— Что… что это⁈ — пролепетал Джамиль дрожащим голосом.
— Магия… — прошептал другой полковник. — Это его магия… Вавилонского!
Исмаил застыл, боясь даже пошевелиться, чтобы тоже не провалиться под землю. Его уверенность и бравада — всё это в один миг куда-то испарилось. Он просто молча смотрел на то, как его гордость — непобедимая армия тонет в песке, как жалкие насекомые.
Но генерал быстро взял себя в руки. Ярость и уязвлённое самолюбие вытеснили страх.
— Не паниковать! — рявкнул он. — Вы что, испугались⁈ Этот щенок Вавилонский потратил все свои силы на этот трюк! Он теперь пустой! Вперёд! Вперёд, я сказал! Атакуем! Не дайте ему опомниться! Раздавите его! Сотрите в порошок!
Те немногие, кто уцелел, не успев увязнуть в песке, бросились в атаку, стреляя на ходу. Инстинкт самосохранения боролся в них с животным страхом перед гневом генерала.
И тут со стороны Лихтенштейна раздался звук. Гулкий, протяжный, пробирающий до костей. То ли боевой рог, то ли труба… Непонятно. Но от этого звука у османских солдат застыла кровь в жилах.
На вершине стены — той самой, что ещё недавно казалась им лёгкой мишенью, появилась фигура. Теодор Вавилонский. Он стоял, гордо выпрямившись, и ветер трепал его волосы. Он не выглядел уставшим или ослабленным. Наоборот, казалось, что он полон сил и готов к бою.
А затем он сделал шаг вперёд и… спрыгнул со стены? Нет, не спрыгнул. Вихри песка подхватили его в воздухе и плавно опустили на землю.
Следом за ним со стены точно так же опустились его гвардейцы. Их доспехи, чёрные, со светящимися рунами, внушали трепет. Они были похожи на рыцарей из древних легенд.
И тут земля между османской армией и Теодором Вавилонским задрожала. Камни и металл начали подниматься в воздух, сплетаясь, формируя нечто огромное, невероятное.
Через мгновение перед османской армией стоял гигантский голем, похожий на боевого слона, только сделанный из металла и камня. Его необычайно длинные бивни были угрожающе направлены в сторону османских войск.
— Огонь!!! — заорал Исмаил, первым придя в себя. — Уничтожить их всех!!!
Сотни стволов — пулемёты, автоматы, гранатомёты, даже уцелевшие чудом танки — открыли огонь по Вавилонскому и его гвардии.
Но Вавилонский лишь поднял руку. И перед ним выросла другая стена — из песка! Плотная, вибрирующая, она легко поглощала пули и снаряды, как губка.
Големы, стоявшие на стене, получили незначительные повреждения, но тут же начали регенерировать — трещины на броне затягивались, отбитые куски возвращались на место.
А затем Вавилонский опустил руку. Песчаная стена рассыпалась, превращаясь в тучу мелкой, острой гальки, которая дождём обрушилась на османских солдат. Осколки рвали плоть, пробивали их доспехи, сея смерть и панику.
Исмаил с ужасом смотрел на это. Его армия таяла на глазах. Солдаты падали, кричали, пытались укрыться, но песчаная буря настигала их повсюду.
Генерал понял — это конец.
Но сдаваться он не собирался. Нет! Он, Исмаил, герой Османской Империи, не может проиграть какому-то сопляку!
— Я лично убью его! — взревел он, и его тело окутала золотистая аура. — Я войду в историю как тот, кто уничтожил последнего сильного Мага Земли!
Глаза генерала вспыхнули молниями. Он выхватил из ножен свой ятаган, лезвие которого заискрилось энергией, и приготовился к бою.
— Я иду к тебе, Вавилонский! Готовься к смерти!
Глава 12
Я мысленно возвращался к своему обещанию султану — оставить врагу выжженную землю. И я всегда держу своё слово. Выжженная земля — так выжженная земля.
Территория теперь представляла собой безжизненную пустыню. Начиная от стен моих новых укреплений на границе и на шестьдесят, а местами и все восемьдесят километров вглубь Австро-Венгрии — всё превратилось в песчаное море.
Но не обычное, а с коварной, изменчивой песчаной гладью, под которой таились смертельные ловушки. Я щедро рассыпал их по этой новосозданной пустыне, хаотично, без всякой системы. Теперь любая армия, сунувшаяся сюда, рисковала навсегда увязнуть или просто исчезнуть в песчаном плену.
Сейчас же пришло время действовать дальше.
Во-первых, нужно было дать моей гвардии, которая уже застоялась на стенах и рвалась в бой, возможность немного порезвиться. Эти ребята заслужили хорошую драку после долгой обороны.
Во-вторых, пришло время испытать мою новую задумку — гигантского боевого голема, способного вызывать настоящую «дрожь земли».
Несмотря на его грозный вид и внушительные размеры, это был, по сути, хоть и продвинутый, но всё же голем — сложный механизм с множеством боевых функций. Но зато каких! Я вложил в него всю мощь земли и металла. Высокий, как пятиэтажный дом, покрытый толстенной бронёй, он был настоящей машиной разрушения. Внутри — не пустота, а монолитный сплав камня и металла, пятьдесят тонн чистой ярости и мощи.
Его нельзя было сравнивать с уникальными сущностями вроде Абаддона или Магнуса, в которых теплились искры сознания моих старых генералов. Голем-Слон был инструментом. Очень большим, очень мощным и очень злым инструментом.
Абаддон, кстати, тоже не сидел без дела. Он не пошёл с основной группой в атаку, а двинулся в обход со своей сотней универсальных големов. У него был чёткий приказ: перекрыть врагу фланги и захватить всю уцелевшую вражескую технику.
Лихтенштейн силён, могуч и независим, конечно. Но от халявы в виде трофейных османских пушек и танков никогда не откажется. Особенно учитывая, что армия Лихтенштейна постоянно росла, как и количество моих подземных складов, которые нужно было чем-то заполнять. А мне было грустно видеть эти склады пустыми.
В общем, гвардейцы ринулись вниз со стен, используя антигравитационные ранцы, которые я недавно для них разработал. Они тут же ринулись в атаку на остатки османской армии, которая всё ещё пыталась выбраться из песчаных ловушек.
Я же стоял позади, наблюдая за происходящим. И контролировал исход боя.
Османов было всё ещё много. И те, кто не увяз в песке, пытались отбиваться, стреляя из всего, что у них было.
— Пора, — пробормотал я и отдал мысленный приказ. — Слон, твой выход!
Гигантский голем, который до этого просто неподвижно стоял, ожил. Он издал настолько оглушительный рёв, что даже у меня заложило уши, а некоторые османские солдаты просто попадали на землю, затыкая уши и корчась от боли.
Земля задрожала под его многотонной поступью. Слон рванулся вперёд, прямо в гущу противников. Он двигался не быстро, но его мощь была несокрушима. Он аккуратно обходил технику, увязшую в песке (трофеи — это святое!), но безжалостно давил людей, которые пытались его остановить или завалить.
Османы стреляли в него из автоматов и гранатомётов. Но пули и снаряды лишь отскакивали от его пятидесяти-тонной туши, не причиняя никакого вреда.
Прямой выстрел из уцелевших танков — и снаряды, ударившись о бок Слона, просто расплющились, оставив лишь небольшие царапины. Пятьдесят тонн монолитного, магически укреплённого металла — это вам не шутки! Слон даже не пошатнулся. Он просто повернул свою массивную голову, посмотрел на танки своими светящимися красными глазами, а затем несколькими ударами бивней проломил их броню, как консервную банку.
Пока голем-слон сеял хаос и панику в рядах противника, я почувствовал одного особо выделявшегося Одарённого. И его мощную, концентрированную энергию, направленную прямо на меня.
На небольшом холме, возвышавшемся над полем боя, стоял османский генерал. Его тело окутывала золотистая аура, а в руке сверкал ятаган, лезвие которого искрилось молниями. Он был Магом Молний высшего ранга. И он явно решил, что именно я — главная причина всех его бед.
— Вавилонский! — заорал он. — Давай сразимся, как мужчины!
Я усмехнулся. Сражаться? Со мной? Ну-ну.
Он взмахнул ятаганом, и десятки молний ударили с неба, целясь в меня. Я легко отразил их атаку, создав перед собой щит из песка и камня. Молнии врезались в щит, оставляя на нём лишь оплавленные следы.
— И это всё, на что ты способен? — улыбнулся я. — Слабовато.
— Ты станешь моим путём к вершине! — снова заорал генерал. — За твою голову я получу такую награду, что смогу купить себе гарем из самых красивых женщин мира!
Он рассмеялся безумным смехом.
— Посмотри вокруг, тупица! — крикнул я, указывая на османских солдат, которые гибли сотнями под ударами моих гвардейцев и Слона. — Твои люди гибнут! А ты стоишь здесь и мечтаешь о какой-то вершине?
— Мне плевать! Это их проблема, что они слабаки! Сильный пожирает слабого! Таков закон войны! А я — сильный! И я уничтожу тебя!
И наш поединок начался.
Исмаил оказался сильным. Он метал в меня электрические разряды, создавал вокруг себя щит из потрескивающей энергии, пытался поразить меня цепными молниями. Но я легко уворачивался, блокировал его атаки песчаными барьерами и щитами.
— Неплохо для мальчишки! — прорычал генерал, когда очередная его молния разбилась о мой щит. — Но это была лишь разминка!
Он решил показать всю свою мощь.
— Я призываю волю Громового Монарха! — заорал он, поднимая ятаган к небу.
Его тело окутала плотная завеса из молний. Она становилась всё ярче, всё мощнее, сплетаясь в единое электрическое поле, которое начало стремительно расширяться, заполняя пространство на десятки метров вокруг. Воздух затрещал, наполнился запахом озона. Казалось, само небо сейчас обрушится на землю.
Всё это электрическое поле двинулось на меня, как живая стена, готовая испепелить всё на своём пути. Это было впечатляющее зрелище. И, вероятно, смертельное для любого другого Одарённого.
Но я — не любой.
Я спокойно поднял руки. Песок вокруг меня взвился в воздух, образуя плотную, клубящуюся стену.
И тут началось самое интересное. При контакте молнии с песком происходила реакция — песок плавился, превращаясь в стекло. Но не просто в стекло, а в фульгуриты — причудливые стеклянные трубки, похожие на застывшие молнии или ветви кораллов. Они сверкали и переливались в свете электрических разрядов, создавая вокруг меня невероятный, почти инопланетный пейзаж из стеклянных деревьев и цветов.