— Достопочтенный купец, — с издёвкой произнёс я, намеренно делая акцент на слове «достопочтенный». — Ты слишком много на себя берёшь. Твоему племяннику нужно меньше пить. А к оружию и вовсе противопоказано прикасаться. А что же касается тебя… — я сделал продолжительную паузу, наслаждаясь его беспомощной яростью, и рассмеялся. — Ну, если ты так хотел со мной поквитаться, то нужно было самостоятельно браться за меч. Вдруг, у тебя получилось бы лучше, чем у твоего горе-защитника?
— Заткнись! — взревел фон Карлсберг. — Ты ещё пожалеешь об этом!
Я покачал головой.
— А теперь извинись перед Анастасией.
Фон Карлсберг аж подпрыгнул от возмущения.
— Извиниться⁈ — завопил он. — Да никогда! Я лучше сдохну, чем извинюсь перед этой…
Он не договорил, захлебнувшись от гнева.
— Не стоит так напрягаться, — холодно произнёс я. — Уверен, найдутся те, кто с радостью помогут тебе умереть.
— Ты ещё пожалеешь, щенок! У тебя будут большие проблемы…
— О, я уже слышал это от кое-кого из местных аристократов, — усмехнулся я, кидая мимолетный взгляд на стоящего неподалёку Иванова. — Может, вам объединиться? Уверен, вместе вы составите отличный тандем.
Купец, брызжа желчью, развернулся и собрался удалиться.
— Не так быстро! — я схватил его за руку и сильно сжал.
Он взвизгнул, как поросенок и открыл рот, чтобы что-то сказать, но я не дал ему такой возможности. Нельзя крысу загонять в угол, она начнет кусаться. Но и нельзя оставить это так. Поэтому, я решил слегка сохранить ему репутацию, приглушив голос так, чтобы не слышал никто другой.
— Ты сейчас извинишься, жирная свинья! — прошептал я ему на ухо с самой дружелюбной улыбкой, на которую был способен. — А если нет, то я вызову на дуэль тебя. Без права взять бретера. До смерти… Клянусь честью!
Поросячьи глазки купца испуганно забегали, кажется он оценивал ситуацию. К счастью, для себя, он принял правильное решение, видимо решив, что его главная задача сейчас — оказаться от меня как можно дальше. А потом просто применить свои деньги, чтобы отомстить чужими руками. Идиот…
— Я приношу свои извинения, графиня, — буркнул он. — Вы меня неправильно поняли., — он зло посмотрел на меня. — Доволен?
— Не знаю, — пожал я плечами и посмотрел на Анастасию. — Вас устраивают извинения?
— Да, Теодор! Да! — кажется, молодая графиня была в шоке.
— Ну вот и славненько, — хмыкнул я и отпустил барона. — Всего хорошего!
— Ты не жилец! — хрюкнул красный как помидор барон и стремительно ретировался из зала и, я так думаю, из поместья.
А я широко улыбнулся. Как много раз я слышал эти слова в своей жизни! И что?
Глава 11
Анастасия взяла меня за руку и с облегчением выдохнула.
— Спасибо, Теодор, — прошептала она, и я почувствовал, как она понемногу расслабляется. — Я… я очень боялась.
В этот момент к нам подошло всё семейство Гордеевых. Граф выглядел серьёзным, но в его глазах читалось одобрение.
— Теодор, — сказал он, — ты поступил правильно. Не стоит опускаться до уровня этого… человека.
— Да, Теодор, — поддержала отца Мария, — ты был великолепен!
— Неплохо, — буркнул Павел.
— Папа, — внезапно сказала Мария, нахмурившись, — ты видел, как этот противный фон Карлсберг вёл себя с Теодором и Анастасией?
— Да, — кивнул граф, — я всё видел.
— Тогда почему ты его отпустил⁈ — возмутилась девушка. — Я хочу, чтобы он умер!
— Маша, — граф Гордеев удивлённо посмотрел на дочь. — Никогда не замечал за тобой такой… гм… жестокости.
— Папа, это не жестокость, это — справедливость. Этот человек хотел навредить моим друзьям. А ещё, — она усмехнулась, — творческие личности, как и все остальные, тоже должны уметь постоять за себя.
Граф Гордеев лишь покачал головой, с улыбкой глядя на свою дочь.
— Что ж, — обратился я к Гордеевым, — благодарю за гостеприимство. Но нам, пожалуй, пора.
Павел лишь молча сдержанно пожал мне руку.
— До свидания, — сказала Анастасия, прощаясь с ними.
— Пока, Насть, — ответила Мария, обнимая подругу. — И, Теодор, ещё раз спасибо за обалденное представление со статуей!
— Не за что, — улыбнулся я.
Мы с Анастасией, вышли из особняка Гордеевых, и направились к машине, где нас дожидался заскучавший Борис. Увидев нас, он тут же выскочил из машины и открыл заднюю дверь.
— Ну как, вечер удался? — спросил он, когда мы сели внутрь.
— Более чем, — сказал я. — Как всегда сплошное веселье: дуэли, оскорбления и угрозы…
Борис завёл машину, и мы поехали в сторону особняка Разумовских.
— Ну, главное, что все живы и здоровы, — сказал он.
Я про себя усмехнулся. Живы — да, а вот насчёт здоровы… Не все, Боря, не все. Но ему об этом знать необязательно.
— Спасибо, Теодор, — сказала Анастасия, когда мы вышли из машины у её особняка. — Это был… незабываемый вечер.
