Меня от этого «повеселишься» пробрало морозом по спине. Шаман явно разрывался между желанием заняться мною скорее и осознанием своего долга. Подумав, он вырвал кинжал из земли и еще разок чиркнул по моему крылу, в этот раз будто пытаясь соскоблить с него что-то. Меня от этого пробрало до мурашек, но не так, чтобы было невыносимо больно. Я боялась кричать и дергаться лишний раз, чтобы Шаман не передумал. Он тем временем широко лизнул свою грязную лапу и провел по моему крылу, а потом посмотрел сам и продемонстрировал всем окружающим – на оливково-зеленой коже остались золотистые песчинки от моего крыла.
– Ладно, – нехотя буркнул Шаман, чуть помедлив. – Но ты, СакрКруш, за нее будешь головой отвечать, – и, встав, наконец, позволил мне вдохнуть.
– Конечно, Великий Шаман, – склонил перед ним голову глава отряда и, прежде чем я успела что-то сообразить, за горло поднял меня на ноги, оттащил в сторону и посадил прямо на землю. Сам же встал надо мною, продолжая сжимать одной рукой за шею, другой – за плечо.
– Я эту зверушку точно не упущу, – пробормотал он, задумчиво накручивая на толстые пальцы, заканчивающиеся длинными черными когтями, мои волосы.
/\/\/\
– Где там шкуры? Несите быстрее, – рыкнул Шаман раздраженно, поигрывая кинжалом, который порхал в его неуклюжих с виду руках, словно бабочка.
СакрКруш глухо рыкнул, и орки из его отряда забегали и поспешно принесли стопку чего-то непонятного. Я увидела в ней и обрывки ткани, и несколько облезлых шкурок, и даже местный аналог папируса из зеленоватой травы. По кивку Шамана первого человека подтащили к нему и поставили на колени. Остальные пленные занервничали, растерянно оглядываясь, но не смели сопротивляться.
– Жить хочешь? – с акцентом по-человечески спросил Шаман.
– Хочу, – поежившись под его взглядом, ответил человек.
– Тогда все будет легко и просто, – ухмыльнулся колдун, сверкнув желтыми клыками. – По закону орков твоя жизнь принадлежит победителям. Ты должен заслужить свободу или умереть как воин. Что ты выбираешь? – как только Шаман это произнес, один из его помощников захлестнул кожаный ремень на шее пленника, придушивая.
– Я хочу жить, – прохрипел тот.
Шаман молча смотрел на пленника, будто испытывая, в то время как его подчиненный все продолжал перетягивать горло своей жертве, не получив отмашки прекратить.
– Руку, – наконец, велел Шаман. Пленник протянул ладонь, и немедленно получил разрез поперек линии жизни. Затем колдун окунул свою лапищу в любимый котелок с жидкой грязью и измазал ею человеку руку, отчего тот взвыл от боли. Не обращая внимания на это, Шаман затянул очередную песню без слов. Еще один помощник поспешно подставил один из кусков ткани, и Шаман перевернул руку жертвы и отпечатал его ладонь на материи. Я с удивлением следила, как зеленое свечение окружило руку пленника, а также его горло, пока Шаман продолжал петь. – Ты наш должник, – наконец, заявил Шаман, отпуская руку человека. Его помощник небрежно ножом отрезал лишний конец от кожаного ремня, оставляя на шее пленника подобие ошейника.
Я ничего не поняла, а вот люди почему-то заволновались.
– Рабство? Его сделали рабом? Как это возможно? Это же против правил? Что это за ритуал? – слышались взволнованные голоса людей. – К рабству нельзя принудить, рабом можно сделать только добровольно.
– Оркская магия, – буркнул кто-то. – Не зря говорят, что маги украли эту идею у орков, но у тех свои законы. Очевидно, проигрыша в бою достаточно.
Люди помрачнели. Тем временем следующего человека подтащили к Шаману для проведения ритуала, а до меня донеслись слова Халмира, сказанные чуть громче, чем нужно было бы. Вроде бы он говорил для окружающих людей, но бросил на меня едва заметный взгляд:
– Рабство? А чего бояться рабства? Я и так в нем пятнадцать лет – ничего, жить можно. Все одно орки нас обратно людям продадут, сами возиться не будут – им деньги нужны, а также все, что за них купить нужно, а не рабы. У них дворцов нет, чтобы прислуживать. Да и чего вам бояться? Вас, может, родственники выкупят, – не всех людей эта мысль приободрила, но все же в целом они успокоились.
Я же покосилась на тех людей, на плечах которых красовались рисунки соколов. Если этих делают рабами, то какова их судьба? Мужчины выглядели слегка пьяными, взгляды их были расфокусированы, зрачки расширены. Они так и стояли, не присоединяясь ни к одной из групп: ни к людям-пленникам, ни к оркам. Что же с ними происходит?
Постепенно все люди прошли через ритуал. Я так поняла, что кусок ткани, на котором шаман отпечатывал след руки жертвы, использовалась как замена контракта. Только вот обычно по словам Халмира в тексте писались ограничения для хозяина, что можно делать с рабом или что можно заставлять делать того, а что нет. Здесь же такого не было.
Последним к шаману подтащили все еще пребывающего без сознания беглеца.
– Зачем здесь эта падаль? – рыкнул он раздраженно. – Его нужно просто добить.
– Может, он одумался, – буркнул один из орков отряда и попытался привести пленника в чувства с помощью магии.
– Кому нужен упрямый и глупый раб?
– Пусть это будет проблемой его хозяина, – хохотнул СакрКруш за моей спиной, и весь его отряд заржал, словно стадо коней.
