ивое выражение:
— Да, со мной все хорошо, вам не следовало беспокоиться и приезжать.
— Но...
— И я уже собиралась вам написать, — я вновь принялась перебирать свои бумаги, чтобы было незаметно, как дрожат руки. Нужно было как-то сказать те слова, которые я придумала, но ляпнуть сразу я не решилась и теперь пыталась подвести к этому разговор, не позволяя Акриду вставить и слово. — Хорошо, что вы приехали, и я могу сказать вам это лично. — Тяжелый вздох. Я собрала бумаги, решительно ударила ими по столу, ровняя пачку, и заставляя тем самым Акрида вздрогнуть. Положила все в папку и захлопнула ее самым решительным образом. — Я приношу вам свои извинения. — Все, я это сказала.
— Но... Арина... — кажется, мои слова совсем обескуражили парня.
— Вы в праве, конечно, на меня обидеться и, если пожелаете, я готова выплатить вам компенсацию в меру своих финансовых возможностей.
— Я бы никогда не взял у вас деньги! — возмутился Акрид безмерно.
— Тогда что вы хотите, чтобы загладить этот неприятный инцидент?
Пару минут он удивленно открывал и закрывал рот, потом тяжело вздохнул и... решительно встал на одно колено. Я испуганно отпрянула от стола, такого я точно не ожидала.
— Арина, это я должен просить у вас прощения! Прошу, простите меня, я повел себя не как положено воспитанному лорду. Это я виноват в вашем эмоциональном всплеске и... последствиях, — изящно назвал он мое нападение со спины. — Мои слова о вас были недопустимы.
— Но вы ведь говорили правду, — заметила я.
— Да, но... — черт, на миг мне хотелось, чтобы он сказал, что врал тогда. — Но это все равно не повод обсуждать даму за ее спиной... это было недопустимо... Неудивительно, что вы не выдержали и применили магию... Это должно навлечь позор на мою голову и на всю мою семью...
Он постепенно говорил все менее разборчиво и во все более уничижительном ключе, и это мне надоело. Я не для того его приняла, чтобы он тут унижался, это рождало во мне какую-то брезгливость.
— Вас не смущает тот факт, что я вас чуть не убила? — спросила без обиняков.
— Что? Вы? Но... нет... — растерялся Акрид, — вы ведь не могли... это вышло случайно...
— Могла, — я строго смотрела ему в глаза, — и делала. Вы ведь помните, как я смотрела на вас, когда вы лежали на земле и мучились от боли.
— Мне привиделось, — глаза его шокировано распахнулись.
Я молча улыбнулась, широко, демонстрируя выступающие клыки. Он шарахнулся назад и впечатался спиной в дверь кабинета. А потом его окружил магический щит из плотно переплетенных нитей разных стихий.
— Вы поступили некрасиво, — ответила спокойно и рассудительно, игнорируя щит, и тот погас, — и моя реакция была чрезмерной. Нельзя убивать человека за правду. Я прошу прощения. Вы простите меня?
Кажется, теперь он, наконец, начал понимать, кто перед ним. Акрид судорожно закивал, принимая мои извинения.
— Лишь одно гложет меня: я не понимаю, если я была вам столь неприятна, как вы описывали тогда, зачем вы общались со мной? Неужели только из-за матримониальных планов вашего дяди?
Когда я перестала улыбаться, Акрид чуть расслабился, через силу поднялся на ноги и подошел ближе к столу:
— Вы были мне интересны. Вы очень интересная личность, Арина, скандальная, от вас не знаешь, чего ожидать. Но, кажется, вы таите еще больше сюрпризов, чем мне казалось... — он тяжело вздохнул. — Я проболтался друзьям о просьбе дяди устроить семейный ужин, и они начали подначивать меня тем, что он отбивает у меня девушку, которая мне симпатична. Хоть это и было не так, я был задет и... я дал волю языку, я преувеличил...
— Нет, вы так думаете на самом деле, — я смотрела на него, прищурившись. — Вы считаете, что мне нет места в приличном обществе с моими манерами. И вы правы, я ведь выросла совсем в другой среде, у нас другие обычаи, традиции, представления о приличиях. Но я не понимаю, ведь каждый маг, достигший определенного уровня, может именоваться лордом, а среди них могут быть и бывшие крестьяне, и выходцы из купцов...
— Но они никогда не смогут по-настоящему войти в высшее общество, — пафосно провозгласил Акрид. — Они получат право именоваться лордами, будут вхожи в дворянское собрание, приглашены на государственные праздники, но настоящие лорды и леди, потомственная аристократия не примет их просто так, пока они не заслужат такое право идеальными манерами, пониманием своего места и желания войти в чью-то семью.
Я шокировано смотрела на этого молодого сноба, еще более напыщенного, чем его дядюшка. И как он умел скрывать это прежде за маской балагура и дамского угодника? Вот она, аристократическая спесь, как нужно воспитывать мальчишку, чтобы он вырос в такого... человека, делящего остальных на высший и низший сорт. И с низшим сортом можно играть, можно общаться, но не сближаться по-настоящему. Не принимать, несмотря на закон.
Мне как-то резко расхотелось получать его прощение и налаживать дружеские отношения.
— Я поняла вас, — сказала неожиданно охрипшим голосом. — Что ж, вы извинились передо мной, я извинилась перед вами. Непоправимого не произошло. Полагаю, мы оба принимаем извинения друг друга и конфликт закрыт.
Он кивнул резко, будто отдал честь и развернулся к двери, но замер, не доходя:
— Я надеюсь, мое поведение не повлияет на ваше решение относительно будущего брачного предложения моего дяди? Я бы не хотел, чтобы он узнал обо всем, что случилось. Как бы там ни было, я не буду против видеть его счастливо женатым.
— Не волнуйтесь, наш конфликт остался в прошлом и на мое решение это совсем не повлияет, — кивнула я. Ну, да, мое решение не изменилось — как я не собиралась замуж за ректора, так и не собираюсь. — Так значит лорд-ректор не знает о случившемся?
Акриду хватило совести покраснеть:
— Нет... мне бы этого не хотелось... — еще и трус. Мальчишка, который боится родителей. Как я могла прежде этого не замечать? Образ прЫнца глаза застил, не иначе.
— Вот и хорошо, — кивнула я.
И вскоре, после короткого прощания, Акрид покинул мой кабинет.
Вновь послышался тихий стук в дверь, когда я пила воду — разговор на удивление вымотал меня. Тяжело расставаться не только со своими иллюзиями относительно отношений с человеком, но и с самим представлением о том, каков он на самом деле.
— Да? — крикнула я, на миг оторвавшись от питья.
— Здравствуйте, Арина, — Ярис прошел в кабинет и закрыл за собой дверь.
Я посмотрела на него растерянно:
— А где Бэрас? Кто позволил вам пройти?
Он спокойно устроился в кресле для посетителей, закинув ногу на ногу:
— У меня есть свои методы, чтобы добраться до прогульщиков.
Я покраснела от смеси стыда и злости, но промолчала.
— Кстати, если вам интересно, ваша подруга госпожа Барабура Тукмист не приедет домой на выходные.
— Почему? — напряглась я.
— За прогул в пятницу ей предстоит отработка. В выходные она должна явиться в Академию и заниматься созданием амулетов. В принципе, это не будет отличаться от времен практики для нее, даже тестирование на стихии проведут заново. Наверное, поэтому наши выпускники, не отличающиеся прилежным поведением, обычно оказываются сильнее магически, чем отличники. Думаю, Академии стоит задуматься о компенсации такого неравенства...
Я моргнула, сбрасывая преподавательский транс. Как хороший учитель, Ярис умудрялся рассказывать интересно о самых разных вещах, плавно переходя с одного не другое, оставалось лишь уши развесить и совсем соглашаться. Но не сейчас.
— Спасибо, что сообщили. Это все? — спросила максимально строго.
— Вам тоже предстоит отработка ваших прогулов, — спокойно заметил Ярис.
— Я не собираюсь возвращаться в Академию, — ощетинилась я.
Глава 51
— Я надеялся, что вы уже остыли, особенно после разговора с лордом Бакенроув, — поморщился Ярис.
— Я холодна, как айсберг, — я уже почти рычала.
Взгляд Яриса стал озабоченным, он опустил ноги на пол и склонился ближе к моему столу:
— Арина, это неразумно. Вы взрослая женщина, а ведете себя, как нервная первокурсница...
— Ярис, прекратите! Вы сами не хотели, чтобы я была среди студентов, сами кричали, что я опасна для окружающих...
— Но я говорил это под действием момента! — возмутился он. — Вы тоже повели себя тогда не слишком разумно, но я надеялся, что мы оставим все это в прошлом...
— После того, как вы грозились совершить самоубийство, если я останусь среди ваших дорогих студентов?! — возмутилась я.
— Я говорил иначе, — он поморщился.
— Вы поклялись кровной клятвой не выдавать моей тайны, но грозились сделать это, раз я такая опасная тварь. Как еще я должна это понимать? Вы готовы были убить себя, лишь бы от меня избавиться. Что ж, я исполнила ваше желание.
— Женская логика... — поморщился он.
—Ну, «у женщин хотя бы женская логика есть, у мужчин вообще никакой»*, — ответила всплывшей в памяти цитатой.
Ярис глянул на меня удивленно, а потом вдруг расхохотался. Я удивленно смотрела на преподавателя, которого впервые видела проявляющим больше эмоций, чем легкая усмешка или досада. В голове мелькнуло понимание, что он не такой уж взрослый, как хочет казаться. Сколько ему? Лет тридцать пять, не больше, только строит из себя вечного зануду.
— Защищать студентов — это мой долг, — наконец, отсмеявшись, серьезно произнес Ярис.
— Можете считать, что справились — избавились от такой страшной и ужасной меня, — фыркнула я.
— Но вы тоже моя студентка, Арина, — он неожиданно положил ладонь на мои нервно сцепленные на столе руки. — Я хочу защитить и вас тоже.
— В прошлый раз вы говорили другое, — к моей досаде в голосе прозвучали жалобные нотки.
— Я должен был остановить вас, пока вы не натворили дел. Я не хотел бы, чтобы вы стали убийцей.
От его ладони вверх по рукам поползло тепло, в горле сжалось, губы задрожали, а на глаза навернулись слезы. Сама не поняла, почему он так на меня подействовал, но этот проникновенный взгляд и тон голоса, покровительственный жест... Прекрасно зная, что ужасно выгляжу, когда плачу, я поспешила закрыть лицо руками: