Глава 7
Вот что за манера такая, назначать деловые свидания в местах общепита? Сразу видно, человек старой формации. До сих пор вспоминаю с удовольствием, как решали какие то проблемы, общаясь с оперчастью в одной из колоний. Мы, молодые опера, они наши ровесники. Пришли поздоровкались, попили кофеёчку. Полялякали. Договорились. Пожали друг другу руки и уехали по своим делам. Приятно работать. Быстро, четко и по делу.
Совсем другое дело, старшие руководящие товарищи. Всегда, в обязательном порядке накрывалась поляна. И все разговоры сводились к пьяному мычанию за столом. Без водки или пива, а лучше и того и другого, ни один важный вопрос не решался. Пережитки советской системы, не иначе. Хотя… что можно сказать уверенно о человеке, если никогда не видел его в бою или драке. Как он себя поведёт в стрессовой ситуации? Пробьет ли его на агрессию, начнет забалтывать, на баб потянет, а это верный признак слабины и не надежности, таких ни в космонавты не брали, ни в КГБ. А может просто тупо заснет за столом… Подливай, да делай выводы о человеке. Нужен ли он тебе?
Способ конечно подленький, зато на сто процентов верный.
Валентиныч, а именно так он мне представился, решил меня через рюмку прогнать? Я и раньше, мог всех перепить, а уж теперь, обладая второй жизнью от СТИКСа… И здоровьем двадцатилетнего, мозгами сорокалетнего… Все равно, дурак – дураком, конечно.
Но уж алкоголь мог употреблять как воду, лишь слегка захмелев.
У меня и так дозняк, минимум пятьдесят грамм в день, в самом СТИКСе. А тут, я живчик глушил стаканами, как алкаш. Но от постоянной головной боли, все равно не спасало. Голова, в «нормальном» мире гудела как Бухенвальдский набат. Из колодца выкарабкивался только после нескольких попыток, облеванный, трясущийся, как после приступа малярии. А потом, прейдя в себя и отлежавшись, снова лезь в колодец за рюкзаком с золотыми безделушками. Живчик, уходил на айда, я серьезно боялся передоза. А надо ж еще матери спораны оставить, золотишко сдать барыге… Деньги матери и дочери закинуть… Самое главное спораны, без живчика мне тут не выжить. Да и там то-же.
Владелец ювелирного магазина, сохраняя сосредоточенность на лице потирал пальцами левой руки чисто выбритый подбородок. Видимо это должно было символизировать умудренность, богатый жизненный опыт и легкую озабоченность.
Интересно, а торпеда его, в кожаной куртке, которого я ушатал с локтя в автомобиле, как себя чувствует? Он вообще живой?
На первом этаже, в здании нового отеля, в центре города, располагался ресторан. По провинциальному пафосный и вычурный как цыганский дом. К столику меня проводил официант в стоптанных туфлях, засаленным воротником и жилете не своего размера.
Валентиныч, привстал со стула, когда мы пожимали друг другу руки. Над своим внешним видом, я вообще не парился, пришел в чем ходил по улицам родного города. Кожанка, джинсы, свитер. А вот обувь была дорогой, из туманного альбиона. Тут у меня пунктик.
- Что ни будь мясное. И без гарнира, - сделал я заказ.
Официант, стоящий рядом со столиком, кивнул плохо выбритой мордой и поковылял куда то.
Начался неспешный разговор, в которым каждый старался незаметно, как он думал, выведать что ни будь о собеседнике, сохранив, как ему казалось всю информацию о себе.
Таких как Валентинович, я видел много, очень много. И без всякой разведки, мог рассказать о нем практически всё.
Бывший работник торговли, но выше зама чего ни будь… не поднялся. Судим? Да вряд ли… Во время «большого хапка» в стране, отжал свой продмаг и неплохо поднялся, по меркам нашего мегополиса. Затем, кто то серьезный, отжал у него магазин, защитить свое, не хватило ни ума, ни связей, ни яиц.
Барыжит золотишком из Турции. Имеет два или три отдела в разных частях города, в каких ни будь супермаркетах. Вся жизнь как на ладони, проста с одной стороны, но с другой замудрена и по деревенски - гламурна. «Накидывает на себя пуху» Валентиныч. Впрочем, такие по другому и не могут. Надо же создать ореол загадочности и значимости.
Поэтому и позвал меня в этот дурацкий ресторан, в дурацком отеле. Для него это видимо - вершина. Эверест. Выше ему не залезть.
А вот я для него - загадка. Судя по роже и манерам, или бывший зэк, или мент. Справки обо мне, на своем уровне навести конечно же пробовал, и будет стараться далее. Но ведь я помер давно. И ни в одной базе меня нет. А знакомые-друзя-приятели… все кончились лет пятнадцать назад, как только я приболел.
На моих похоронах, кроме родни, вообще никого не было. Кто обо мне вспомнит то? Но передвигаться по городу я все равно стараюсь осторожно. А ну как - ни дай Бог… С моим то фатальным не везением... Вот еще лет двадцать продержусь, что врят-ли, но я стараюсь, и можно будет свободно рожей на улице светить. Все мои лепшие кореша уже давно на пенсии, а иные уж далече. Глядя на меня, может кто то и подумает, что это наверное сын, этого, как там его звали-то… не... а чё… похож же… ну похож…
Уж если мать начала намекать, что ей в другой город уезжать надо. Как то она подозрительно молода для семидесятилетней старухи. Операции все конечно, стволовые клетки, кремлевские таблетки, выжимка с родинки Горбачева, отрыжка Ельцина, пердеж Чубайса… А деньги откудава? А?
Врать становится все труднее и труднее.
Переговоры. Всю жизнь переговоры. Выторговать у начальника, партнера, судьбы, условия получше. Работать поменьше, денег за все это получать побольше, и так далее. Даже вляпаться в семейку, человек стремится на лучших условиях.
А потом ты станешь замом, да…?
Готовить ты же научишься?
В гараж к друзьям-алкашам ты больше ходить не будешь?
А после родов, грудь так же у тебя колом стоять будет?
Всю жизнь переговоры. Торг. Сейчас, сидя за столиком, я понимал, что выгоден больше Я ему. Главное не лохануться и не продешевить.
Пару минут оба изображали интеллигентное равнодушие. Я деловито работал челюстями. Метаболизм все таки повышенный. И не смотря на непрекращающуюся головную боль, есть хотелось всё время. Валентинович, решил таки испортить мне аппетит вопросом: «Ну как дальше то жить будем?».
Я, аж икнул. Престал жевать и уставился на него вытаращив глаза.
- Мне моя жена, после развода, такой же вопрос задала…, - с набитым ртом промямлил я.
В результате длительных - две бутылки коньяка, и напряженных - три пачки сигарет, переговоров, стороны пришли к концессусу. Пятьдесят на пятьдесят, фифти-фифти, по братски вообщем.
Я, раз в месяц, как штык… но возможны варианты. Раньше никак, а вот задержаться могу, есть нъюансы, приношу все содержимое пещеры Али-Бабы. Всё принесенное, делится поровну. Я, так же продаю излишки принесенного, и только за нал, за восемьдесят процентов от цены. А он, взамен не спрашивает у меня, как я всё это делаю.
- Еще че надо? – спросил он затягиваясь очередной сигаретой. Курить в зале было строго запрещено, но постоянному клиенту, плоти пять тысяч сверху, и хоть колись прилюдно.
- Крупный калибр. Пережевывая что то, уже не важно что, мрачно ответил я. Хорошая оптика. Гранатометы - огнеметы… всякие… Уже стараясь пьяно бубнить себе под нос, промычал я. Слышал, сейчас с хохлами замес… оттуда подтянуть можно. И не боись, нигде не выстрелит. Всё можно в единственном экземпляре. Кроме патронов конечно.
Валентиныч, пьяно кивнул головой, видимо согласился. Было видно, что его мучает, нет, просто раздирает на части какой то вопрос. Он деланно вздохнул, покрутил головой, не подслушивает ли кто.
Я догадывался о чем он хочет спросить, но нет уж. Давай сам. Я даже подталкивать не буду. Сама – сама…
Он нагнулся над столом, придвинулся ближе ко мне и пьяно, дыша на меня горячим перегаром выдавил из себя: «А еще… ну что-то… ну кроме… ук… ук… украшений можешь…?».
Мне захотелось воздеть руки к небесам в молитвенном жесте. Но я сидел не шелохнувшись и не меняя позы тоже кивнул головой. Затем, через несколько секунд, пьяным голосом спросил у него: «Ты про что?».
Тот придвинулся еще ближе ко мне. Я захотел отпрянуть к спинке стула, но сдержался.
- Золото... Слиток...
Мне показалось его сейчас либо стошнит, либо он умрет. Не меняя выражение лица, я медленно, тихо но отчетливо произнес: «Значит, у тебя будет два слитка».
У Валентиныча было лицо человека выдавшего буржуинам страшную военную тайну, а те его наебали, и взамен бочки варенья и ящика печенья показали кукиш. Он даже отшатнулся от меня, рывком поднялся с места, пробубнив что то, вроде: телефон… позвони как… я за все заплатил… И быстро засеменил к выходу. Даже руки не пожал.
Не поверил. Да я бы и сам не поверил. Нажрался все таки коммерс. Не поверил, да и хрен с ним.
В гордом одиночестве, я сидел не долго. «В шумном зале ресторана, средь веселья и обмана…», на место которое занимало тело Валентиныча, плавно опустилось другое тело.
И тело это было – Боже ты мой. Из черного котельного платья на свободу рвалась грудь. Чуть выше, два красиво нарисованных глаза и аккуратный рот. Небесному, и видимо не дешевому, созданию, было примерно лет, эдак, двадцать пять от роду.
- Марина,- манерно произнесла она. Я аж протрезвел. Шо, опять?! Везет мне на это имя.
- Марин, мы люди взрослые… Давай без ритуальных танцев. Сколько?
Та, окинула меня оценивающим взглядом. Хмыкнула. Наморщила носик и назвала сумму.
- Это за неделю совместного проживания? Полы мыть будешь?
Хоть и деньги у меня были, и вообще, я к ним стал относится по иному. Но такая сумма, да сказанная таким безапелляционным тоном - сбила с меня спесь.
- Нет, мой милый. Это за ночь. - Сказала она, вальяжно покачивая ногой, отодвинувшись от меня настолько, что бы я смог рассмотреть ее бедра.
Я облизнул пересохшие губы и сглотнул слюну.
- Ты мне льстишь. Мне и двух часов хватит. Потом что, до утра сиськи тебе мять?
Марина рассмеялась тихим, приятным, а не громким блядским смехом пьяной ПТУшницы.