Шаман на это недовольно поморщился.
Наконец, беглец закашлялся, а потом раскрыл глаза.
– Ты хочешь жить, человек? – прошипел над ним Шаман.
– Лучше сдохнуть свободным, чем жить рабом, – гордо ответил тот.
– Ты сделал свой выбор, – хмыкнул Шаман, занося клинок.
Лезвие ярко сверкнуло на солнце, я испуганно зажмурилась.
Глава 13
– Ты хочешь жить, человек? – прошипел над ним Шаман.
– Лучше сдохнуть свободным, чем жить рабом, – гордо ответил мужчина.
– Ты сделал свой выбор, – хмыкнул Шаман, занося клинок.
– Нет! – крикнула я испуганно по-русски, но СакрКруш дернул меня за волосы, заставляя заткнуться.
– Разве это не ответ, достойный Золотого Сокола? – тихо, но со значением, произнес он.
От этих слов по рядам орков будто пролетел ледяной ветер, заставивший всех их встрепенуться. Шаман же так и не нанес удара, замер на высшей точке замаха. Взгляд его судорожно заметался по лицам орков, а среди них будто распространялось совсем иное настроение. «Достоин. Сокол. Свобода», – едва слышно выдыхали они.
– Вам мало проблем с огненным магом?! – рыкнул на это Шаман рассерженно. – Люди – не орки, ни один из них не достоин войти в наше племя.
– Но ты принял этих воинов, – махнул рукой в сторону отмеченных знаком сокола СакрКруш.
– Вряд ли они переживут Праздник Цветения. А, если и выживут, то останутся на нижней ступени, равные рабам. Им не создать семей и не влить своей крови в тело племени. Они люди, а значит слабы, – отмахнулся Шаман.
– Они сильные воины, доказавшие свою доблесть.
– Одной доблестью врага не побьешь. Они научат наш молодняк тому, что умеют, но сами не проживут и пяти лет в степях, – он брезгливо плюнул в сторону. – Но этот из другого теста. Он не согласен подчиняться, а значит должен умереть по законам войны.
– Он славный и храбрый воин. Он достоин стать членом племени! – возразил СакрКруш, и все орки вокруг его неожиданно поддержали, даже те, что приехали с Шаманом вместе.
– У нас есть уже один упрямец в цепях, не желающих принимать своей судьбы, – рыкнул Шаман рассерженно.
– Я… согласен стать членом племени Золотых Соколов, – едва слышно выдохнул беглец.
Все орки, кроме Шамана, возликовали. СакрКруш довольно ухмыльнулся, сверкая золотым кольцом на клыке.
– Человек недостоин, – пробормотал упрямо Шаман.
– Проводи обряд. Так решило Племя, – велел СакрКруш со значением. Я опешила – прежде мне казалось, будто он находится у Шамана в подчинении, а теперь повелевает.
К моему удивлению, колдун, не смог отказаться. Он отбросил в сторону шкурку, что подготовили для рабского обряда, нарычал на орка, что держал в руках кожаный ремень взамен ошейника.
– Он все равно умрет от ран и не перенесет дороги, – бурчал себе под нос упрямый Шаман, но все же совершил таинство, после которого на плече у человека появилась татуировка в виде сокола. После чего тот немедленно потерял сознание. – Я говорил, что это пустая трата сил, – буркнул колдун, брезгливо отталкивая тело человека в сторону.
– Нам пора сниматься с лагеря, мы и так здесь задержались, – не став выслушивать Шамана, принялся отдавать распоряжения СакрКруш. – Мы продадим рабов и вернемся в степи, пока воины людского вождя не спохватились.
Пока все собирались, привычно уже навьючивая шатры и вещи на покорных верблюдов, я вертела в голове только один вопрос: как этот беглец узнал, что орки обсуждают его принятие в племя? Как он выучил не просто общеоркский, а язык именно этого племени, если, по словам Халмира, это невозможно? Его поведение и его слова – все было будто направлено на то, чтобы манипулировать орками и заставить их принять его… или у меня уже паранойя? Разве это можно было предвидеть и просчитать?
Пока я сидела, не зная, куда деваться, СакрКруш, отошедший ненадолго, чтобы отдать распоряжения, вернулся и, без церемоний, не предупредив, схватил меня за горло. Я дернулась испуганно, а потом увидела, что от его руки идет зеленоватое свечение. «Он что-то сделал с моим ошейником», – поняла я, когда он разжал пальцы. Но что именно – мне было неведомо.
К счастью, после меня оставили в покое, и я поспешила подойти к Халмиру. Остальные люди, завидев меня, посторонились, но старик не стал отстраняться, привычно обнял за плечи, погладил по голове:
– Повезло тебе, девка, фартовая ты, – шепнул на ухо едва слышно, – может, и правда тебя Духи Пустыни берегут?
Я дернулась растерянно от него, заглянула в глаза, ожидая увидеть в них агрессию, но он лишь рассмеялся.
/\/\/\
Караван в окружении орков отправился дальше на север. Даже когда солнце скрылось за горизонтом, привал они так и не объявили. Верблюды бодро ступали по песку, даже быстрее, чем когда мы ехали изначально, лишь иногда кто-нибудь из орков объезжал всех всадников и походя прикасался к животным. Халмир объяснил, что верблюды так послушны и неутомимы именно благодаря дару орков – те способны управлять животными и делать их сильнее. Ночью я заснула в седле под очередную сказочку старика-раба об этом мире, и только чудом не свалилась под ноги верблюду.