Чаще всего такие тайники вдоль дороги делают разбойники, если не хотят рисковать добычей сразу после грабежа в условиях облавы или погони. Или же ценное добро прячут жертвы ограбления, сумевшие сбежать от лиходеев вместе со своими сокровищами, но все еще будучи неуверенными в том, что опасность для них уже миновала. Могут быть и такие случаи, когда путник по какой-то причине хочет на время припрятать свои драгоценности, предполагая засаду впереди. А поскольку все эти люди в конечном итоге не всегда остаются в живых, то и ценности становятся бесхозными. Я же считаю себя очень хорошим кандидатом на роль нового хозяина для ничейного добра.
Для бродилок по окрестностям я таскаю с собой одну херовину, для которой и названия подходящего нет. Представьте себе штыковую лопату, но длиннее раза в полтора и одновременно во столько же раз уже. Ну и, естественно, железяка эта сделана не из миллиметровой пластины, а раза в два потолще. Вместе с черенком это творение имеет длину около 80 сантиметров, что в полтора раза длиннее саперной лопатки — для моего роста самое то! Бока у железяки заточены так же, как и фронтальная дуга. Такой штукенцией можно и корень выкопать, и кору с дерева срезать — все это является легендой для посторонних, если кто-то докопается с вопросами, что это за хреновина у меня в руках такая. Мол, хожу по лесу, ищу для мамы ценные растительные ресурсы, из которых она целебные снадобья варит. А на деле таким инструментом и клад можно выкопать, и врага отоварить при случае по ногам или чему повыше.
В этот день бродилки по лесу шли своим привычным уже чередом, пока Грут не позвал своим бухающим басистым лаем (он и кличку за это получил — мне все время казалось, что эта псина сейчас возьмет и скажет грубым голосом «Я есть Грут!»). Когда я подошел к собакам, меня чуть из сознания не выбило. Поверьте, трупов я повидал немало, но когда перед тобой оказывается девочка лет тринадцати, лежащая на спине с широко разведенными ногами, а вся ее одежда, на которой она лежит, разорвана в клочья — такая картина мало кого оставит равнодушным. Судя по тому, как вокруг девочки все было утоптано и примято, уродов было не меньше пяти. Во рту у несчастной был кляп из ее собственной одежды, а убили ее ударом ножа в сердце. И одежда у бедняжки была непростая, что указывало на ее благородное происхождение. По состоянию тела можно было заключить, что убили ее дня два назад.
Готовность бродить по лесу в поисках кладов у меня пропала напрочь. Я отошел в сторону, чтобы не видеть трупа, и сел спиной к дереву, пытаясь прийти в себя. Киррэт много раз мне говорил, что если я наткнулся на чей-то труп, то должен просто пройти мимо, как ни в чем не бывало. И вот я оказался перед выбором, увидев труп растерзанной девочки: рассудок мне говорит, что я должен идти своей дорогой и не связываться с другими людьми из-за этого трупа, а жгучая ненависть к мразям, которые творят такое с детьми, стучит у меня в голове и кричит, что я могу хоть что-то попытаться сделать для того, чтобы эти ублюдки получили по заслугам.
Я был в жутком состоянии, чувствуя, как мои мозги начинают тонуть в безумии. Вспоминая всех девочек, которых мне в недалеком прошлом удалось вырвать из лап подобных мерзавцев, я думал о том, что они были лишь каплей в море среди тех несчастных детей, кому так и не удалось повзрослеть, будучи замученными в Проклятых горах. В этот момент я просто хотел умереть, понимая, что этот мир мне все равно не изменить в лучшую сторону. Впрочем, также, как и любой другой. Всех сволочей все равно не перевешаешь, а даже если и сможешь какого-нибудь мерзавца убить, на его место придут другие, ничуть не лучше.
Собаки, чувствуя состояние своего хозяина, старательно вылизывали мне лицо, тихо поскуливая. Я уже не знал, от чего больше оно было мокрое — от слез или от собачьей слюны, но именно участие моих питомцев помогло мне хоть как-то прийти в себя. Надо как можно скорее убраться из этого места. Не дай бог меня кто-то увидит недалеко от этого трупа и тогда я точно не смогу отбрехаться, что, мол, просто мимо проходил. Я уже начал подбирать под себя ноги, чтобы встать, как вдруг услышал несколько мужских голосов. Приподнявшись, чтобы посмотреть, кого это принесла нелегкая, увидел четырех мужиков, три из которых были в форме. Два полицая и один в каком-то мундире, похожем на одежду прокуроров или что-то подобное. Четвертый мужичонка, одетый в какие-то обноски, в этом момент показал своим спутникам рукой точно на кусты, в которых лежала девочка. Естественно, при этом они заметили и меня, так что бежать было поздно!
Прибытие этой группы явно говорило за то, что труп не так давно обнаружил этот невзрачный мужичонка, после чего он сбегал за полицией. И вот он ее привел, исполнив свой гражданский долг. Молодец, будь он неладен!
