А у меня там явно проходила разведка. Непонятные люди ходили, фотографировали, и пристально всё рассматривали. Судя по их цветам, это были не Ивановы. Походили они больше всего на какое-то отребье. Ну, или на тех повстанцев, с которыми я вчера столкнулся. И если мне не изменяет интуиция, сегодня они должны прийти, и уже с другими намерениями. Сомневаюсь, что с добрыми.
Интерлюдия
Кристоф Белый, командир первой ударной звезды первого добровольческого батальона Армии Освобождения Лихтенштейна
Усадьба Вавилонского. Или просто городская свалка
Кристоф лежал на пузе и смотрел в бинокль. В бинокле была опция ночного зрения, поэтому было видно практически всё.
Несмотря на громкое название, Армия Освобождения представляла собой шайку энтузиастов, которые попали сюда по разным причинам. Реально идейных было немного. Кто-то любил деньги и грабежи, ну, и куда уж без тех, кому просто нравилось взрывать и убивать.
Командира Армии Освобождения, которого никто не видел в лицо, по слухам, не очень устраивала такая ситуация. Но очередь рекрутов не стояла, поэтому использовали всех, кого только можно.
— Слушай, давай уже развалим этот сарай, да свалим отсюда побыстрее. У меня подгорает, мне опохмелиться срочно нужно.
Кристоф оторвался от бинокля, и посмотрел направо. Рядом с ним лежал один из показательных бойцов армии — беспробудный алкаш, которого держали трезвым только в момент боевых операций, и который был с ними только для того, чтобы заработать на опохмел.
Перед сегодняшней операцией Кристоф лично выдал ему сто грамм, чтобы у него прекратились трястись руки, и он мог держать РПГ. При всех своих недостатках Клим Перепелкин был бывшим кадровым военным, который умел обращаться с оружием, в отличие от большинства солдат Армии Освобождения. Он-то, собственно, и был главной боевой единицей.
— Я скажу, когда начнём.
Кристоф был в два раза младше ветерана-алкоголика, и всячески пытался поддержать свой авторитет. Он снова приник к биноклю.
Рабочие разъехались. Техника стояла в стороне, заглушённая. Вокруг не было ни души. Но что-то его смущало.
Это была показательная операция, дабы показать ярость Армии Освобождения, подорвав собственность ненавистной аристократии, которая гнетёт народ Лихтенштейна уже долгие века.
Кристоф не совсем понимал, зачем разваливать эту недостроенную коробку, если слева и справа были цветущие, светящиеся, как новогодняя ёлка, имения других аристократов. Ведь там можно заявить о себе гораздо громче. А здесь какие-то недостроенные стены посреди гор мусора. Заметит ли кто-нибудь в Лихтенштейне новое великое дело Армии Освобождения?
Но Кристоф гнал от себя такие мысли, потому что он был, хоть и командиром, но всё же стоял низко в иерархии повстанцев. Его делом было выполнять приказы. Что ж, если он будет хорошо выполнять свои обязанности, возможно, скоро продвинется по карьерной лестнице.
— Сколько у нас гранат? — уточнил он у Клима.
— Ничего не поменялось, парень. Как было двенадцать, так и осталось, — хмыкнул ветеран.
— Значит, шесть гранат в жилище, остальные шесть — подорвать технику. Выбирай подороже.
— Да сделаю всё, — пропыхтел Клим. — Можно уже начинать?
— Да, давай!
Ветеран поплевал себе на ладони, встал с земли на одно колено, прицелился, откинул прицел, снял предохранитель, прищурился и нажал на кнопку.
Кристоф рефлекторно прикрыл уши, зная, что сейчас случится.
Но… не случилось ничего.
— Что за херня? — Клим взглянул на безотказный РПГ-4 — имперскую модель, которая славилась тем, что никогда не ломалась. Ведь ею можно было гвозди забивать, в рукопашной драться, при необходимости и землю копать, а потом засунуть в неё гранату и снова стрелять. — Такого просто не может быть, — сказал Клим.
— Попробуй ещё раз, — сказал Кристоф.
— Слышь, салага, не учи учёного, — скривился Клим. — Что «ещё раз»? Если граната не сработала, значит, с ней что-то не так, а не с РПГ.
Он отщёлкнул гранату и положил рядом.
— Не рванёт? — немного испуганно спросил Кристоф. Нет, он был патриотом. Но жить ему тоже хотелось.
Клим молча закатил глаза, не удостоив парня даже ответом. Взял новую гранату, зарядил её в широкую трубу, прицелился и снова нажал на спуск.
И снова ничего.
— Да что же такое-то? — Клим нахмурился. — Откуда боеприпас брали? — повернулся он к Кристофу.
— Я без понятия, — развёл тот руками. — Мне всё выдали.
— «Мне всё выдали», — покачал головой Клим. — Ладно, попробуем ещё раз.
Он вставил третью гранату. С тем же результатом.
— Что ж, придётся по старинке, — он откинул ящик, в котором лежали противотанковые гранаты. — Давай, бери, командир!
Последнее слово он произнёс с сарказмом.
— Пойдём, ручками поработаем. Рванёт, конечно, не так сильно. Но технику мы перекорёжим. Да и дырок наделаем. Эй, братва!
Он махнул рукой оставшейся тройке, которые прикрывали главных действующих лиц операции.
— Хорош шкериться. Нам понадобятся все! Разбирайте гранаты!
