– Давай соберем всех и обыщем, вдруг найдем какие-то зацепки? – предложила я.
– Спятил? Как я это объясню? Мне еще работать с этими людьми!
– Тебе и с вором, который среди этих людей, работать. Давай думай, думай.
– Зайдем в комнату отдыха, представлю тебя как возможного стажера, посидишь там, осмотришься.
– И сколько из них там одеты?
Похода в бани с меня хватило. До сих пор мечтаю частично стереть себе память. Материал для споров с сестрами я набрала за несколько минут, остальное – уже лишнее и травмирующее. Тем более не все мужчины так красивы без одежды, как сами о себе думают.
– Хм… – Лестер почему-то смутился от моего вопроса. – Знаю о твоих проблемах с… мужчинами…
Вот уж вряд ли! Он даже не маг, не сможет и близко понять, каково это – быть высушенным и подгнившим изюмом среди спелых гроздьев винограда. Когда ты каждый день видишь проходящих мимо людей, но понимаешь, что они здесь не ради тебя.
– Вы с Ирвом до конца не понимали, как тебе тяжело после всего случившегося, – продолжал он сбивчиво говорить о совершенно непонятных мне вещах. – Такая травма. Неудивительно, что ты теперь избегаешь прикосновений. Я бы, наверное, вообще сбежал куда-нибудь в дикие земли.
– О да, держусь из последних сил, – покивала я. Что бы они там ни придумали, мне это на руку, если внушает мысль меня не трогать. – Главное, не усугублять. Не ворошить старые раны.
– Понимаю, – кивнул Лестер. – Вообще, ты молодцом. Так держать!
Он замахнулся, чтобы хлопнуть меня по плечу, но осекся и почесал затылок. Дальше заверил меня, что в комнате отдыха все вполне цивилизованно, и проводил меня до нужной двери.
Внутри слышались голоса и постоянные удары, а еще по коридору медленно расползалась смесь из запахов ношеных носков, пота и чеснока. Я хотела зажать нос, но поглядела на невозмутимого Лестера и сдержалась. Бринсу не к лицу морщиться. Я же теперь парень с альтернативным обонянием, а не девушка. Суровый мужик! Крайне суровый, просто задыхающийся от вони. Лучше бы бани. Не смотреть куда проще, чем не нюхать.
В комнате запах стал еще гуще, он проникал и оседал в носу, несмотря на все мои попытки не дышать. Но я все равно решительно вышла в центр и обвела всех собравшихся тяжелым взглядом.
Стражники тоже замерли, в ответ разглядывая меня. Кто-то дожевывал бутерброд, кто-то пил и, судя по новым ноткам в смраде, далеко не чай, другие переодевались, к счастью, не меняя белья. Двое дубасили друг друга ради тренировки, один размахивал кистенем, его приятели метали ножи. Еще нашелся стражник, который просто спал, подложив под голову кирасу. Даже у меня шея затекла от одного взгляда, а он ухитрялся похрапывать.
В гильдии нас учили с лету запоминать все мелочи. Правда, тренировали, скорее, по обстановке, чем по людям, но все равно полезный навык. Я высматривала улики. Темные пятна на коже от потекшей смолы или ожоги едкой желчью тварей из диких земель, подозрительные царапины, сыпь… Но ничего такого.
Или они работали аккуратно, или в самом деле ни при чем, а я – так себе следователь. Надо было торговать снадобьями в аптеке и не лезть в серьезные дела. Оставалось только последнее средство.
– Ай, зря на них наговаривал, – повернулась я к Лестеру, – нормальные парни, вряд ли они обчистили ваш склад. И вообще, зачем об этом волноваться, если стащили самок полосачей, им и так конец. В их клетки постоянно кто-то заглядывает, хе-хе. А их запах косит вернее легочной хвори, если не принять противоядие.
Здесь я откровенно блефовала. Полосачей действительно перевозили в закрытых клетках с крохотными дырками для вентиляции, на которые накладывали смоченные тряпицы. Но не по причине ядовитости, а из-за нестерпимой вони. Для зелий и лекарств использовали их слюну и другие секреты, которые было крайне сложно законсервировать. Поэтому зверьков оставляли в живых.
Собравшиеся стражники стихли и вытаращились на нас. Кто-то почесал ухо, другой – нос. Третий закашлялся, отчего остальные тут же отшатнулись от него в разные стороны.
– Что? – спросила я. – Вам-то ничего не грозит, они же на складе хранились.
Мои слова стали сигналом на старт. Стражники тут же подскочили с места и побежали к выходу, расталкивая друг друга, на месте остались несколько человек.
– Вот дубина. – Лестер хлопнул раскрытой ладонью по лицу. – Редкий и дорогой зверь из диких земель в закрытой клетке, к нему только ленивый не влез.
– Ну зато врач сможет их тщательнее осмотреть, – сдалась я.
– Скорее я тебя прикончу, так подставил. – Он покачал головой. – Ладно, пойду попрошу Ирвина, чтобы помог нашему лекарю. Вдруг заметит что-то интересное.
Я вжала голову в плечи и постаралась быть как можно незаметнее. Да, здорово сглупила, когда ляпнула это, и сама понимаю. Оставалась надежда, что сработает вторая часть уловки и кто-то попытается сбежать домой.
Лестер же покачал головой и побрел к выходу. Как раз в этот момент послышалось шевеление сзади, и тот самый спящий стражник приоткрыл один глаз.
– Коул? Винс Коул, чтоб тебя! – от изумления он тут же сел и вытаращился на меня. – Говорили, ты сгинул.
– Может, и сгинул. Пойди упомни судьбу всех Винсентов. – Я кивнула ему и попыталась сбежать, но Лестер плотно ухватил меня за руку.
– Так как, говоришь, зовут этого мальца?
– Винс или Тинс, уже не помню. Недолго с ним работал. Такой заносчивый, молчаливый, хмурился постоянно.
– Кто бы взял несостоявшегося вора в стражу, о чем вы? – хмыкнула я.
– О! – оживился стражник. – Замки он вскрывал, точно родился с отмычкой в руке, и рассказывал как-то о своем учителе из воровской гильдии.
Да чтоб его! Не мой день сегодня, как, впрочем, и весь последний месяц. Прошлый Винсент тоже учился у Драммонда, и куда дольше, чем я. Отсюда такие совпадения.
– Пойдем-ка поговорим, Винс. – Так и не отпустив мою руку, Лестер потащил меня дальше по коридору, к своему кабинету.
Я же молчала и снова молилась богам, чтобы он не задумался, почему запястье под его рукой такое тонкое. Наверняка все эти неприятности валятся на меня из-за дыни, нужно было ее пожертвовать, и пару монет сверху. Желательно своих, а не выклянченных у Ирвина.
Лестер тоже не баловал богов подношениями, поэтому и влип в ту историю с Софи. И на работе ему не слишком везло: должность мелкая, кабинет крохотный. Шкафы, стол и немного свободного места для четырех стульев.
– Ай! – Я потерла запястье, когда Лестер отпустил его.
– Поздно айкать, малыш Бринс, пришло время рассказать правду. То ты несчастный гимзорский сирота…
– У нас с сестрами всегда была матушка, не надо привирать.
– …то ты бывший стражник.
– Помощник следователя, – уточнила я, вспомнив биографию прежнего Винсента. – И одно другому не противоречит.
– Да ну? Сам расскажешь или вызывать одного из наших мастеров, у которых поют любые птички?
– Так тебе в тот раз понравилось мое исполнение? Сразу бы сказал, у меня этих песен…
– Не дури, малыш Бринсент, не дури, иначе…
Он поднял карандаш и сломал его на две части.
– Три монеты в мусор выбросил, ай…
Теперь Лестер хлопнул ладонью по столу, отчего я втянула голову в плечи. Злой он какой-то и нервный, не позавтракал, что ли? И смотрит еще так недобро.
Я уже набрала воздуха в грудь, чтобы красочно замешать правду и ложь для новой биографии Бринсента, как открылась дверь в кабинет, и к нам протиснулись комиссар и Ирвин. Оба растрепанные и даже слишком довольные для тех, кто бродил по коридорам Птичьей башни. На Джине одежда выглядела помятой и кое-как заправленной под легкий доспех. Ирвин чему-то улыбался. При этом они как будто избегали друг на друга смотреть, хотя больше всего неловко было мне.
Обидно, неприятно, тошно… И не понимаю, почему. Какое мне дело до того, чем занимались аптекарь наедине с комиссаром? Это даже звучит глупо. Они взрослые люди, в самом центре Птичьей башни, наверняка просто разговаривали о следствии, оттого и стесняются теперь. Ну или чихнул кто-то громко. Так же это обычно бывает, да?
– О, вы вовремя, наш малыш Бринсент как раз собирался рассказать немного о себе. Или правильнее сказать, Винсент? Оказывается, наш малыш успел поработать помощником следователя.
– Бринсент, – уточнила я. – Имя сложное, иноземное, с трудом выговаривали, пришлось упростить.
– Точно! Не зря я тебя запомнила! – оживилась Джина. – Давай, птенчик, спой нам всю правду, не то придется звать нашего учителя по вокалу.
Ирвин тоже сверлил меня взглядом и ничего не говорил. При этом он осторожно переместился и стал между мной и Лестером, как будто не определился, кого будет защищать.
– Хорошо, раскололи, я действительно работал помощником следователя, недолго. Так радовался, что смог вырваться из Дагры, зацепиться здесь, найти приличную работу. Еще отец невесту мне присмотрел…
Я мысленно извинилась перед Рейгалем, что украла не только его облик, историю, но и отца. Пускай вынужденно и на время, но все равно неловко, как хвастаться новым чужим плащом. Который у меня, кстати, тоже от Рея. Он у своей жены выпросил. Эх, несчастная я, горемычная.
От жалости к себе даже слезы навернулись, но так и лучше, правдоподобнее прозвучит история.
– Вначале она показалась мне скучной, – продолжила я. – Кожа бледная, волосы светлые, ухватиться не за что, да и сестра у нее – просто кошмар. – Здесь, кстати, вообще не соврала. Свояченица у Рейгаля та еще штучка, в одиночку наводила ужас на всю Дагру, а уж как меня заставила побегать! То самое обязательство всучить Ирвину артефакт должно было достаться ей, так что всхлипнула я натуральнее некуда. – После пригляделся к невесте поближе, и сердце растаяло. Прекрасная девушка, добрая, отзывчивая…
В отличие от сестры, угу. Но это я уже не стала уточнять, на меня и так глядели с жалостью и сочувствием. Кажется, перестаралась, мужчины обычно более сдержанные.
– Я влюбился в нее без памяти. А Бекка сбежала от меня в нашу брачную ночь… – Тут я вытерла скупую мужскую слезу. – Отец посчитал меня виноватым во всем, выставил из дома, воспользовался связями, чтобы меня уволили, пришлось вернуться в Дагру, к матушке и сестрам. Но там тоже не сложилось, это такой жестокий город…