И только стальная цепь, перехватывающая шею зверя, блестела в лунном свете.
Почувствовав запах дыма, бывший шаман Сихер подкрался к стоянке совсем близко. Долго вглядывался в человеческие фигуры. Нет! Опять не то.
Задрал зарастающее шерстью лицо к небу. В зрачки ударил лунный свет, окрасил жёлтым белки глаз, сводя с ума, заливая тоской. Завыл:
– Ярило-о-у! У-у-у!
Всхрапнули, рванулись стреноженные кони. Азамат оторвал голову от кошмы, выскочил из кибитки.
Монголы-караульные, сжимая дрожащими пальцами рукояти сабель, вглядывались в залитую неверным светом равнину.
Азамат проглотил комок. Погладил храпящего Кояша по жёсткой гриве, успокаивая. Спросил у караульного:
– Что это?
Монгол покачал головой:
– Не знаю. В наших степях такого не слыхал. То ли зверь, то ли человек. Дурно тут, скорей бы уж добраться до булгарской границы.
Не спали до самого рассвета.
А утром обнаружили караульного с перегрызенным горлом. Выпученные от ужаса мёртвые белки отливали жёлтым. У самого лагеря нашли странные следы – отпечатки человеческих рук и ног с длинными когтями.
Собрались вмиг и, нахлёстывая коней, помчались прочь от страшного места.
Анри де ля Тур дрожащими от нетерпения пальцами разглаживал смятые, прорубленные топором Хоря листы медной фольги. Шевеля губами, пересчитывал: дно и крышка сундука, четыре боковые стенки – шесть. Бродник не обманул, сберёг всё, вынес из ледяного подземелья.
Франк облегчённо вздохнул:
– Слава Господу нашему Иисусу Христу, главное спасено!
Дмитрий удивился:
– Какой тебе толк в этих обрывках металла?
Тамплиер подмигнул:
– Смотри, брат Ярило. Наш легендарный магистр Гуго де Пейн давным давно сам украсил эти листы гравировкой. Что видишь?
– Ну, узоры. Цветы какие-то, веточки, – пожал плечами русич.
– А теперь? – Анри приложил разглаженный листок к слюдяному оконцу.
В медной поверхности обнаружилось множество дырочек, который поначалу показались разбросанными хаотично. Дмитрий вгляделся и ахнул:
– Какие-то знаки! Ни на что не похожие.
– Это тайнопись, которую придумал сам магистр, – довольно кивнул тамплиер, – и здесь записано главное: ради чего был образован наш орден и какое его настоящее предназначение. Гуго унёс этот секрет в могилу, считая, что братия ордена пока не готова воспринять тайну своего создания и своей цели. И когда мы станем сильными и мудрыми – то найдём и расшифруем записи. Почти сто лет прошло, как славный сын Шампани окончил свой земной путь, и все эти годы орден искал сундук из бордоского дуба ради этих медных листов.
– И ты знаешь, Анри, что здесь написано?
– Нет, но теперь наши лучшие умы займутся расшифровкой и раскроют вековой секрет! Даже не могу вообразить, какие знания здесь содержатся. Возможно, рецепт бессмертия или получения философского камня. Место, где спрятан Грааль. А, может быть, план спасения человечества и достижения нового Золотого Века. Я так счастлив, братья! Моя миссия, которой я посвятил столько лет, наконец выполнена!
Хорь вздохнул:
– Значит, мы опять расстанемся, брат? Теперь ты уедешь с этими кусками меди в свои края?
Тамплиер счастливо рассмеялся, обнял бродника:
– Так поехали со мной в Алеппо, а оттуда – в Акру, где сейчас располагается капитул ордена! Не знаю, сколько времени займёт прочтение завещания великого магистра, но рано или поздно это произойдёт. И мы вместе будем совершать новые подвиги ради счастья человеческого рода! Что скажешь, брат Дмитрий?
Ярилов задумался. Заманчиво, конечно. Тем более здесь, на Руси, он уже пытался совершить невозможное. Долги отданы…
Отданы ли?
Дмитрий вздохнул, покачал головой:
– Нет, побратим. Я поклялся князю Добриша после битвы вернуться в его город, чтобы защитить от притязаний Святополка. Не могу оставить без защиты князя Тимофея и его дочь Анастасию. Слово надо держать. А вы поезжайте. Выполню обещанное и найду вас.
Тамплиер вздохнул:
– Ты прав, рыцарь обязан держать слово. Что ж, мы дождёмся тебя, и тогда вместе будем спасать людей от несправедливости, болезней, рабства!
Неожиданно молчун Ведмедь горько заметил:
– Конечно, в заморском Алеппо спасать всё человечество от рабства гораздо почётнее, чем сделать это с дюжиной несчастных в версте отсюда.
Хорь хлопнул себя по лбу:
– Тьфу ты, с этими вашими тайнами я совсем забыл о нерешённом деле! У краснобородого перса остались в рабстве соотечественники Ведмедя и остальных бродников. Поганый пёс Плоскиня сжёг их деревню и продал в рабство оставшихся в живых, в том числе сестру Ведмедя и трёхлетнюю племянницу. Впрочем, вы знаете эту историю.
– О, это моя вина, братья! – воскликнул Анри. – Это я заболтал вас рассказами о реликвии ордена, в то время как у славных спутников Хоря близкие томятся в ужасной неволе. Идёмте же скорее и выкупим несчастных из рабства.
– Не получится, – вздохнул Хорь, – денег осталось совсем мало. Я заплатил персу залог, чтобы он не продал рабов до утра. Но вот как их выручить – пока не знаю.
