Спуск начался резко, обрываясь острым оскалом надоевших валунов. Сама природа карала выродков, уничтожая все живое. Марк, поминутно рассматривая небо, ждал счастливого мига, когда он сможет снять маску. Здесь, в горах, выучки не хватило. Пот катился по лицу, спине, плечам и груди. Он слышал, что бывалые рейнджеры, те самые грешные «пустынные братья», могли таскать маску часами. Но не сразу. Сейчас он завидовал им.
И Младшим братьям, надевшим только пластиковое забрало с сеткой респиратора. Завидовал Гончей, лишь встряхивающей головой, сбрасывая с маски алую тлеющую золу дьяволова семени.
Мелкие камешки шевелились под подошвами, норовили не просто скользнуть вниз, но утянуть с собой и шагавших в неведомое людей. Хотя из людей на деле оказался только недавно вышедший из школы командор. Марк ухватился за торчащий из валунов корень давно высохшего дерева. Корень зашипел, обернувшись гремучкой. Младший брат Бен оказался рядом, что-то свистнуло, и Марк проводил взглядом половину змеи, улетающую вниз. Бен кивнул, возвращая в ножны изогнутый тесак, и показал вперед.
Они пришли.
Гончая присела в тени высокого валуна. Младший брат Бен, несмотря на комплекцию, ловко спрятался в колючих кустах терновника, неожиданно густо облепившего карниз, нависший над поселением внизу. Марк сел рядом с Гончей, огляделся.
Серое небо светлело. Тучу, полыхавшую внутри багровым, сносило в сторону невидимой отсюда пустыни. «Око серафима», закрепленное на левом предплечье, заморгало. Марк терпеливо ждал, наблюдая за набирающим обороты кругом посередине. Когда тот окрасился в небесно-голубой, командор не стал медлить. Стянул маску, щелкнул клапаном бачка, запирая воздушную смесь. Вдохнул жаркий воздух. И лишь после этого взялся за очки для наблюдений.
Гончая косилась на него, заметно вздрагивая. Марк нацепил неудобную маску, подвигал ею взад-вперед, проверяя надежность. Погладил девчонку по руке, извиняясь. В конце концов, Гончая такая же тварь Господня, как и все. Пусть и предавшаяся когда-то злу и искушению. Кабель крутить в руках не пришлось, он прекрасно помнил, что делать дальше. Щелкнуло, и Марк увидел панораму глазами Гончей.
Мир чуть поменялся. Он стал шире, цветистее, добавилось теней. Мир Гончей показал, насколько слаб человек. Марк вздохнул, чуть завидуя ей в очередной раз. Вздохнул еще раз, назначая себе епитимью за глупые и неуместные мысли. И положил ладонь на ее затылок, взявшись за специальную скобу. Каково это – быть глазами другого человека?
Поселение пряталось внутри частокола. Крепкого, пусть и не особо высокого, с остро заточенными концами бревен. На вышке Марк сразу заметил часового. Выродок спал. Уже хорошо.
Одно строение, второе, третье. Всего он насчитал с десяток низких, похожих на норы домов. Присмотрелся к жителям, стараясь не упустить ничего нужного. Мужчины… хотя как их отсюда разобрать?
Все одинаково заросшие, какие-то худые, болезненно-бледные. Дети? Детей ни с кем не перепутаешь. Марк старался не думать о них. Пусть себе пока играют в камешки и гоняют обод от бочки по единственной улочке поселеньица. Грехи отцов падают на детей тяжким грузом. Но Господь отделит праведников от грешников. Это он знал точно.
– Мне нужны все трое. – Марк не оборачивался, знал, Бен поймет и так. – Спустимся, когда стемнеет.
Чуть слышно прошелестели камни, Младший брат Том отправился за Сидом. Марк откинулся спиной на раскаленный валун и прикрыл глаза. Кабель он отсоединил сразу, как только все стало ясно.
– Сними маску. – Он покосился на Гончую. – Ну?!
Гончая послушалась. Как же она перемазалась в пыли, теперь, на вспотевшей коже, превратившейся в грязь… Кровь, запекшуюся корочкой, Марк старался не замечать.
Гончая старательно отводила глаза.
– Ты пойдешь со мной. – Марк взял футляр, отщелкнул крышку с помощью ключа. – Именно ты будешь прикрывать меня.
– Почему? – Гончая сжалась. – Это обязательно?
– Да. Младшие братья будут мне нужны в других местах. Ты боишься?
– Нет. – Она шмыгнула носом. – Я не хочу видеть, как…
– Придется. – Марк достал посох и нажал на защелку. Короткий, с фут длиной, жезл мгновенно стал больше. Кристалл огня Господня Марк хранил на поясе. Достал и аккуратно начал навинчивать граненое яйцо на верхушку посоха.
– Ты – слуга Церкви. И наш долг – выполнять все, что скажут нам отцы ее. Ты поняла?
Она кивнула. Уткнулась лицом в колени, засопела. Марк сплюнул, разозлившись. Злиться сейчас не стоило, совсем. Но справиться оказалось тяжело.
– А ты хотела бы по-другому? Наплевать на то зло, что они несут в земли, населенные людьми? Кто-то заставлял их убивать тех детей? Кто-то заставлял грабить на дорогах?
– Нет. Но там дети.
– Они вырастут и станут такими же. Если их души чисты, Господь примет их к себе.
Она открыла рот, но не стала ничего говорить.