Я выпрямился и стал ждать, когда подойдут нежеланные для меня визитеры. Мозги работали на пределе, продумывая варианты правильного поведения в сложившейся ситуации. По логике вещей, мне ничто не угрожало кроме, разве что, потери времени в полицейском участке. Промурыжить ведь могут не один день. Даже если служивые и не станут меня в чем-то подозревать, у них естественным образом возникнут вопросы, как например, кто я такой и что тут делал. Уж слишком мутным я должен был им показаться, а полиция всегда и везде очень не любит сталкиваться с мутными явлениями. При попытке обыскать меня, которую они обязательно предпримут, полицаи обнаружат невиданное в этом мире оружие и кучу драгоценностей в моем рюкзаке и в жилетке Серы. Все это только усилит их интерес к такому необычному пацану, каким я и был по своей сути. И в этом их интересе может появиться очень недоброе развитие. Во-первых, у правоохранителей может возникнуть естественное для многих из них желание присвоить себе все то, что они найдут у меня. А во-вторых, их обязательно осенит мысль о том, что я являюсь идеальным козлом отпущения, на которого можно навесить не только труп девочки, но и кучу всяких накопившихся у них «висяков». В общем, классика полицейского жанра, в которой персонажами оказываются алчные и беспринципные стражи порядка и невинные беззащитные жертвы. НО ХРЕН ИМ В ЗАДНИЦУ! Со мной этот номер у них не пройдет!
Короче, к тому моменту, когда эти дядьки подошли ко мне, я уже так себя накрутил на жесткую защиту, что вариант поведения, когда я пускаю жалобную слезу и прошу меня отпустить к мамке, напрочь вылетел из головы. И с первых же слов я практически сразу ушел в глухую оборону. Ну не верю я этим полицаям грёбаным! Даже самым лучшим из них. У меня были ресурсы для защиты себя и своего имущества и я решил долго не канителиться, зайдя сразу с главных козырей.
— Ты кто такой мальчик? — спросил старший из них. — И что ты здесь делаешь?
— Крис Брэк, — ответил я мрачно. — Гулял по лесу, а мои собаки привели меня к трупу. Уже хотел уходить, но не успел — вы появились.
— Ты собирался уйти? — удивился офицер. — А как же обязанность сообщить о трупе в полицию⁈
— А вот ни фига! — возразил я. — Я слишком маленький, чтобы вы могли от меня такое требовать. Сказал бы, что испугался, и вы мне ничего не смогли бы сделать.
— Что-то ты, пацан, больно дерзко себя ведешь! — в голосе старшего зазвенел металл и он кивнул своим подчиненным. — Ну-ка обыщите его и поймайте ту собаку с сумкой на спине.
— Стоять на месте! — крикнул я, после чего быстро достал из-за пазухи амулет, висящий на шнурке через шею. — Служивый, ты прекрасно знаешь, что это такое! Одно ваше прикосновение ко мне или моему имуществу и этот амулет активируется, после чего у вас у всех по службе появится проблем выше крыши. Так что ведите себя максимально вежливо со мной. И на всякий случай предупреждаю, что эти собаки и жилет на одной их них тоже являются моим имуществом. А теперь хватит со мной трепать языком и займитесь лучше своей работой! Я никуда бежать не собираюсь и готов пройти с вами в вашу контору для дальнейших разбирательств. Разговор закончен!
После этих слов я подозвал к себе собак и снова уселся на уже привычное для меня место. Сказать, что офицер после моих слов был в бешенстве, стало бы чудовищным преуменьшением. Но я закрыл глаза и постарался отключиться от всего происходящего вокруг меня, поглаживая своих пёселей, прижавшихся ко мне.
Офицер постоял с полминуты молча, а потом рванул в кусты к трупу. Я прекрасно понимал ту бурю чувств, которая бушевала сейчас внутри него — кому понравится, когда какой-то уродливый сопляк при подчиненных и одном постороннем тыкает его носом в границы служебных полномочий. И все только потому, что у мальчишки на шее оказалась цацка, которую он, офицер-следователь, никогда не сможет купить себе. И которая делала этого гадёныша неприкосновенным для него, если только, как правильно сказал щенок, он не хочет столкнуться с проблемами по службе, способными просто похоронить его карьеру. Вот так приблизительно должен был размышлять этот служивый, разглядывая тело несчастной девочки.
А я в это время благодарил самыми теплыми и признательными словами Киррэта, который, узнав, что я собрался бродить по безлюдным местам в одиночестве, и не сумев при этом меня отговорить, просто пошел и купил мне этот охранный амулет. Из его пояснений я уловил, что одна из функций этого артефакта заключается в том, что если против его хозяина совершается хоть сколько-нибудь недоброжелательное действие, то эта цаца тут же посылает тревожный сигнал в какую-то службу охраны ВИПов, и эта тревога сразу же расходится по верхнему уровню всех органов правоохранительной системы, после чего расследованием данного инцидента начинают заниматься все сразу и на самом высоком уровне. И, естественно, замять случившееся ни у кого просто так уже не получится. Стоит такой амулет просто баснословные деньги, но мы с Киррэтом могли себе такое позволить. Тем более, если это надо ради безопасности меня, «курочки, несущей золотые яйца». Киррэт тогда особо подчеркнул, что этот амулет нужен мне для защиты не столько от бандитов, против которых у меня есть оружие и собаки, сколько от чрезмерного внимания ко мне недобросовестных полицейских, против которых очень нежелательно проявлять агрессию, нарушающую закон.