— И тебе спасибо, — кивнул я. — Ты составила мне прекрасную компанию.
— Может, зайдёшь на чай? — предложила она. — Фредерик наверняка уже заварил свой фирменный с ароматными травами.
— С удовольствием, — ответил я.
Мы подошли к дому, и дворецкий Фредерик, как будто всё это время только и делал, что дожидался возвращения госпожи, тут же, с поклоном, распахнул перед нами дверь.
— Госпожа, вы сегодня не одна, — сказал он, с лёгким удивлением, глядя на меня.
— Да, Фредерик, — кивнула Анастасия. — Мой… — она на секунду запнулась, — друг, Теодор Вавилонский, любезно согласился выпить с нами чаю.
— Прошу вас, господин, — слуга сделал приглашающий жест.
Мы вошли в особняк.
— Прошу прощения, — сказала Анастасия, когда мы прошли в гостиную. — Здесь не так роскошно, как у Гордеевых, но я надеюсь, что ты не будешь против выпить чашку чая в моей скромной обители.
— Никаких проблем, — улыбнулся я ей в ответ. — Главное не богатство, а внутренний мир.
— Да неужели? — рассмеялась она. — Ты сам-то в это веришь?
— Конечно, нет, — шутливо произнёс я. — Просто хотел тебя утешить.
Мы пили чай, болтая о том, о сём. Пока Анастасия рассказывала о своих увлечениях и мечтах, я, незаметно для неё, использовал свой Дар, внося некоторые изменения в обустройство особняка.
Мы ещё недолго посидели, а затем, распрощавшись, я вышел из особняка.
— Милая девушка, — сходу поделился своим мнением Борис, как только я сел в машину, — Куда теперь?
— Поехали домой.
Борис кивнул, и, выехав на дорогу, направил машину в сторону моей усадьбы.
Я откинулся на сиденье, размышляя о прошедших событиях. Теперь у меня есть своё дело, гвардия, и даже… ученица. А ещё я сделаю всё для того, чтобы вернуть былое величие Роду Вавилонских.
Вернувшись в усадьбу, я первым делом сгонял в душ и решил перекусить.
На кухне застал хмурого Скалу, который сидел за обеденным столом, попивая чай из большой кружки.
— Ну что, дядь Кирь, как прошёл день? — спросил я, присаживаясь напротив него.
— Да так себе, — хмыкнул Скала, делая глоток ароматного чая. — День как день. Ничего особенного.
Я не стал вдаваться в подробности, потому что по его взгляду и так понял, что врагам Скалы точно не поздоровилось. Дядя Кирилл вообще был мастером преуменьшать свои подвиги, и никогда не хвастался своими победами. Хотя я точно знал, что это «ничего особенного» с лёгкостью могло означать, что он уложил ещё несколько своих «врагов», просто не хотел об этом рассказывать.
Затем Скала, пожелав мне спокойной ночи, ушёл к себе.
Я спустился в подвал и проверил работу своих Ювелиров. Шесть маленьких големов, которых я создал за последние несколько дней, трудились без устали, словно пчёлы в улье. Каждый из них занимался своим делом, выполняя мою задумку.
Один из них аккуратно захватывал миниатюрным зажимом латунную гильзу, которая ещё несколько минут назад была простой полоской металла, и отправлял её в пресс-форму. Другой, используя крошечный молоточек, выбивал на донышке капсюля маленькое углубление, в которое затем помещал крошечную каплю гремучей ртути. Третий, словно настоящий ювелир, вставлял в гильзу отмеренную порцию пороха. А четвёртый уже готовый патрон помещал в специальный контейнер.
Движения големов были быстрыми, точными, выверенными. Они работали слаженно, без суеты и лишних движений, словно единый механизм. И при этом каждый из них действовал самостоятельно, руководствуясь вложенными в него знаниями.
Я, наблюдая за их работой, не мог сдержать улыбки. Моё маленькое производство работало как часы, производя патроны для Тенеборцев.
Я подошёл к одному из големов, который как раз заканчивал вставлять в гильзу пулю.
— Как дела, дружище? — спросил я, легонько похлопав его по металлической башке.
Голем повернул ко мне свою голову, и мне показалось, что в его глазах промелькнула искорка разума.
Я улыбнулся. Эти големы были действительно особенными. Они не просто выполняли мою задумку, они понимали её, действовали осмысленно, а не механически.
Я прошёлся по мастерской, проверяя работу других големов.
Один из них аккуратно разбирал древний бронзовый светильник, отделяя от него мелкие детали — ручки, ножки, украшения. Другой, используя крошечную щёточку, очищал от грязи и ржавчины древний кинжал.
Работа големов была кропотливой, требовала внимания и точности. Но они справлялись с ней великолепно.
Я был доволен. Мой план по созданию собственного, полностью автономного производства, который я придумал ещё в прошлом мире, начал осуществляться.
Теперь я смог позволить себе не тратить время на мелкие работы, а сосредоточиться на том, что действительно важно.
Я взял ещё несколько листов металла и вырезал из них заготовки для будущих патронов.
Когда закончил вырезать заготовки для патронов, аккуратно сложил их в стопку. Тонкие металлические пластинки отливали в свете ламп мягким жёлтым светом. На каждой из них я нанёс микроскопические насечки, создавая своеобразный узор, который позволит пуле вращаться, стабилизируя её полёт.