"Прощай Илья, и помни: дасы - тоже люди" - прошелестело у него в голове.
"Мария!" - закричал он в ответ, но всё в эфире было тихо.
- Тебе просто показалось, Илья, - приобняв его успокоил майор. - Идём, надо сигнал пароходу дать.
- Вон он, сигнал, - Илья оглянулся на грозно курившийся вулкан. - Издалека виден.
- Наверное, давно увидели, - вздохнул подошедший Симагин.
- Я ж говорил, что всё будет хорошо, - обрадованно засмеялся Дворкин. - И чтоб мы так дальше жили и ни в чём себе не отказывали!
- А душа не будет болеть и сердце кровью обливаться за наших друзей с Ориона? - шутя, осведомился Иванов. - Дворкин, ты там не спи по жизни, присматривай - вдруг опять кто из дасов решит на землю вернуться?
- Я готов послушать за вашу просьбу, - жизнерадостно отозвался Изя. - А до тех пор не делайте мне нервы, их есть ещё, где испортить. И вообще, Андрей Николаич, вы говорите как-то обидно...
- Интересно, а генератор в горе остался? - перебил Симагин.
- А Канин его знает, - ругнулся майор. - Я больше в эти игры не играю! АД расформирован навсегда. Дембель нам сегодня выпал, братишки!
15.
Рош Лочан, подлетая к монастырю Монсеррат в невидимом энергетическом коконе, по привычке остановился неподалеку, на самой высокой точке горы. И как всегда залюбовался открывшимся видом. Монастырь белел на фоне серых обветренных колонн - скал, окружающих его, словно застывшие навеки каменные стражи. А в вечернем небе догорал закат - красно-оранжевый шар солнца уже исчез за горизонтом, оставив на небе радужные полосы своего недавнего присутствия. Где-то внизу, под ногами, терялись в лёгкой дымке квадраты полей, змейки дорог и кубики построек. А прямо перед ним плыли облака, всё ещё освещённые последними солнечными лучами, переливаясь немыслимо жёлтыми, алыми и розовыми цветами.
Сегодня он не торопился. Сегодня его день - день триумфа - и он желал не спеша испить его до самого дна, до последней капли.
Он привычно просканировал окружающее пространство - вокруг всё чисто. Затем послал призывный импульс тем, кого ждал сегодня к себе в гости. Почти сразу получил несколько ментальных ответов - всё шло как было запланировано. И снова оглянулся вокруг, впитывая в себя окружающую красоту. Он был дома. Почти дома. Не хватало последнего усилия, чтобы вся эта красота стала служить только ему. Ему и его соплеменникам. Ради этого дня стоило жить. Стоило умереть и возродиться заново.
Сидя на скале, он неосознанно принял позу демона на картине Врубеля "Демон сидящий" - это был его любимый персонаж, с которым он зачастую себя ассоциировал. Одна из картин Врубеля "Демон в раю", с которой вообще не был знаком мир, висела в скромной келье рош Лочана на самом почётном месте - напротив кровати. Просыпаясь, он подолгу размышлял о гении, создавшем этот шедевр уже будучи в психиатрической лечебнице. Демон, по замыслу художника и по пояснениям музейных знатоков, представлял собой образ силы духа человека, его внутреннюю борьбу и сомнения, свободу без нравственных ограничений. Однако Рош Лочан всегда считал, что Демон на полотнах Врубеля никак не человек, а дас, причём дас, который возвратился на Землю и не может найти себе место среди людей. Сегодня эта связь между ним и любимым персонажем стала почти ощутимой. Он, как и Демон, чувствовал себя всемогущим; он вознесся над всеми и парил над миром, обозревая его и решая судьбу тех, кто находился внизу...
Один мысленный приказ - и рамка сектора перехода оказалась в его руках. Он поиграл ею, меняя размеры и пропорции. Сектор слушался идеально. Рош Лочан приоткрыл сектор, увеличивая его размеры и попытался представить себе свою возлюбленную. Поверхность сектора мягко засветилась, и поначалу мутное изображение скоро вошло в фокус. Мара стояла к нему спиной за мольбертом и увлеченно наносила мазки на новой картине. Девушка посылала мысленные импульсы на полотно, которые тут же превращались в нечто красочно-объёмное, взбалмошное и нелогичное, но, тем не менее, неотразимо притягательное, как и она сама. Не подозревая, что за ней наблюдают, Мара мурлыкала себе под нос какую-то мелодию.
Лочан вздохнул, вспомнив их вчерашний разговор, и велел сфере поскорее закрыться. Мара, несмотря на все его уговоры, отказалась пройти сквозь пространство, чтобы жить с ним на Земле. А он теперь не мог вернуться. Наверное, она любила Ориану больше, чем его. Но рош Лочан не хотел ощущать себя проигравшим. Теперь, по крайней мере, у него есть возможность видеть Мару в любой момент и говорить с ней, когда захочется. Он согласился подождать - дасы живут долго. А потом, когда на Землю хлынут многие, Мара, конечно же, пересмотрит своё решение.
Рош Лочан стиснул руки, потом расправил их, словно крылья, окутал себя энергетическим коконом - "плащом", как его называли дасы, и ринулся вниз со скалы.
Сегодня он собирался нарушить данное настоятелям монастыря обещание - не приводить в стены своей кельи гостей. Впервые в его скромном жилище соберётся Высокий Совет. И рош Лочан рассчитывал, что решение, которое примут сегодня его соотечественники, определит дальнейшие перспективы сосуществования людей и дасов.