— Мы на такое не подписывались, — сказал один из бойцов.
Клим покачал головой. Он злился, очень злился, ведь по расписанию он уже должен лежать, набуханный в хлам. Но он понимал, что ему никто не нальёт, если он сейчас не сделает то, что должен. Поэтому он просто влепил оплеуху строптивому сослуживцу.
— Схватил гранаты, и пошли на дело!
— Но, если нас кто-то здесь увидит… Одно дело стрелять издалека, другое дело подходить. Я и гранаты-то в руках никогда не держал.
А вот четвёртый был совсем молодой пацан. Как раз из этих, из идейных. Насколько помнил Кристоф, с семьёй у него какую-то херню сотворили аристократы. Ну всё, как обычно. Вот он и пошёл, типа, мстить. И да, боевую подготовку он не проходил. Взяли его просто за то, что у него молодые глаза, и он хорошо видел в темноте.
— Вот заодно и научишься. Давай, держи! — Клим насильно всунул ему в руки две гранаты. — Дёргаешь за это кольцо, кидаешь, как можно дальше, и прячешься, чтобы осколками тебя не накрыло. Ясно?
— Я-ясно! — было видно, как паренька всего трясёт, и он сильно напуган.
— Ну всё, погнали!
Клим набрал ещё гранат, и пошёл вперёд, переваливаясь с ноги на ногу, как заправский косолапый мишка.
— Клим, надо же ползти, — сказал Кристоф.
— Ползти? — обернулся к нему Клим. — Если хочешь, ползи. До утра мы туда ползти будем. А у меня трубы горят. Я же тебе говорил.
Он медленно пошёл дальше.
Кристоф прополз два метра, зацепился штаниной за какую-то арматурину, порвал штаны и поцарапал ногу. Чертыхнулся, тоже встал и пошёл в полный рост. Ну, а за ним гуськом проследовали остальные сопротивленцы.
Они подошли к строящемуся зданию. И Клим покачал головой.
— Да уж, — он посмотрел на гранаты. — Как мёртвому припарка. Но ладно. В общем, давайте по моей команде.
Он выдернул чеку и бросил гранату. Все последовали его примеру. Вот только у молодого повстанца в момент броска дрогнула рука, и граната упала ему под ноги. Он застыл, хлопая глазами, и широко открыв рот в беззвучном крике.
— Ах ты, жёваный крот! — заорал Клим и, как заправский футболист, пнул гранату в сторону, падая на малого и прикрывая его собой от взрыва.
Все попадали в ожидании грохота. Но ничего не произошло.
— Да что ж за день-то такой, — вскочил на ноги Клим, он был в ярости. — Какого хрена сегодня ничего не взрывается?
— Да потому что поставщиков нужно правильно выбирать, — послышался молодой мужской голос.
Все, как один, повернулись, и увидели, что в окне недостроенного второго этажа сидит на подоконнике парень, и в данный момент наливает из дымящегося термоса что-то себе в кружку. Ветерок подул как раз с той стороны, и Кристоф понял, что это кофе. Чертовски ароматный и, скорее всего, очень дорогой кофе.
— Ух ты ж, бляха-муха! — Клим выхватил старый револьвер и нацелился в парня, но почему-то не выстрелил.
— Молодец! — похвалил его юноша, и отпил кофе. — Хвалю за реакцию, но вдвойне молодец, что не нажал на спусковой крючок. Но даже если бы ты его всё-таки нажал, то пистолет всё равно бы не выстрелил. Но тогда я не оставил бы тебя в живых.
— Что значит, не выстрелил? — насупился Клим. — Это мой личный именной пистолет. Между прочим, сам господин Вавилонский вручил мне его за боевые заслуги. И боеприпас тоже мой. Он стреляет.
— Владимир Григорьевич Вавилонский? — парень аж подался вперёд.
— А ты другого Вавилонского знаешь, паря? — оскалился ветеран.
— Вообще-то, да, — юноша улыбнулся. — И откуда?
— Имел честь служить под его командованием! Сержант Клим Перепёлкин, — с гордостью сказал здоровяк.
Потом спохватился, и снова взял человека на мушку.
— Ага! — качнул головой парень, словно каким-то своим мыслям. — Ну ладно, попробуй. Ради интереса выстрели. Хочешь, в меня. Только не рекомендую. А то мне придется тебя наказать. Так что лучше стреляй в воздух.
Клим нахмурился, и всё-таки поднял ствол вверх, видя, что молодой человек так и сидит с кружкой, и не делает никаких угрожающих действий. Он нажал на спуск. Щёлкнул курок, но выстрела не последовало. Он нажал ещё раз. А потом ещё.
— Да не может быть! — сказал он.
— Всё может быть, — ответил молодой человек. — А вы, вообще, не хотите поинтересоваться, кто я такой?
— Э-э-э, и кто ты такой? — первым сориентировался Клим, потому что к стыду Кристофа, который был командиром, и должен был командовать, но, честно говоря, сейчас находился в лёгкой панике, мешавшей ему говорить. Боевик из него был так себе. Это было всего его третье задание, и он жутко боялся.
— Я Теодор Вавилонский, собственник этой земли. И я против того, чтобы тут что-то взрывали, без моего ведома, — усмехнулся молодой человек. — Да, да! Тот самый Вавилонский, внук генерала Вавилонского.
— Да ну, нахер! — сказал Клим, и засунул пистолет обратно в кобуру.
Затем повернулся к Кристофу: