаемый такой у меня. Вот, что скрывалось за слащавыми улыбками сослуживцев. Вот ведь суки! И чьи это логические выкладки такие?
Я же чувствовал, что воздух вокруг меня сгущается. И разговоры притихали при моем приближении. И глаза в пол опускали.
Я заметался по тесной квартирке, куря одну сигарету за другой. Добром это для меня не кончится. Однозначно.
Остановившись возле столика, зачем то открыл выдвижной ящик и взял в руку баллончик с гелем-смазкой для анального секса. Его, «типа ради смеха», купила моя благоверная, и безо всякого смеха, сладострастно, постоянно наяривала его двумя пальцами себе в задницу. Постоянно.
«Фууу блять!» Брезгливо его выкинул в мусорную корзину под раковиной кухни. Это сейчас что такое было? Знак свыше? Приготовится. Теперь мне намазывать анал надо?
А вот все-таки интересно, думал я, не пойми о чём, мама и папа такого чуда как Марина, как себя ощущают?
Девка — уродилась! Все на нее похотливо смотрят, и друзья и соседи и родственники мужского пола. Все бабы ее ненавидят и завидуют.
Все кругом хотят выебать твою дочь! Как морально, так и физически.
Как же тяжело им живется то…бедолагам.
****
Я присутствовал и принимал деятельное участие в каждом набеге на город. Усиленно выносил продукты питания из магазинов и автоматы с патронами из милицейского околотка. Регулярно, молча по английски не прощаясь, пропадал из города и появлялся в нем вновь.
Вопросы ко мне пропали и не появлялись. Честно говоря, эта инертность в отношении моей персоны меня как то напрягала. Неужели никому не интересно? Федя крутился возле меня все время. Заглядывал в глаза, весь такой преданный и послушный. Пытался со мной увязаться несколько раз, но к его явному не удовольствию я его постоянно осаживал. Знаю я эту дружбу.
Со Шкафом пересекались несколько раз во время налетов. Этот, сохранял со мной уважительный нейтралитет. Обзавелся какой то бабой, притащенной им из города. Переехал из казармы в отдельные «апартаменты», и на мой взгляд установил в Базе форменную тиранию. Окружил себя обожателями и подлизами. Добром все это для него не кончится. Эти же самые обожатели рано или поздно его и грохнут.
В людях со старого стаба мы не нуждались, набирали сами, при регулярных вылазках на вакантные места. А Шкаф, неугодных просто напросто казнил. Причем делал это показательно и крайне жестоко. Нервишки сдают у парня. Не хватает ни мозгов ни авторитета что бы держать в кулаке народ. Перешел к террору. Последняя стадия перед хаосом и полной потери власти. На страхе, далеко не уедешь.
Карел, смотрел на все эти проделки сквозь пальцы. Возможно, тоже понимал, чем все это скоро окончится. Но тот проблем ему не создавал, споранов не канючил, но и своих тоже не отдавал.
Все таки, как из простого увальня, безвольного и туповатого появилось настоящее чудовище?
Может оно всегда в нем жило, а свалившееся слава и толика власти послужило просто триггером? Опасный тип.
А Ботан, при Шкафе, так и оставался Ботаном. Хоть что-то в жизни не меняется и остается стабильным.
И все таки, куда Карел собирается деть уже солидный арсенал из автоматов натыренный нами из отдела милиции? Для оружейки, уже не хватало выделенной комнаты. На каждого жителя стаба приходилось по нескольку автоматов. И откуда они взяли броневик? И где нам брать новый? А он вообще нам нужен?
Все эти мысли лениво крутились в моей голове, медленно, как в киселе. К постоянному бормотанию Карины, я уже привык и просто не обращал на него никакого внимания. После секса у нее рот просто не закрывался и начинался словесный понос. В сладкой истоме она прижималась ко мне потным телом и бормотала какую то чепуху мне в ухо. Я воспринимал все это как фон и не обращал на эти эротические ужимки ровно никакого внимания. Со временем, мне все это начинало нравится. У всех свои закидоны. Терпимо.
Обычно, я засыпал под звуки ее сладострастного бормотания в ухо…
— …МУР… МУР…МУР…
— Угу.
— …МУР… ты же МУР да?
— угу.
Через несколько секунд, сквозь дремоту, до меня начал доходить смысл вопроса.
— Чего???
Благоверная, из мягкого и расслабленного тела, мгновенно превратилась в напряженную струну.
— Чего ты сказала?
Та попыталась обнять. Рука ее немедленно отскочила отброшенная резким рывком.