Он материализовался на пороге своей аскетически обставленной кельи, забрал из ниши в стене очередное подношение монахов - поднос с едой и свежими фруктами. Затем тщательно замкнул пространство вокруг входа энергетическим полем, чтобы никто не мог с этой стороны проникнуть в его покои. Затем, пройдя гостиную, направился в спальню, заранее предвкушая встречу со Смуглянкой. До Совета с высшими дасами оставалось ещё четыре часа.
Горшечкин беспокойно метался во сне. По возвращении с острова он снова спал в комнате Репина. И каждую ночь будил Илью криками. Несколько дней Репин терялся в догадках, как помочь парню, поил на ночь тёти Дашиным чаем с мятой и чабрецом, но всё было напрасно. Отчаявшись успокоить Серёгу народными средствами, он решил прибегнуть к более радикальным. Но для этого ему был необходим помощник.
"С Серёгой что-то неладное происходит по ночам, - ментально сообщил он Иванову, как только они вышли на прогулку с Ричем и Сашкой. - Мечется каждую ночь на кровати и кричит дурным голосом"
"Может, из него не вся срань вышла? - в своём амплуа предположил майор. - Вспомни, что Дворкин про него говорил - не человек он вовсе"
"Это он тогда говорил, когда в нём дас сидел. Но ведь в пещере он раздвоился, мы ж все видели, как две ауры разлетелись в разные стороны и разорвались между собой"
"Ну... разорваться-то разорвались, только что там кто от кого прихватил при разрыве - чёрт бы его знал, - резонно возразил Иванов. - Ты вспомни, у него в пещере аура прям чёрной стала, а потом вся эта раздвоенность между собой боролась, как два паука в банке... Вдруг что от личности того даса Серёга с собой прихватил? Знаешь, Илюха, я ему с самого начала вообще не доверял..."
"Может, Изя чем поможет? - хмурясь, предложил Илья, защищая в душе Горшечкина. - Да и мы с тобой можем над Серёгой поработать. Помнишь, как того паренька на ноги поставили? Может, ты ко мне вечером придёшь, когда Горшечкин уснёт, и попробуем сеанс провести?"
"Так это ж совсем другое, - возразил Иванов. - Парню тому мы мышцы сшивали да кости равняли. А у Горшечкина не в связках ковыряться надо, и даже не в мозгах. Что если у него мутация организма на клеточном уровне произошла? Мы с тобой такое не осилим. Жаль, Дассан погиб, он бы наверное смог..."
"Да может, Дассан и не погиб вовсе, - возразил Репин. - Его в сектор перехода на Ориану вроде втянуло. И Мария тоже могла в живых остаться..."
"Как же, - усмехнулся Иванов, - конечно жива. Живее всех живых! Да только если она там, в пещере завалена и привязана к сектору перехода, то никогда оттуда не выберется. Так что не питай иллюзий, дружок... А с Горшечкиным, ты прав, надо что-то решать. Поначалу он почти весь в этом монстре растворился, а уж потом его ауру Мария по кускам выцарапывала. Я так думаю, ясновидящий наш не просто языком молол - Горшечкин теперь не совсем человек, в нём кто-то чужой живёт. И ему самому покоя не будет, и нам, пока мы с ним вместе"
"Давай не будем зря на парня наговаривать, мы ведь ничего наверняка не знаем, - вздохнул Репин. - И всё-таки, что делать-то будем? Твои предложения"
"А может, ничего не делать? Пускай он себя сам по жизни ищет. Серёга вроде на Элку эту посматривает. Вот и давай его провожатым назначим. Пусть вместе отсюда уезжают, может под её боком и оклемается"
- Привет, Дворкин, ты лёгок на помине, - тут же громко крикнул Андрей, увидев бредущего навстречу Изю. Тот медленно двигался по тропинке, что-то внимательно разглядывая под ногами. - Грибочки собирал или малиной лакомился?
- И-эх, вечно вы со своими шуточками, Андрей Николаич, - покачал головой Дворкин. Он потрепал за уши подбежавшего Рича и махнул рукой Сашке, который бегал по траве, разгоняя ногами мошкару и кузнечиков.
- Шутки-шутками, а у нас посерьезнее дела наклёвываются, - насупился майор. - Ты нам лучше вот что скажи - Горшечкин, он человек или нет?
- А я знаю? - вопросом на вопрос возмутился Изя. - Да вы его ауру лучше меня видеть должны, с вашими-то способностями...
- Мало ли что, он до этого тоже вроде с нормальной аурой был, а как оказалось, внутри него дас ошивался. А ты его раскусил - мол, не человек он... Так как, говорит тебе теперь что-нибудь внутренний голос, можно Сереге доверять, или у него внутри чернота осталась?
Дворкин на минуту прикрыл глаза, наморщил лоб, будто пытаясь разглядеть нечто, недоступное остальным. Потом открыл и, закатив взор, задумчиво уставился куда-то вдаль.
- Ну, - не выдержав, поторопил Репин.
- Не знаю, Бог ему судья, - выдавил, наконец, Изя.
- Ты боженькой-то не прикрывайся, - возмутился Иванов. - Ты ему в душу глянь - есть ли чернота там или нет?
- Чужая душа - потёмки. Отпустите его с миром, господа, он своё счастье сам, без вашей помощи найдёт...
- Вот и ладненько, - удовлетворённо воскликнул майор, многозначительно глянув на Репина. - Значит, так и сделаем, и пускай катится... на машине на все четыре стороны и ищет свою судьбу.