Франк поразился:
– В сундуке было десять фунтов золота. Неужели они все кончились?
Хорь отвёл глаза, забормотал:
– Ну, видишь ли, нас тут было одиннадцать. Две недели житья в корчме, еда, новая одежда, хорошие кони, оружие…
– Вино, пиво, игра в кости, весёлые девки, – продолжил Ведмедь, укоризненно качая головой, – а потом ещё и подарки Хасеньке.
– Но я же не знал, – оправдывался Хорь, – не привык деньги-то сберегать, как купчина какой. И вообще, вольный бродник привык брать на саблю то, что не может купить!
– Точно! – Дмитрий хлопнул побратима по плечу. – Надо силой отобрать у перса пленников! Там всего полтора десятка охранников, и только одноглазый чего-то стоит как боец. Справимся.
– А потом куда, в горы? – недоверчиво поинтересовался Ведмедь. – С бабами и дитями далеко не уйдём.
– Тут же порт, – сказал тамплиер, – надо подкупить капитана или силой захватить корабль. Уйдём морем до Константинополя, потом доберёмся и до Алеппо, что в Сирии. Наверное.
Видно было, что франк и сам не верит в возможность такого долгого путешествия двух десятков беглецов.
– Не лепо в Алеппо. Не надо нам вашу Сырию, – мрачно заметил Ведмедь, – это прозвание – враньё: жарко там, воды нет, и жито, небось, не растёт. Мы к своей землице привыкли.
– Потом разберёмся – махнул рукой Дмитрий, – сейчас главное – пленников спасти, пока их не распродали. Надо Юду звать. Он, старый жидовин, подскажет что-нибудь умное.
– Таки капитана вы не подкупите, коли денег мало, – покачал головой корчмарь, – задёшево возить беглых рабов дураков нет. А вот большую рыбацкую лодку нанять можно, есть у меня знакомцы. Я вас очень уважаю, но через море, конечно, не переплывёте, потому как, извините, Ноя с вами не будет. Попробуйте в реку какую уйти. Вдруг повезёт, и не потопнете, чтоб вы были здоровы.
– Так и сделаем, – Дмитрий вновь взял командование на себя, будто вернулось время его воеводства, – иди, Юда, договаривайся с рыбаками. А мы, как стемнеет, пойдём в гости к персу. Должок за ним так и остался.
Ночные стражники уже закончили первый обход и пошли в кабачок, отдохнуть от трудов. Дюжина темных фигур двигалась тихо, прижимаясь к каменным заборам. Ночь была не самой удачной для вылазки – полная луна светила ярко. Дмитрию и его спутникам приходилось прятаться в густой тени, быстрыми перебежками преодолевая освещённые участки.
Когда подошли к невольничьему рынку, Ведмедь прошептал: «Они там», и показал на цитадель, где держали рабов между торгами.
Дмитрий сосредоточенно смотрел на двухсаженную крепкую стену и ругал себя последними словами. Ни лестницы, ни верёвки с собой не взяли, план штурма не продумали – капитан Асс за такую подготовку операции поставил бы «неуд», да ещё и по загривку настучал.
Начал торопливо сдирать с себя одежду, кивнул франку:
– Тоже раздевайся.
Анри удивился:
– Не время для купания, брат, да и море в другой стороне.
– Быстро, не до болтовни. Хорь, замотай лицо на манер Синих Платков.
Пока тамплиер разоблачался до исподнего, Дмитрий вполголоса объяснял план проникновения в крепость. Бродники слушали внимательно, Ведмедь впервые за день улыбнулся:
– Ловко придумал, воевода. Попробуем. Нам всё равно без родных не жизнь…
Охранник дремал у ворот, когда раздался стук и пьяные крики:
– Открывайте, гадёныши, пока я вашу калитку не выломал!
Охранник поглядел на сложенные из дубового бруса ворота и ухмыльнулся:
– Выломает он. Иди отсюда, пьянь подзаборная. А то я стражу звать не буду – сам тебе рога пообломаю.
– Что-о?! Ты кому это сказал, самоубийца? А ну погляди на меня…
Дальше понеслась такая отборная брань, живописно объясняющая, что ночной гость уже сделал и ещё сделает с родственниками женского и мужского пола караульного, что привратник не выдержал. Бормоча проклятия, откинул окошечко в ладонь – и разинул рот.
За воротами едва стоял пьянющий Синий Платок, а с ним – два связанных полуголых раба, проданных сегодня утром.
Караульный поёжился: ссориться с морским разбойником было безумием. Недолго встретить рассвет в компании крабов недалеко от причала, причём с неудобным украшением на шее в виде верёвки с тяжёлым камнем на конце. Попробовал успокоить разбушевавшегося опасного гостя:
– Уважаемый, какое у вас дело, что оно не может подождать до утра?
– Я тебе сейчас подожду до утра, рыбья требуха! Открывай свою богадельню да зови хозяина. Сейчас у него борода ещё больше покраснеет от стыда. Это же надо, мне, – мне! – тому, кто отправил на дно пару дюжин крашенных, как портовая девка, персидских купцов, подсунуть гнилой товар! Сейчас я научу его исполнять закон о защите прав потребителей.
Последнюю фразу Дмитрий заставил Хоря выучить наизусть, и не прогадал: охранник чуть не надорвался от умственного несварения, выпучил глаза и отодвинул тяжёлый засов, впуская бродника и его рабов, и тут же вновь закрыл ворота. Кланяясь, забормотал: