Мэдмакс понял все по словам фельдшера Редьки, прячущего глаза, но не сумевшего отказать в просьбе и рассказавшего о своем осмотре её тела. А Мэдмакс даже не смог тогда попрощаться, ведь Сойку отправили в костер сразу, чтобы не оставалось поводов для домыслов с ненужными мыслями.
Только ему хватило и слов медика, собственной памяти и знания умений бывшего учителя.
— Эй, ты в штаны наложил? — весело поинтересовался Вертихвост. — Идешь помирать, что ли?
Народ гомонил, кто-то плевался, кто-то громко и специально устроил ставки. На Мэдмакса поставила Рэд, на него же поставил ранее не виденный заводской. Он не удивился, ни тому, что не видел, лет то прошло, ни тому, что поставил, Вертихвост кого хочешь задолбает.
Он шагнул на уже нагревшийся песок, чуя его жар даже через подошвы. Прошло больше пяти лет, Мэдмакс уходил отсюда тайно, озлобленным щенком, а вернулся… каким он вернулся, сейчас и поймет. Сам поймет, это куда важнее оценок со стороны и остального.
— Наконец-то, — Вертихвост перекинул нож из руки в руку, закрутил, стараясь заранее сбить с толку, запутать и ошибиться. — Иди сюда, Пёс.
Мэдмакс пошел, только не так, как ждалось бывшему учителю. Не напрямую, стараясь зацепиться сразу и получить залог своей победы. Мэдмакс пошел чуть вбок, закладывая кривую петлю, намеренно выходя на правую, чуть более сильную, руку.
Треп, споры и остальное смолкли. На песке остались лишь двое, желающие выпустить кровь друг другу. Признанный мастер против своего подмастерья, ушедшего до экзамена.
Вертихвост не купился, двинулся таким же макаром, стараясь добраться ближе и навязать свой любимый бой накоротке. Нож перепрыгнул в правую руку, левая сжатая в кулак, впереди. Старый паук, сжавшись в пружину, шел за своим щенком.
Тесак Макса, чуть длиннее, с плоской спинкой сверху, там же заточенный на треть, чуть двигался. Чистильщик не верил в свое мнимое превосходство, рубануть себя Вертихвост не даст, прозвище не на пустом месте взялось. Старый или нет, а двигается он все также — мягко и опасно, как степной кот.
Они сошлись один раз, проверяя друг друга. Клинки скрежетнули, нож сделал обманный выпад, попался тесаку и плавно отскочил назад.
— Подрос, — фыркнул Вертихвост, — сучёнок.
Мэдмакс не ответил, стараясь не сбивать дыхания.
Подход, удар, отступить.
Бойцы пробовали друг друга, как надкусывают мясо в незнакомом месте, проверяя вкус. Поострее, посоленее, чуть горячее…
Всплеск ножа, обманный, вниз, вверх и вбок. Мэдмакс отскочил, выгнув спину, махнул тесаком, защищая отход. Звякнуло, Вертихвост не пошел добивать, утек назад.
«Нравится? — спросил глазами Мэдмакс, — нравится…»
Глаза Вертихвоста ответили, сощурившись. Мастер, немного поняв бывшего ученика, входил в боевой режим, давно отставленный в сторону — долгого и хитрого боя. Самоуверенности уже не было.
— А она билась, — выдохнул Вертихвост, — пыталась выжить.
Мэдмакс сплюнул, не заботясь — куда попала слюна. Все равно.
— Не? — Вертихвост оскалился. — Ишь, как подрос наш говнюшонок.
Мэдмакс не велся, не кидался убить, исполосовать и накромсать ломтями. Это сейчас неправильно и ненужно, надо быть осторожнее, он в ответе не только за свою жизнь.
Блеск, выпад, удар, скрежет, мягко раскиданный песок прячет в себе шаги. Эти двое танцуют под солнцем, выжидая и выматывая.
Солнце перло в зенит, жгло все сильнее, заставляло щуриться, моргать, сдувать пот. Толпа вокруг начала тихо и мерно гудеть шепотками, недоверием и неожиданным пониманием. Да, бывшие свои, а вы как считали, что Пёс остался собой? Пса больше не имеется, а вот Мэдмакс вот он, перед вами. И он больше не охранник, каратель или телохранитель.
Мэдмакс замер, вдруг поняв одну простую вещь: Вертихвост, чуть сдав, не успевает за ним. Или он сам, привычно и неожиданно одновременно, стал куда быстрее. И дело даже не в опыте, полученном за последние годы, опыте, настоянном на своих крови и шрамах, полученных от когтей, клыков и стали детей Полуночи. Дело в том самом, что пряталось внутри и о чем так долго-нудно вещал порой Доцент.
В мутации. Полезной и нужной, сделавшей его сильнее, быстрее и выносливее, мутации, прорезавшейся к двадцати годам и позволившей стать лучшим в Братстве. Хотя бы даже только в их отряде.
А раз так…
Мэдмакс подпустил Вертихвоста ближе, позволил заметить открытый правый бок, разрешил наметиться в печень, скрыл начала ухода и, развернувшись на крохотном пятачке, оставленном себе, ударил совершенно невозможно — заведя спинку тесака за шею врага и самым кончиком полоснув по горлу. Только кончик был острее скальпеля.
Вертихвост сломался, споткнулся, выдохнул хрип, плюнул тут же вскипевшей кровью. Мэдмакс оказался сбоку, вывернул его руку и всадил его же собственный нож прямо туда, куда Вертихвост метил ему. В печень. И отступил.
Бывший учитель, хлопнувшись на колени, открывал-закрывал рот, левой ладонью пытаясь унять кровь, бледнел, хрипел и заваливался.
— Страшно? — спросил Мэдмакс, оказавшись перед ним. — Страшно умирать, сволочь? Бойся, гнида, как она боялась. Никто тебя не заштопает.
Ударил ногой по ручке ножа, вогнав тот еще глубже. Хрустнул пальцами, вцепившись в красно-скользкую шею, уставился ему в глаза. И сказал давно жданное:
— Сдохни, тварь!
Вертихвост, закатив глаза, упал набок. И умер.
— А ты боялся, братец… — улыбнулся Белый, сидя в кузове сзади и рассматривая молчащего Мэдмакса.
Завод, Маслёнка и прошлое оставались за спиной. Бывшая благодетельница ушла сразу, как Вертихвост умер и больше не появлялась. Рэд и тот парняга, сделавший ставки на Мэдмакса, знатно выиграли, но сам отряд получил даже больше — Маслёнка данное слово всегда держала.
— Нужно ждать дерьмеца под вечер, — буркнул Мэдмакс, — думаю, что…
— Думаю, что Ёж с Бесом не зря отстали с час назад, братишка. — Белый подмигнул, — мы не пальцем же деланные, не первый день на свете живем.
— Тоже верно. Рэд?
— А?
Красноволосая, ехавшая сбоку от мерно пылящего по грунтовке грузовичка, оглянулась. Вся из себя довольная и еще больше улыбающаяся.
— Где моя половина?
— За что?! — удивилась Рэд.
— За выигрыш и за ставку, что ты сделала. У Маслёнки даже обычные работяги позванивают серебром, ты же кругляшей сто взяла, не меньше.
— Я?!
— Ты-ты. — фыркнула Кошка, наконец-то показавшаяся.
Сразу после боя Мэдмакс даже немного испугался, глядя на неё. Кошка, белая как мел и закостенелая, обняла его и не отпускала, долго… минут пять, не меньше.
И, вот прямо до этого самого момента, молчала всю дорогу. Почему-то казалось, что на привале стоит поговорить. Недосказанностей Мэдмакс не любил, с женщинами предпочитал честность, а Кошка в любви к нему вроде бы замечена не была. Вернее, дружила, помогала, спасала, но никогда раньше не была вот такой, как совсем недавно на Заводе.
— Гони монету, рыжая.
— От рыжей слышу, — оскалилась Рэд, — нос не суй.
— О! — сказал Белый. — Ща бабы подерутся.
— Мужлан! — возмутилась Кошка.
— Козел, — констатировала Рэд, — как и все мужики.
Мэдмакс кашлянул, все оглянулись на него. Жест пальцами, трущимися друг о друга, заставил Рэд смотреть в сторону, вздыхать и делать вид, что она тут не причем.
— Двадцать.
— Чего двадцать?
— Процентов. Ты морально получил, тем более, друже, ты совершил праведную месть, как поняла из трепа местных.
— Половину, говорю, красавица.
— Сорок.
— А давай, — согласился Макс, — сорок, так сорок.
— Он же не любит торговаться, — хохотнула Кошка, — повелась, а-ха-ха.
Рэд не ответила, стукнула коня каблуками и упылила вперед, в дозор.
— Макс, — позвала Кошка, — ты…
Белый, странно кхекнув, отправился к кабине. Тамбур, соединяющий пятиместку с кузовом, скрипнул под ним и Мэдмакс оказался наедине с врачом.
— Ну?
— Ты прости, я…
— Не ожидал, — Мэдмкс пожал плечами, — даже вот не думал, что ты ко мне…
— Чего я к тебе? — она вспыхнула. — Ну, дурак. Ты ж мне на самом деле, как брат, Макс. Я испугалась.
Теперь Мэдмакс удивился сильнее:
— Ты сколько раз меня штопала? А последний… Нога, слушай, совсем хорошо работает. Блин.
— Доцент прав, — она кивнула, — он вообще всегда прав, а в твоем случае нужно просто немного разобраться. Штопала? Так то тебя то привозили, то сам приходил, результат налицо, но точно живой. А тут, ну, испугалась же. Дядька серьезный, ты в начале никак раскачаться не мог. Соматическое.
— Что?
— Он тебя учил, — Кошка уставилась на него с жалостью. — Ты его ненавидел, любил и боялся одновременно. Думал, что будет как раньше, а раньше этот Вертихвост, наверное, валял тебя как хотел.
— Не то слово…
Макс усмехнулся под нос и посмотрел на нее иначе. Боялась, как за брата? Это же здорово.
— Спасибо, дорогая. Я догоню мою должницу, хорошо?
— Конечно. — Кошка улыбнулась. — Меня Голь посторожит. Да, Голь?
— Голем храбрый, — сказал Голем и вытащил на белый свет свою любимую громыхалку — единый армейский пулемет, найденный самим Максом в «консерве», вычищенный, отремонтированный и сейчас смотрящий на белый свет грустно, задумчиво и выжидательно.
— Молодец, — серьезно согласился Макс, — неси службу бодро и ничем не отвлекаясь.
Ему пришлось догонять Рэд. Та упылила далеко, виднеясь у самого начала первого овражка, судя по карте — должного стать истоком большого лабиринта из трещин земли.
Солнце, к счастью, все же спряталось, воздух потихоньку остывал, в траве с кустами трещали жуки, а стрекоз вдруг стало видимо-невидимо.
— Ручей внизу?
Она обернулась, задумчивая и даже без тени недавнего смеха. Грызла травинку и глаза казались озабоченными.
— Почти речка, лягвы квакали недавно.
— Речка, это хорошо, воды наберем.
— На.
Рэд протянула звякнувший мешочек.
— Там половина. На самом деле твоя, ты уж извини.