Марк еще раз сплюнул. Червяк подозрения снова шевельнулся внутри. К чтению Ave придется добавить Pater Noster. Но как еще бороться с искушением?
Темнело быстро. Когда стрелка часов приблизилась к десяти, все пятеро уже оказались внизу, спрятавшись за тем же самым терновником. Марк прищурился. Горели лишь несколько жаровен по самому частоколу. Но ничего, скоро все станет видно. Как на ладони.
Младшие братья ушли в темноту. Младший брат Сид, самый незаметный из трех, спокойно нес на плече «гатлинг». Короб с лентой за спиной не звенел, снаряды прятались в брезентовую ленту. Запасной Сид нес в руке. Спокойно, как миз несет саквояж с вещами для поездки в соседний город. Еще по одному тащили его братья. Сюрприз от наставника Джорджа. А Марк всю дорогу гадал о больших прямоугольных узлах на боках коней. Судя по всему, станок-тренога брату Сиду был не нужен.
А вот поклажа запасного киберконя пригодилась сразу же при спуске в долину. Младшие братья уверенно и спокойно облачились в тяжелую штурмовую бронезащиту. Глухие шишаки шлемов с забралами, кирасы жилетов с боковыми дополнительными пластинами, наплечники, длинные, до середины бедра, пластинчатые юбки, наколенники и высокие перчатки. А как еще, если основную часть работы после Марка сделают они?
Гончая дрожала все сильнее. Марк вздохнул, положил руку ей на голову и тихо обратился к рассудку. Ее рассудку. Чуть позже она присоединилась, читая простые и доступные слова «Ясности», стиха, дарованного воинам Церкви первым кардиналом, Антонием.
Марк дождался момента, когда девчонка успокоилась. Прислушался, стараясь уловить шаги Младших братьев. Вместо этого услышал трех козодоев, скрипевших совершенно одинаково. Младшие братья заняли свои места. А раз так, ему совершенно не пристало тянуть.
Печать в груди потеплела, явственно говоря о рвущемся наружу огне Господнем. Марк двинулся вперед, выходя на частокол. Напротив ворот должен был встать Младший брат Сид с его мясорубкой. А ему, командору, следовало расшевелить муравейник, обрушив на него свой гнев.
Посох, ярко сияя алым внутри яйца, завибрировал. Наставник зарядил его полностью, подарив ученику дополнительные силы для экономии его собственных. Гончая позади всхлипнула. Марк замер, дожидаясь движения с ее стороны. Но нет, девчонка замерла. Он кивнул и с силой воткнул острый конец металлического рельефного шеста в твердую землю. Пошел дымок от сгоревшей травы. На башне залопотал наконец-то проснувшийся часовой. Но единственный шанс он все же проспал.
Марк ощутил энергию, толкавшую его ладони через кожу перчаток, вибрацию посоха, передающуюся от яйца, полного яростного пламени. И он не стал сдерживаться, выпустив его наружу. Багровеющий овал зашипел, выплевывая первого огненного змея. Росчерк оранжевого дымящегося хвоста мелькнул и пропал за частоколом. Следующий не заставил себя ждать.
За бревнами распустились рыже-алые цветы, выпустившие обжигающую пыльцу. Пламя бушевало, шипя и еле слышно воя. Вою вторили вылетавшие из посоха новые огненные змеи. Часовой на башне, снятый выстрелом кого-то из Младших братьев и повисший на ограждении вниз головой, вспыхнул. Но кто бы обратил на это внимание, видя все растущую стену огня, вздымавшуюся над частоколом?
Заревел «гатлинг». Да, выродки явно решили спасать свои жизни. Марк усмехнулся, чувствуя их страх и боль. Творить наказание непросто, потому командоров так мало. Желающих быть благородными паладинами мальчишек хватало. Большая их часть, проблевавшись на первом же уроке наказания и отступившись от данного слова, уходили послушниками в отдаленные обители. Он, Марк Ковальски, знал свою судьбу и был к ней готов.
За занявшимся частоколом стояли крик и ор. Дикий, не смолкающий ни на секунду. Позади скрипела зубами Гончая. Посох вздрогнул, заметно зардевшись красным. Его время прошло, и Марк убрал руки. Свое дело орудие возмездия сделало. А у него еще оставались силы, вдосталь. Печать в груди горела, желая выпустить наружу собственный его, Марка, огонь. Посох захрустел, обращаясь в прах и осыпаясь. Металл истлел, как дерево. Граненое яйцо рассыпалось мириадами осколков.
Он пошел вперед, не оглядываясь, слыша шаги Гончей. Слух обострился. Пылающий частокол лишь помогал зрению. Пора было заканчивать. Марк шел прямо к частоколу, зная, что пройдет. И не ошибся.
Тот заскрипел, затрещал и рухнул, выворотив землю. Появившегося в проеме обожженного выродка Марк встретил тем, что ему и причиталось: огнем. Тот закричал, скручиваемый спиралью пламени, бросился назад, но отбежал недалеко.
Поселение полыхало. «Гатлинг» уже замолк, выродков оказалось не так и много. Младшие братья тоже находились внутри огненного кольца, зачищая все и вся. Марк стоял посередине улочки, смотрел вокруг. Огонь пылал, отражаясь в лужах, еще не впитавшихся в землю. Пирамида из голов росла. Младшие братья, двое с карабинами, один с длинным мачете, работали споро.