— Ну чего ты…, - прошептала она, но уже с испугом в голосе.
— Чего ты сейчас вякнула?
Я уже стоял голым перед кроватью. Та, забилась в угол разложенного дивана и испуганно хлопала ресницами.
— Все так говорят…знают же…и я это…
— ЧЕГО? — уже ревел я на нее как медведь.
— Все знают… говорят…, - как в бессознанье бормотала она. Дура уже поняла, что ляпнула что то не то и начала мелко и не наигранно трястись и всхлипывать.
Я стоял напротив нее голый и просто глотал воздух ртом, не в силах издать не звука.
Испытывал целую гамму чувств. Сначала не поверил, потом мне стало страшно, потом захотел убить кого нибудь, а потом как обычно сбежать. Все эта гамма отражалась на моем лице и подруга считывала ее, но не знала как интерпретировать и расшифровать ее. И это конечно пугало ее до икоты.
Так вот оно в чем дело…
Меня считают муром! Если и был в этом гребанном и проклятом мире кто то, кого ненавидели, боялись и презирали больше чем тварей, то это конечно — МУР.
Изгои и предатели людского рода. Готовые распотрошить человека, убить за грамм золота, подставить… Только по подозрению в том, что ты являешься муром, проламывали череп киркой или выпускали в тебя всю обойму.
Иногда в наш стаб, что в тот, что в этот, забредали редкие бродяги, искатели приключений. В своих одиночных вылазках в город, я тоже их видел, издали. Они всегда передвигались осторожно, малыми группами, иногда в одиночку. Я, понятное дело, знакомится с ними не спешил, кто их знает кто это и что у них на уме? Они, если и видели меня, тоже в объятия не кидались. Соблюдали осторожность. У всех свои дела.
Если они забредали к нам, Карел, всегда размещал их рядом с собой, беседовал с ними о чем то. В народ они никогда не допускались. Мне их даже разглядеть ни разу толком не удалось.
А так всегда хотелось с ними потрепаться. Узнать, что, где, как? Может они знают больше чем я, да наверняка больше.
Именно от них, как я понял, была получена информация о мурах. Которые собирают золото, спораны и потрошат честной народ. Причем потрошат в буквальном смысле этого слова. Продают потроха и золото, каким то неведомым внешникам, в существование которых почти никто не верил, которые умели выходить из стикса в «нормальный» мир. Те делали из кишков бедолаг сыворотку и продавали ее за бешенные деньги, горох и доселе невиданный никем из нас жемчуг.
А золото, оно везде золото.
Во внешников я верил слабо, до недавних пор… А вот в существование муров верили все, сразу, безоговорочно. В любой самый кошмарный и неправдоподобный слух о них. Так уж устроен человек, любит страшные истории и верит в них. Наверное это из детства идет, от историй про череную-черную комнату с черным-черным гробом, а может еще раньше. Ведь в плохое верится сразу, а вот в хорошее…
Вот зачем Карел меня подселил рядышком с собой! Вот зачем он собирает склад оружия! Вот почему Бугор от меня нос воротит и моя тяга к бесполезным здесь золотым украшениям, становится для всех понятна.
Ну конечно, золото!
А что еще можно подумать?! Ведь куда то я его скидываю. А кому оно еще нужно?
Ох и Карел. Ох и жук.
Это что ж, он думает, что я МУР, и решил через меня контакт с ними наладить? Население стаба на фарш пустит, если те потребуют? Ценятся ведь потроха иммунных. Старожилам живот вспороть готов?
А я, пенек, уши то развесил… Ведь чувствовал, что вокруг меня воздух сгущается, и смотрят на меня косо.
Карина — Мальвина, хватая одежду, пулей вылетела из комнаты на улицу.
Какой же я дурак.
Часть 7. Домой
Как в фильме «Звонок», про раскосую девочку с видеокассеты, знатную убивальщицу, вид колодца вызывал страх и омерзение. Чем ближе к нему, тем деревянее становятся ноги. Разом обрушивается все, как буд-то попадаешь под липкий, вонючий, неприятный душ, который окатывает как волна и вымывает из глубин души всю мерзость и гадость, все неприятные воспоминания о которых стараешься позабыть поскорее. Засунуть все эти воспоминания в самые потаенные уголки души, о которых тоже стараешься позабыть скорее. Но раз за разом, то в пьяном угаре, то в кошмарном, липком сне, все эти казалось бы забытые видения выходят наружу и заставляют тебя зажмуриваться и трясти головой уверяя самого себя, что все это было давно, неправда и не с тобой.